– Подумать только: выпивал, шатался по темным улицам. Если бы отец был жив, он, без сомнения, выразил бы тебе свое неудовольствие.
Себастьян с трудом сдержал охватившее его негодование. Гневные вспышки были ему несвойственны, он если и злился, то не без основательной причины. Однако он терпеть не мог едкую иронию брата. Джастин отлично понимал это, но случалось, не считал нужным от нее воздерживаться.
Себастьян полагал, что не в меру острый язык когда-нибудь доведет брата до беды и тогда он пожалеет о своей склонности к излишнему сарказму.
Заговорил он, впрочем, вполне сдержанно:
– Давай не будем об этом, брат.. Постараюсь не вспоминать о происшедшем и настоятельно прошу тебя о том же.
– Ты прав. Как всегда. Но позволь напомнить тебе об одном обстоятельстве.
– Каком это?
– Я далек от желания подчеркивать, как бы это выразиться поизящнее, некоторую необычность ситуации, но под нашей крышей оказалась молодая незамужняя женщина. Я знаю, как ты относишься к скандальным положениям. И потому в случае чего готов принять грех на себя…
– Не говори чепухи, – перебил брата Себастьян, который внезапно ощутил, что напряжение его оставило, сменившись почти приятной расслабленностью. Необычайно живая натура Джастина хоть кого могла сбить с толку. – Мы дали приют бедной обездоленной девушке с улицы. Наши слуги слишком преданы нам, чтобы задавать неуместные вопросы или предать меня.
Последние слова он произнес с достоинством подлинного аристократа, пожалуй, излишне подчеркнутым.
– Это правда. Твоя репутация выше всяких подозрений.
– А твоя – за их пределами.
– Не могу с этим спорить. – Джастин достал из кармана сигару. – Кстати… как идет охота?
Себастьян уставился на брата непонимающими взглядом:
– Ты что, парень? Охота? Я вовсе не собираюсь охотиться.
Джастин расхохотался.
– Так ты это бросил?
Только теперь Себастьян понял, что Джастин имеет в виду.
– Господи, поиски невесты – это последнее, о чем я сейчас могу думать.
Он сердито насупил брови, когда Джастин расхохотался еще веселее.
Глава 8
Девон выздоравливала. Она быстро поправлялась. Через несколько дней она уже могла вставать с кровати. Боль в раненом боку несколько поутихла. Девон была в состоянии сидеть и даже ходить по комнате. Танзи, веселая маленькая горничная, однажды утром явилась в спальню с целым ворохом платьев Джулианны в руках – по распоряжению милорда Себастьяна, как она сообщила. Платья были в самый раз на бедрах, в длину, в плечах, но, увы, не в груди. Пышные округлости Девон выпирали из лифа, выступая над линией выреза. Джулианна явно была менее развитой в этой части своей фигуры.
До шестнадцати лет Девон была хрупкой и тощенькой, и ее обычно принимали за ребенка более младшего возраста. Она почувствовала величайшую гордость, когда ее едва заметные грудки начали наливаться, – какая девочка не жаждет стать женщиной? Однако, поступив на работу в «Воронье гнездо», Девон лютой ненавистью возненавидела голодные, волчьи взгляды, которые мужчины бросали на ее фигуру, в особенности подолгу задерживая их на ее груди. Точно так же смотрели они и на Бриджет, которую к тому же щипали и тискали.
Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.
Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.
Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре – самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.
Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.
Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.
Девон не могла забыть.
«Вашей собственной рукой» – так сказал ей Себастьян.
Так оно и было.
Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.
Это терзало душу Девон.
Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, – вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.
Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.
На следующее утро Девон лежала в постели, а Танзи убирала в комнате. Девон почувствовала неловкость оттого, что вот так просто лежит и глазеет, как хлопочет ясноглазая девчушка. Она отодвинула в сторону одеяло, намереваясь помочь Танзи, но та в эту минуту обернулась и запротестовала:
– Не надо, прошу вас, мисс Девон!
Как назло, именно в эту же минуту появился Себастьян. Сердце у Девон так и подпрыгнуло, едва она его увидела. А Себастьян перевел взгляд темных глаз с макушки Девон на кончики пальцев ее ноги, коснувшихся пола. Высоко поднял одну бровь, выражая тем самым свое молчаливое порицание. Собственно говоря, никакие слова и не были нужны. Девон мгновенно убрала ногу под одеяло и натянула его до самого подбородка.
Судя по чисто внешним проявлениям, отношение Себастьяна к ней стало более мягким, но Девон никак не могла избавиться от мысли, что он по-прежнему считает ее проституткой, и не знала, как переубедить его.
Дней десять спустя после своего появления в этом доме Девон решилась на дерзкий поступок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Себастьян с трудом сдержал охватившее его негодование. Гневные вспышки были ему несвойственны, он если и злился, то не без основательной причины. Однако он терпеть не мог едкую иронию брата. Джастин отлично понимал это, но случалось, не считал нужным от нее воздерживаться.
Себастьян полагал, что не в меру острый язык когда-нибудь доведет брата до беды и тогда он пожалеет о своей склонности к излишнему сарказму.
Заговорил он, впрочем, вполне сдержанно:
– Давай не будем об этом, брат.. Постараюсь не вспоминать о происшедшем и настоятельно прошу тебя о том же.
– Ты прав. Как всегда. Но позволь напомнить тебе об одном обстоятельстве.
– Каком это?
– Я далек от желания подчеркивать, как бы это выразиться поизящнее, некоторую необычность ситуации, но под нашей крышей оказалась молодая незамужняя женщина. Я знаю, как ты относишься к скандальным положениям. И потому в случае чего готов принять грех на себя…
– Не говори чепухи, – перебил брата Себастьян, который внезапно ощутил, что напряжение его оставило, сменившись почти приятной расслабленностью. Необычайно живая натура Джастина хоть кого могла сбить с толку. – Мы дали приют бедной обездоленной девушке с улицы. Наши слуги слишком преданы нам, чтобы задавать неуместные вопросы или предать меня.
Последние слова он произнес с достоинством подлинного аристократа, пожалуй, излишне подчеркнутым.
– Это правда. Твоя репутация выше всяких подозрений.
– А твоя – за их пределами.
– Не могу с этим спорить. – Джастин достал из кармана сигару. – Кстати… как идет охота?
Себастьян уставился на брата непонимающими взглядом:
– Ты что, парень? Охота? Я вовсе не собираюсь охотиться.
Джастин расхохотался.
– Так ты это бросил?
Только теперь Себастьян понял, что Джастин имеет в виду.
– Господи, поиски невесты – это последнее, о чем я сейчас могу думать.
Он сердито насупил брови, когда Джастин расхохотался еще веселее.
Глава 8
Девон выздоравливала. Она быстро поправлялась. Через несколько дней она уже могла вставать с кровати. Боль в раненом боку несколько поутихла. Девон была в состоянии сидеть и даже ходить по комнате. Танзи, веселая маленькая горничная, однажды утром явилась в спальню с целым ворохом платьев Джулианны в руках – по распоряжению милорда Себастьяна, как она сообщила. Платья были в самый раз на бедрах, в длину, в плечах, но, увы, не в груди. Пышные округлости Девон выпирали из лифа, выступая над линией выреза. Джулианна явно была менее развитой в этой части своей фигуры.
До шестнадцати лет Девон была хрупкой и тощенькой, и ее обычно принимали за ребенка более младшего возраста. Она почувствовала величайшую гордость, когда ее едва заметные грудки начали наливаться, – какая девочка не жаждет стать женщиной? Однако, поступив на работу в «Воронье гнездо», Девон лютой ненавистью возненавидела голодные, волчьи взгляды, которые мужчины бросали на ее фигуру, в особенности подолгу задерживая их на ее груди. Точно так же смотрели они и на Бриджет, которую к тому же щипали и тискали.
Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.
Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.
Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре – самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.
Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.
Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.
Девон не могла забыть.
«Вашей собственной рукой» – так сказал ей Себастьян.
Так оно и было.
Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.
Это терзало душу Девон.
Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, – вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.
Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.
На следующее утро Девон лежала в постели, а Танзи убирала в комнате. Девон почувствовала неловкость оттого, что вот так просто лежит и глазеет, как хлопочет ясноглазая девчушка. Она отодвинула в сторону одеяло, намереваясь помочь Танзи, но та в эту минуту обернулась и запротестовала:
– Не надо, прошу вас, мисс Девон!
Как назло, именно в эту же минуту появился Себастьян. Сердце у Девон так и подпрыгнуло, едва она его увидела. А Себастьян перевел взгляд темных глаз с макушки Девон на кончики пальцев ее ноги, коснувшихся пола. Высоко поднял одну бровь, выражая тем самым свое молчаливое порицание. Собственно говоря, никакие слова и не были нужны. Девон мгновенно убрала ногу под одеяло и натянула его до самого подбородка.
Судя по чисто внешним проявлениям, отношение Себастьяна к ней стало более мягким, но Девон никак не могла избавиться от мысли, что он по-прежнему считает ее проституткой, и не знала, как переубедить его.
Дней десять спустя после своего появления в этом доме Девон решилась на дерзкий поступок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66