Высшее общество, большие деньги, огромное удовольствие.
Малкольм был в восторге от всего этого. Я тоже. Полная, насыщенная жизнь. В пятницу утром мы сходили в конюшню, проведали Блу Кланси. Посмотрели, как он бежит, обгоняя ветер, по скаковой дорожке, в последний раз перед большими состязаниями. Встретились с его английским тренером и жокеем. Все волновались и с надеждой смотрели в будущее. Обычная суматоха конюшен, знакомые запахи, дружеская перебранка, грубоватые шутки, увлеченность своим делом, живой интерес к происходящему вокруг, завистливые взгляды, несправедливость, смертельные разочарования — такой родной и привычный мир!
Прекрасный вид Блу Кланси и его успехи на тренировках вызвали у Малкольма и Рэмзи Осборна бурю восторга. Тренер осторожно заметил, глядя на них:
— Погодите до завтра. В этих скачках должен победить лучший в мире. Горячие деньги пока — для одной из калифорнийских лошадей.
— Что значит «горячие деньги»? — спросил Малкольм.
— Ставки, которые делают знающие люди. У которых свои источники информации.
— Ну и пусть себе, — сказал Малкольм. Я не помню, чтобы он когда-нибудь еще был так доволен жизнью. Наверное, его увлеченность достигла высшей точки и скоро начнется спад — как обычно.
Вместе с тысячами других мы поехали на бал — все в том же длинном лимузине, а не в заколдованной тыкве. Звучала музыка, Малкольм танцевал на огромной эстраде с несколькими дамами, с которыми успел познакомиться за эти два дня. У края площадки стоял разрезанный пополам вдоль оси самолет, в котором обычно снимали сцены полетов. Малкольм веселился вовсю, заразительно смеялся. Все вокруг него улыбались, рядом с ним не было места печали.
Мы выспались, позавтракали и пошли на ипподром. Густой туман, всю неделю окутывавший вершины гор, теперь клубился в дальнем конце скаковой дорожки, сглаживая контуры предметов. Зато открылись залитые солнцем горные склоны, которыми тоже можно было залюбоваться, раз уж представился такой случай. За ночь повсюду на трибунах клуба появились застеленные скатертями столы. Замотанные официанты в черных фраках скользили среди любителей скачек, сгибаясь под грузом уставленных блюдами подносов, и каким-то чудом ни разу ничего не уронили.
Кубок коннозаводчиков состоял из семи скачек, на разные дистанции, для лошадей разного возраста. Для первых пяти был назначен приз на общую сумму в два миллиона долларов — для первой, второй, третьей и так далее. В скачке, на которую был заявлен Блу Кланси, — скачке на полторы мили — был приз в два миллиона. А для главного события Кубка коннозаводчиков — классической скачки — приготовили приз в три миллиона долларов. Не пустячок какой-нибудь. Владелец лошади, которая победит в скачке, в которой будет участвовать Блу Кланси, станет богаче на шестьсот двадцать девять тысяч долларов — на такие деньги можно месяцами купаться в шампанском.
Мы посмотрели первые пять скачек, встречая победителей громкими аплодисментами. Спустились вниз, в денник к Блу Кланси, посмотрели, как его готовят. Потом вернулись на трибуну и стали чуть ли не грызть ногти, не находя себе места от волнения.
Пять из семи скачек были на дорожке с гаревым покрытием, две — на травяной дорожке, и эта была как раз вторая из них. Большинство европейских лошадей бежали по траве, родному зеленому ковру. Против Блу Кланси вышли победитель дерби в Эпсоме, победитель Триумфальной Арки и победитель итальянского дерби. И у него на первый взгляд не было никаких шансов. Но Малкольм и Рэмзи Осборн были уверены, что он «на взводе» — Малкольм уже вовсю пользовался здешним жаргоном.
Блу Кланси отлично стартовал, сразу рванулся прочь от дальнего края дорожки. Английский жокей старательно удерживал его где-то на шестом месте, все на том же дальнем крае. Малкольм и Рэмзи Осборн не отрываясь смотрели в бинокли и подбадривали Блу Кланси криками. Не слыша их воплей, Блу Кланси до самого дальнего поворота на левой стороне скаковой дорожки, где поле пересекала полоска гаревого трека, оставался на прежней позиции и, когда лошади повернули обратно, шел все так же шестым. Малкольм заорал громче:
— Давай, старая перечница! Давай же! Вперед!
Никто из лошадей пока особенно вперед не вырвался. Скачку вели три лошади, бежавшие бок о бок, за ними — еще две, потом Блу Кланси. Я подумал, что положение у него не особо завидное, но проворная лошадка тут же убедила меня в обратном. Жокей заставил Блу Кланси чуть повернуть и отойти от остальных, чтобы впереди открылась свободная дорожка, и дал ему понять, что как раз сейчас все и случится — сейчас или вообще никогда.
Блу Кланси пошел быстрее. Малкольм неистово завопил, Рэмзи не мог от волнения сказать ни слова. Вот Блу Кланси уже третий, трибуны беснуются. Блу Кланси скачет еще быстрее — он уже второй. Малкольм замолк, рот раскрыт, глаза широко распахнуты. Случилось невероятное, потрясающее, невозможное… Блу Кланси несомненно, бесспорно победил!
Глаза Малкольма сияли, как сапфиры. Он все еще ничего не мог сказать. Рэмзи сгреб его за плечи и подтолкнул к выходу, и они побежали, пританцовывая на ходу, расталкивая медлительных зрителей, попадавшихся на дороге, чтобы поприветствовать своего чемпиона. Я не отставал от них, все еще не веря до конца, что это действительно происходит на самом деле. Некоторым владельцам все время везет, другим — наоборот, удача в мире скачек переменчива. Но Малкольм просто потрясающе удачлив! Ему везет всегда и во всем, кроме жен. Его удачливость пришла и на скаковую дорожку — царь Мидас и здесь остался самим собой, и Блу Кланси — его последнее золото.
Я с усмешкой подумал, что скажет семейство. Состояние, которое он вложил в лошадей, уже вернулось — Блу Кланси теперь стоит по крайней мере вдвое против той цены, за которую Малкольм его купил перед Аркой.
Я был почти уверен, что Крез победит в дерби. Фильм о головастиках (на самом деле, об акулах, сказал мне Малкольм) наверняка получит приз на фестивале в Каннах. «Пол Роджер» уже заметно подорожал. Никто в здравом уме не стал бы резать золотого гуся. Сегодня просто чудесный день. Можно было возвращаться домой, к милому уюту и безопасности.
Только это было не так. Мы вернулись бы домой к смертельной опасности. Поэтому нужно было пока держаться оттуда подальше и хорошенько надо всем этим поразмыслить.
Не питая никаких иллюзий по поводу того, что ждет нас впереди, я тем не менее с легким сердцем отпраздновал вместе с отцом и Рэмзи Осборном победу Блу Кланси, после чего мы отправились в аэропорт Лос-Анджелеса, откуда ночью полетели в Австралию. Почти все, кто праздновал с нами, направлялись туда же. Впереди нас ждал Мельбурн, со своим собственным Кубком, который разыгрывался каждый год в первый вторник ноября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Малкольм был в восторге от всего этого. Я тоже. Полная, насыщенная жизнь. В пятницу утром мы сходили в конюшню, проведали Блу Кланси. Посмотрели, как он бежит, обгоняя ветер, по скаковой дорожке, в последний раз перед большими состязаниями. Встретились с его английским тренером и жокеем. Все волновались и с надеждой смотрели в будущее. Обычная суматоха конюшен, знакомые запахи, дружеская перебранка, грубоватые шутки, увлеченность своим делом, живой интерес к происходящему вокруг, завистливые взгляды, несправедливость, смертельные разочарования — такой родной и привычный мир!
Прекрасный вид Блу Кланси и его успехи на тренировках вызвали у Малкольма и Рэмзи Осборна бурю восторга. Тренер осторожно заметил, глядя на них:
— Погодите до завтра. В этих скачках должен победить лучший в мире. Горячие деньги пока — для одной из калифорнийских лошадей.
— Что значит «горячие деньги»? — спросил Малкольм.
— Ставки, которые делают знающие люди. У которых свои источники информации.
— Ну и пусть себе, — сказал Малкольм. Я не помню, чтобы он когда-нибудь еще был так доволен жизнью. Наверное, его увлеченность достигла высшей точки и скоро начнется спад — как обычно.
Вместе с тысячами других мы поехали на бал — все в том же длинном лимузине, а не в заколдованной тыкве. Звучала музыка, Малкольм танцевал на огромной эстраде с несколькими дамами, с которыми успел познакомиться за эти два дня. У края площадки стоял разрезанный пополам вдоль оси самолет, в котором обычно снимали сцены полетов. Малкольм веселился вовсю, заразительно смеялся. Все вокруг него улыбались, рядом с ним не было места печали.
Мы выспались, позавтракали и пошли на ипподром. Густой туман, всю неделю окутывавший вершины гор, теперь клубился в дальнем конце скаковой дорожки, сглаживая контуры предметов. Зато открылись залитые солнцем горные склоны, которыми тоже можно было залюбоваться, раз уж представился такой случай. За ночь повсюду на трибунах клуба появились застеленные скатертями столы. Замотанные официанты в черных фраках скользили среди любителей скачек, сгибаясь под грузом уставленных блюдами подносов, и каким-то чудом ни разу ничего не уронили.
Кубок коннозаводчиков состоял из семи скачек, на разные дистанции, для лошадей разного возраста. Для первых пяти был назначен приз на общую сумму в два миллиона долларов — для первой, второй, третьей и так далее. В скачке, на которую был заявлен Блу Кланси, — скачке на полторы мили — был приз в два миллиона. А для главного события Кубка коннозаводчиков — классической скачки — приготовили приз в три миллиона долларов. Не пустячок какой-нибудь. Владелец лошади, которая победит в скачке, в которой будет участвовать Блу Кланси, станет богаче на шестьсот двадцать девять тысяч долларов — на такие деньги можно месяцами купаться в шампанском.
Мы посмотрели первые пять скачек, встречая победителей громкими аплодисментами. Спустились вниз, в денник к Блу Кланси, посмотрели, как его готовят. Потом вернулись на трибуну и стали чуть ли не грызть ногти, не находя себе места от волнения.
Пять из семи скачек были на дорожке с гаревым покрытием, две — на травяной дорожке, и эта была как раз вторая из них. Большинство европейских лошадей бежали по траве, родному зеленому ковру. Против Блу Кланси вышли победитель дерби в Эпсоме, победитель Триумфальной Арки и победитель итальянского дерби. И у него на первый взгляд не было никаких шансов. Но Малкольм и Рэмзи Осборн были уверены, что он «на взводе» — Малкольм уже вовсю пользовался здешним жаргоном.
Блу Кланси отлично стартовал, сразу рванулся прочь от дальнего края дорожки. Английский жокей старательно удерживал его где-то на шестом месте, все на том же дальнем крае. Малкольм и Рэмзи Осборн не отрываясь смотрели в бинокли и подбадривали Блу Кланси криками. Не слыша их воплей, Блу Кланси до самого дальнего поворота на левой стороне скаковой дорожки, где поле пересекала полоска гаревого трека, оставался на прежней позиции и, когда лошади повернули обратно, шел все так же шестым. Малкольм заорал громче:
— Давай, старая перечница! Давай же! Вперед!
Никто из лошадей пока особенно вперед не вырвался. Скачку вели три лошади, бежавшие бок о бок, за ними — еще две, потом Блу Кланси. Я подумал, что положение у него не особо завидное, но проворная лошадка тут же убедила меня в обратном. Жокей заставил Блу Кланси чуть повернуть и отойти от остальных, чтобы впереди открылась свободная дорожка, и дал ему понять, что как раз сейчас все и случится — сейчас или вообще никогда.
Блу Кланси пошел быстрее. Малкольм неистово завопил, Рэмзи не мог от волнения сказать ни слова. Вот Блу Кланси уже третий, трибуны беснуются. Блу Кланси скачет еще быстрее — он уже второй. Малкольм замолк, рот раскрыт, глаза широко распахнуты. Случилось невероятное, потрясающее, невозможное… Блу Кланси несомненно, бесспорно победил!
Глаза Малкольма сияли, как сапфиры. Он все еще ничего не мог сказать. Рэмзи сгреб его за плечи и подтолкнул к выходу, и они побежали, пританцовывая на ходу, расталкивая медлительных зрителей, попадавшихся на дороге, чтобы поприветствовать своего чемпиона. Я не отставал от них, все еще не веря до конца, что это действительно происходит на самом деле. Некоторым владельцам все время везет, другим — наоборот, удача в мире скачек переменчива. Но Малкольм просто потрясающе удачлив! Ему везет всегда и во всем, кроме жен. Его удачливость пришла и на скаковую дорожку — царь Мидас и здесь остался самим собой, и Блу Кланси — его последнее золото.
Я с усмешкой подумал, что скажет семейство. Состояние, которое он вложил в лошадей, уже вернулось — Блу Кланси теперь стоит по крайней мере вдвое против той цены, за которую Малкольм его купил перед Аркой.
Я был почти уверен, что Крез победит в дерби. Фильм о головастиках (на самом деле, об акулах, сказал мне Малкольм) наверняка получит приз на фестивале в Каннах. «Пол Роджер» уже заметно подорожал. Никто в здравом уме не стал бы резать золотого гуся. Сегодня просто чудесный день. Можно было возвращаться домой, к милому уюту и безопасности.
Только это было не так. Мы вернулись бы домой к смертельной опасности. Поэтому нужно было пока держаться оттуда подальше и хорошенько надо всем этим поразмыслить.
Не питая никаких иллюзий по поводу того, что ждет нас впереди, я тем не менее с легким сердцем отпраздновал вместе с отцом и Рэмзи Осборном победу Блу Кланси, после чего мы отправились в аэропорт Лос-Анджелеса, откуда ночью полетели в Австралию. Почти все, кто праздновал с нами, направлялись туда же. Впереди нас ждал Мельбурн, со своим собственным Кубком, который разыгрывался каждый год в первый вторник ноября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93