При всей мягкости и даже нежности голоса это был приказ.
Никакого ответа. Что это, упрямство? Обида?
– Девон, – повторил он уже более строго.
– Господи, – пробормотала она сквозь прерывистые всхлипы, – какой же вы приставала!
– Я предпочитаю думать, что это настойчивость, но вас это раздражает, я понимаю.
– Это верно! Но… вы не оставите меня одну, если я скажу вам? Не бросите?
– Нет, – просто ответил он. – Ну, теперь рассказывайте, что вас угнетает.
Горячие слезы уже успели промочить туго накрахмаленную рубашку Себастьяна.
– Я… не уверена, что… могу объяснить.
– Попробуйте.
– Это просто… ох, все кажется таким неправильным. Я хочу сказать, посмотрите на меня. Я живу в большом доме в Мейфэре, в самом лучшем месте города. Мейфэр! Только подумать… Ко мне явится портниха… портниха! А что я сделала, чтобы это заслужить? Ведь я… – Голос ее предательски дрогнул. – Я убила человека. Убила Фредди.
Он крепче прижал ее к себе – так близко, что от его дыхания шевелились тонкие волоски у нее на виске.
– Послушайте, Девон. Вы сделали то, что должны были сделать, чтобы остаться в живых. Иначе Фредди убил бы вас.
– Я понимаю. Понимаю. – Слезы продолжали течь по ее щекам. – Но что-то мне подсказывает, что я не заслуживаю такого обращения. А тут еще вы…
– Я?! – Себастьян даже отшатнулся.
– Да! – прорыдала она. – Почему вы так поступаете? Почему вы такой щедрый? Ведь я здесь чужая. Вы даже не знаете меня. И я вам даже не нравлюсь.
– Это неправда, – возразил он.
– Правда. Я знаю, что вы обо мне думаете. И если вы хотите, чтобы я отсюда ушла…
– Я вовсе не хочу, чтобы вы отсюда уходили. Я хочу вам помочь. И вы не вернетесь в Сент-Джайлз. Я этого не позволю.
В последнем он теперь был твердо уверен.
– Я не хочу быть для вас обузой.
– Девон, прошу вас, не спорьте со мной.
– А я прошу вас не обращаться со мной подобным образом. Вы ничего не можете мне запретить. И не можете указывать, что мне делать.
Себастьян крепко сжал губы, чтобы не взорваться. Да, это упрямство, и еще какое!
– Вы слышите, Себастьян? Я не хочу быть обузой.
– А вы меня слышите? Девон, вы не обуза. Повторяю: вы не обуза.
Последние три слова он произнес с подчеркнутой выразительностью.
– Тогда позвольте мне зарабатывать свой хлеб. – Слезы у нее на щеках вроде бы начали высыхать. Девон подняла голову и посмотрела на Себастьяна с самым серьезным видом. – Я уже думала об этом, Себастьян. Позвольте мне помогать Танзи или еще кому-то из горничных. Могла бы я помочь и на кухне.
– Этого не будет! – прорычал Себастьян.
– Почему? Я же занималась этим раньше.
– Девон, больше вы этим заниматься не будете. Я не намерен превращать вас в прислугу.
– Я не хочу жить из милости.
Я вам этого и не предлагаю. Я предлагаю помощь там, где есть в ней необходимость. Ну, и я думаю, что вполне в состоянии прокормить вас, да, вас определенно. – Тут он наклонил голову набок, как бы что-то взвешивая в уме. – Но я не вполне уверен насчет Бес… то есть Банни.
Последняя фраза была рассчитана на то, чтобы развеселить Девон.
И он в этом преуспел.
Кончиком пальца он провел по ее губам и пробормотал:
– Кажется, мы улыбаемся?
Внутренний голос говорил ему, что он вступает на опасную почву. Чувствовать ее в своих объятиях, видеть, как она смотрит на него золотистыми глазами, еле заметно улыбаясь… Он и сам невольно улыбнулся и услышал легкий, очень легкий вздох, а потом слова:
– Какая это милая комната.
– Согласен с вами, Девон. – Говоря это, он – опять-таки невольно – слегка коснулся губами ее щеки и с трудом подавил порыв прижаться крепче. – Мы с вами сидим в моем любимом кресле и в моей любимой комнате.
– Как странно, – широко распахнув глаза, произнесла Девон. – Я так и подумала, когда вошла сюда.
Она не спешила убирать голову с его плеча, а маленькую ручку – с его груди.
– Себастьян, неужели вы прочли все эти книги? – почему-то шепотом спросила она.
Боже милостивый, она толкует о чтении! А он только и думает о том, как бы взять ее на руки, отнести к себе в постель, снять с нее одежду и ласкать, любить всю ночь.
Он чувствовал себя возбужденным. Соблазненным завораживающим очарованием милой маленькой бродяжки из Сент-Джайлза. Но боялся напугать ее и не хотел даже говорить с ней на эту тему.
– Разумеется, нет, – ответил он на ее вопрос.
– Почему? – спросила она, словно бы удивленная тем, что такое могло быть.
– Ну, скажем так: прежде всего потому, что их здесь слишком много.
– Если бы я жила здесь, я бы поставила себе целью прочитать каждую книгу в этой библиотеке. – Она отвела глаза и добавила упавшим голосом: – Если бы умела читать.
Сдвинув брови, он задал ей вопрос, который давно уже вертелся у него в голове:
– Скажите, Девон, как это вышло, что у вас очень хорошая речь, но вы при этом даже не умеете читать? – Заметив, что ей явно не хочется отвечать, он продолжал: – Кажется, вы упоминали, что ваша мать была хорошо образованной.
Девон кивнула и, еще немного помолчав, сказала:
– До моего рождения мама зарабатывала на жизнь как гувернантка. Должна вам честно признаться, что она очень хотела научить меня читать, а я сопротивлялась.
Себастьян усмехнулся. Поразительное признание, надо сказать, но хорошо хоть то, что она оказалась настолько честной, что сделала его и не заупрямилась.
– У нас не было денег на книги, – продолжала Девон, – и я по глупости не видела смысла в том, чтобы научиться читать. Этим я очень огорчила маму, – произнесла она тихо. – Теперь я жалею, что была такой своевольной и упрямой, ведь, не откажись я учиться, могла бы стать гувернанткой, как мама. Или компаньонкой у какой-нибудь пожилой вдовы.
– А ваш отец, Девон?
Глаза ее подернулись печалью.
– Он умер до моего рождения.
– Поэтому ваша мать и жила в такой бедности? У нее не было родных, к которым она могла бы обратиться за помощью?
– У нее была единственная сестра, которая умерла в юности. Единственной работой, какую мама могла найти, было шитье. И к сожалению, платили ей мало.
– Наверное, ваши отношения с ней были очень близкими.
Девон кивнула.
– Маму звали Амелией, – сказала она. – Амелией Сент-Джеймс.
Так, стало быть, гувернантка, начал соображать Себастьян. Она хочет быть гувернанткой, как ее мать. Можно ли это устроить? И должно ли? Внутренне она к этому готова, он это чувствовал инстинктивно.
– Если хотите, – медленно заговорил он, – то я мог бы научить вас читать.
– Правда?
– Я не шучу. – Он подумал. – Модистка придет завтра утром. В таком случае мы с вами могли бы начать с послезавтрашнего утра.
– О, Себастьян! – выдохнула она. – Конечно, я хочу этого. Очень хочу!
Однако ее бурная радость оказалась непродолжительной. Губы Девон задрожали, и голос упал, когда она проговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66