Судоплатов явно отступает от истины: ведь Гелен, Шелленберг и другие руководители немецкой разведки хвалили и ценили отнюдь не русского, дворянина и двойного агента Александра Петровича Демьянова, а своего резидента Фрица Каудерса, который собирал и обрабатывал донесения множества агентов, включая и Демьянова. – Б. С.).
Из материалов немецких архивов известно, что командование вермахта совершило несколько роковых ошибок, отчасти из-за того, что целиком полагалось на информацию абвера, полученную от источников из советского Верховного Главнокомандования. Дезинформация, передаваемая Гейне – Максом, готовилась в Оперативном управлении нашего Генштаба при участии одного из его руководителей, Штеменко, затем визировалась в Разведуправлении Генштаба и передавалась в НКВД, чтобы обеспечить ее получение убедительными обстоятельствами. По замыслу Штеменко, важные операции Красной Армии действительно осуществлялись в 1942–1943 годах там, где их «предсказывал» для немцев Гейне – Макс, но они имели отвлекающее, вспомогательное значение.
Дезинформация порой имела стратегическое значение. Так, 4 ноября 1942 года Гейне – Макс сообщил, что Красная Армия нанесет немцам удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом. Немцы ждали удара под Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью.
Не подозревавший об этой радиоигре Жуков заплатил дорогую цену: в наступлении под Ржевом полегли тысячи и тысячи наших солдат, находившихся под его командованием. В своих мемуарах он признает, что исход этой наступательной операции был неудовлетворительным. Но он так никогда и не узнал, что немцы были предупреждены о нашем наступлении на ржевском направлении, поэтому бросили туда такое количество войск.
Дезинформация Гейне – Макса, как следует из воспоминаний Гелена, способствовала также тому, что немцы неоднократно переносили сроки наступления на Курской дуге, а это было на руку Красной Армии».
Словом, по Судоплатову, выходит, что практически вся информация, поступавшая руководителям германской армии и разведки якобы из высших советских штабов, в действительности представляла собой выгодную советскому Верховному Главнокомандованию тщательно продуманную смесь правды и лжи, в приготовлении которой он, Судоплатов, принимал самое непосредственное участие.
Однако сразу возникает ряд вопросов по его рассказу – вопросов, на которые, к сожалению, недавно умерший Павел Анатольевич уже никогда не сможет ответить. Во-первых, из офиса «Макса» в Софии поступали и совершенно точные донесения вроде цитированного выше сообщения Минишкия-Мишинского, появление которых никак нельзя объяснить целями дезинформации противника. Но какое отношение имел к этому Гейне – Демьянов? Во-вторых, Судоплатов ошибается, когда считает предпринятое в конце ноября 1942 года, через несколько дней после начала ознаменовавшего перелом в войне контрнаступления под Сталинградом, наступление Красной Армии на ржевско-вяземский плацдарм отвлекающим ударом. На самом деле в этой операции, названной «Марс» (в честь римского бога войны), участвовало даже больше войск и боевой техники, чем в сталинградском контрнаступлении, названном «Уран» (в честь древнегреческого бога неба). Тут еще большой вопрос, какая из операций в действительности носила отвлекающий характер. Думаю, что, скорее, на эту роль подходит не «Марс», а «Уран», начатый на несколько дней раньше и действительно приковавший внимание немецкого командования к району Сталинграда, так что после начала советских атак на Ржев и Вязьму руководство вермахта не имело никакой возможности перебросить какие-либо подкрепления для борьбы с наступавшими армиями Жукова. И цели у операции «Марс» были столь же, если не более, решительными, чем у операции «Уран»: разгром группы армий «Центр» и последующее широкомасштабное наступление к побережью Балтики и границам Восточной Пруссии. Сталин и другие руководители Красной Армии все еще мечтали о сокрушении противника по всему фронту и быстрому продвижению к границам Рейха. Но наступление на Ржев и Вязьму окончилось неудачей. Советские ударные группировки сами попали в окружение и только с большими потерями, лишившись почти всего тяжелого вооружения, пробились к своим. От полного разгрома их спасла нехватка сил у немцев.
Причины неудачного наступления Западного и Калининского фронтов во многом связаны с недостатком полководческих способностей у маршала Г. К. Жукова. Его слава полководца – миф, опровергаемый неуспехом ряда операций, проведенных под его руководством. Ведь провалом закончилось, например, не только это наступление «Марс», но и два других на тот же ржевско-вяземский плацдарм, весной и летом 1942 года. Неудача постигла Жукова еще и потому, что здесь ему противостояли боеспособные и успевшие построить долговременную оборону немецкие войска, тогда как в сталинградском контрнаступлении главный успех был достигнут на фронте румынских армий, куда менее боеспособных и не успевших еще как следует закрепиться на недавно занятой территории.
Надо сказать, что маршал Георгий Константинович Жуков в годы Великой Отечественной войны, будучи заместителем Верховного Главнокомандующего в советской военной иерархии занимал второе место после Сталина. Вполне закономерно поэтому, что рано или поздно его имя должно было занять то места, которое прежде занимало в советской мифологии войны имя Сталина. Правда, до того как это случилось, прошло несколько десятилетий. Потребовалось сначала развенчать сталинский «культ личности», а затем вернуть Жукова из постигшей его при Хрущеве опалы. Но мифологичное сознание советского народа настойчиво требовало какого-то одного, главного свершителя Великой Победы. И в начале горбачевской перестройки срочно превращенный в «народного маршала» Жуков посмертно принял на себя роль первого полководца Великой Отечественной. Вот только если и любили его фронтовики, то главным образом из тех, кто служил в высоких штабах. Но мало кому из рядовых солдат довелось выразить свою пламенную любовь Георгию Константиновичу, ибо губил он их бессмысленно и бессчетно в плохо подготовленных лобовых атаках. В своем стихотворении «На смерть Жукова» Нобелевский лауреат Иосиф Бродский очень точно сказал об этом:
Сколько он пролил крови солдатской
В землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
Области с ними? «Я воевал».
Сразу скажу, что с точки зрения военного искусства воевал Жуков плохо. Да и не мог он воевать хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Из материалов немецких архивов известно, что командование вермахта совершило несколько роковых ошибок, отчасти из-за того, что целиком полагалось на информацию абвера, полученную от источников из советского Верховного Главнокомандования. Дезинформация, передаваемая Гейне – Максом, готовилась в Оперативном управлении нашего Генштаба при участии одного из его руководителей, Штеменко, затем визировалась в Разведуправлении Генштаба и передавалась в НКВД, чтобы обеспечить ее получение убедительными обстоятельствами. По замыслу Штеменко, важные операции Красной Армии действительно осуществлялись в 1942–1943 годах там, где их «предсказывал» для немцев Гейне – Макс, но они имели отвлекающее, вспомогательное значение.
Дезинформация порой имела стратегическое значение. Так, 4 ноября 1942 года Гейне – Макс сообщил, что Красная Армия нанесет немцам удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом. Немцы ждали удара под Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью.
Не подозревавший об этой радиоигре Жуков заплатил дорогую цену: в наступлении под Ржевом полегли тысячи и тысячи наших солдат, находившихся под его командованием. В своих мемуарах он признает, что исход этой наступательной операции был неудовлетворительным. Но он так никогда и не узнал, что немцы были предупреждены о нашем наступлении на ржевском направлении, поэтому бросили туда такое количество войск.
Дезинформация Гейне – Макса, как следует из воспоминаний Гелена, способствовала также тому, что немцы неоднократно переносили сроки наступления на Курской дуге, а это было на руку Красной Армии».
Словом, по Судоплатову, выходит, что практически вся информация, поступавшая руководителям германской армии и разведки якобы из высших советских штабов, в действительности представляла собой выгодную советскому Верховному Главнокомандованию тщательно продуманную смесь правды и лжи, в приготовлении которой он, Судоплатов, принимал самое непосредственное участие.
Однако сразу возникает ряд вопросов по его рассказу – вопросов, на которые, к сожалению, недавно умерший Павел Анатольевич уже никогда не сможет ответить. Во-первых, из офиса «Макса» в Софии поступали и совершенно точные донесения вроде цитированного выше сообщения Минишкия-Мишинского, появление которых никак нельзя объяснить целями дезинформации противника. Но какое отношение имел к этому Гейне – Демьянов? Во-вторых, Судоплатов ошибается, когда считает предпринятое в конце ноября 1942 года, через несколько дней после начала ознаменовавшего перелом в войне контрнаступления под Сталинградом, наступление Красной Армии на ржевско-вяземский плацдарм отвлекающим ударом. На самом деле в этой операции, названной «Марс» (в честь римского бога войны), участвовало даже больше войск и боевой техники, чем в сталинградском контрнаступлении, названном «Уран» (в честь древнегреческого бога неба). Тут еще большой вопрос, какая из операций в действительности носила отвлекающий характер. Думаю, что, скорее, на эту роль подходит не «Марс», а «Уран», начатый на несколько дней раньше и действительно приковавший внимание немецкого командования к району Сталинграда, так что после начала советских атак на Ржев и Вязьму руководство вермахта не имело никакой возможности перебросить какие-либо подкрепления для борьбы с наступавшими армиями Жукова. И цели у операции «Марс» были столь же, если не более, решительными, чем у операции «Уран»: разгром группы армий «Центр» и последующее широкомасштабное наступление к побережью Балтики и границам Восточной Пруссии. Сталин и другие руководители Красной Армии все еще мечтали о сокрушении противника по всему фронту и быстрому продвижению к границам Рейха. Но наступление на Ржев и Вязьму окончилось неудачей. Советские ударные группировки сами попали в окружение и только с большими потерями, лишившись почти всего тяжелого вооружения, пробились к своим. От полного разгрома их спасла нехватка сил у немцев.
Причины неудачного наступления Западного и Калининского фронтов во многом связаны с недостатком полководческих способностей у маршала Г. К. Жукова. Его слава полководца – миф, опровергаемый неуспехом ряда операций, проведенных под его руководством. Ведь провалом закончилось, например, не только это наступление «Марс», но и два других на тот же ржевско-вяземский плацдарм, весной и летом 1942 года. Неудача постигла Жукова еще и потому, что здесь ему противостояли боеспособные и успевшие построить долговременную оборону немецкие войска, тогда как в сталинградском контрнаступлении главный успех был достигнут на фронте румынских армий, куда менее боеспособных и не успевших еще как следует закрепиться на недавно занятой территории.
Надо сказать, что маршал Георгий Константинович Жуков в годы Великой Отечественной войны, будучи заместителем Верховного Главнокомандующего в советской военной иерархии занимал второе место после Сталина. Вполне закономерно поэтому, что рано или поздно его имя должно было занять то места, которое прежде занимало в советской мифологии войны имя Сталина. Правда, до того как это случилось, прошло несколько десятилетий. Потребовалось сначала развенчать сталинский «культ личности», а затем вернуть Жукова из постигшей его при Хрущеве опалы. Но мифологичное сознание советского народа настойчиво требовало какого-то одного, главного свершителя Великой Победы. И в начале горбачевской перестройки срочно превращенный в «народного маршала» Жуков посмертно принял на себя роль первого полководца Великой Отечественной. Вот только если и любили его фронтовики, то главным образом из тех, кто служил в высоких штабах. Но мало кому из рядовых солдат довелось выразить свою пламенную любовь Георгию Константиновичу, ибо губил он их бессмысленно и бессчетно в плохо подготовленных лобовых атаках. В своем стихотворении «На смерть Жукова» Нобелевский лауреат Иосиф Бродский очень точно сказал об этом:
Сколько он пролил крови солдатской
В землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
Области с ними? «Я воевал».
Сразу скажу, что с точки зрения военного искусства воевал Жуков плохо. Да и не мог он воевать хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96