После восьми месяцев пребывания в лагере военнопленных Минишкий находился в таком состоянии, которое облегчило задачу допрашивавшего его офицера ФХО. Бывший комиссар был глубоко подавлен сокрушительными германскими победами; кроме того, казалось, что он имел зуб на своих прежних политических руководителей. Короче, он созрел для измены. Как только офицер ФХО раскрыл прошлое Минишкия, его отправили в Ангенбург, где располагался штаб Гелена. В виде исключения Гелен сам провел допрос. Его тихая манера и мягкий подход, должно быть, затронули какую-то пружину нереализованного честолюбия или бессознательного отвращения к идеологии, которой русский следовал всю свою жизнь. Гелен поинтересовался семьей Минишкия и узнал, что тот оставил свою жену и двух детей в деревне к западу от Москвы, в ту пору занятую немецкими войсками. Гелен пообещал Минишкию воссоединение с семьей и сказал, что он будет щедро награжден и получит право жить в Германии как свободный человек или будет чиновником в России после германской победы. В обмен Минишкий должен стать немецким агентом.
Так началась операция «Фламинго», которую Гелен проводил в сотрудничестве с Бауном, уже имевшим в Москве радиста с псевдонимом Александр. Люди Бауна переправили Минишкия через линию фронта, и он доложил в первом же советском штабе историю своего пленения и дерзкого побега, каждая деталь которой была придумана геленовскими экспертами. Его забрали в Москву, где приветствовали как героя. Минишкий поделился с офицерами советской разведки казавшейся ценной информацией отом, что он видел во время плена. В качестве награды за мужественный поступок его назначили на должность в военно-политический секретариат ГОКО (для нас более привычна аббревиатура ГКО. – Б. С.) – верховный штаб Сталина. Минишкий вскоре установил контакт с радистом «Фламинго» и начал посылать сообщения, пользуясь детекторными кристаллами, полученными от ФХО. После нескольких первоначальных донесений поступило его первое сенсационное сообщение 14 июля 1942 года. Гелен и Герре сидели всю ночь, составляя на его основе доклад, который Гелен лично представил начальнику Генштаба генералу Гальдеру на следующее утро. Там говорилось: «Военное совещание (или заседание Военного совета) завершилось в Москве вечером 13 июля. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов и главы британской, американской и китайской военных миссий. Шапошников заявил, что их отступление будет до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления должны осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь.
Британский представитель попросил о советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские ресурсы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолетов, танков и артиллерийских орудий, в частности потому, что часть поставок предназначенного для России вооружения, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была перенацелена для защиты Египта. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа, с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у Калинина. Необходимо, чтобы Сталинград, Новороссийск и Кавказ были удержаны».
Гелен добавил сюда свой комментарий: «Изменения в общем положении на фронте в последние несколько дней заставляют отнестись к сообщению агента с полным доверием. Это подтверждается передвижениями противника на фронте наших групп армий «А» и «Б» (наступавшими соответственно на Кавказ и Сталинград. – Б. С.), его уклончивыми действиями на фронте реки Дон и его отступлением к Волге одновременно с удерживанием оборонительных линий на Северном Кавказе и на Сталинградском плацдарме; на фронте нашей группы армий «Центр» его отход к линии Тула, Москва, Калинин является еще одним подтверждением. Планирует ли противник дальнейшее широкомасштабное отступление в случае наступления наших групп армий «Север» и «Центр», в настоящее время нельзя с уверенностью определить».
Две советские атаки, у Орла и Воронежа, как и предсказывалось, были проведены в июле, с использованием большого количества танков. Позднее Гальдер отметил в своем дневнике: «Подполковник Гелен из ФХО предоставил точную информацию о силах противника, заново развернутых, начиная с 28 июня, и о предполагаемой силе этих соединений. Он также дал правильную оценку энергичных действий противника по защите Сталинграда» (эту запись начальник Генштаба сухопутных сил сделал 15 июля 1942 года, в день, когда шеф ФХО сообщил о донесении «агента 438». – Б. С.).
Конечно, Кукридж не очень хорошо знал реалии Восточного фронта и допустил немало ошибок. В частности, союзные военные миссии появились в Москве только в 1943 году. Английский историк Дэвид Кан, цитируя в своей книге фрагмент того же самого донесения от 14 июля 1942 года, дает более правильный перевод с немецкого: не «главы британской, американской и китайской военных миссий», а «британский, американский и китайский военные атташе». Он считает, что «донесение Минишкия» было либо дезинформацией, либо фантазией отправившего его резидента и не отражало действительного положения вещей и истинных намерений советского руководства. Доказательство в пользу такой версии Кан видит в том, что о совещании, якобы состоявшемся 13 июля 1942 года, не найдено никаких донесений ни от британского, ни от американского военных атташе в Москве.
Я решил проверить сведения, сообщенные «агентом 438». Оказалось, что по всем пунктам они соответствуют действительности.
Записи в дневнике ГальдеРа за вторую половину июля 1942 года фиксируют массированные советские атаки с большим количеством танков в районе Воронежа, а также на участке группы армий «Центр» (в период с 10 по 17 июля) в районе Орла. Как вспоминал маршал Советского Союза И. X. Баграмян, еще 16 июля Ставка поручила командованию Западного и Калининского фронтов подготовить и провести Ржевско-Сычевскую наступательную операцию с целью отвлечь немецкие силы с юга. Однако операция закончилась неудачей – возможно, и по той причине, что противник был заранее осведомлен о ее проведении. Конечно, сведения о предстоящих операциях советских войск могли сознательно включить и в дезинформационное донесение, чтобы придать ему достоверность. Ведь в том, справедливо или нет сообщение о будущем наступлении Красной Армии на том или ином участке фронта, германское командование все равно сможет убедиться довольно быстро.
Но можно ли говорить о дезинформации в других сведениях, сообщенных «агентом 438»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96