На такой или близкой к ней скорости по проселку агенты вряд ли ехали, но не со скоростью же велосипеда! Ведь и Соловьев и авторы «Спецсообщения» сообщают, что Таврин и Шилова очень торопились уйти из опасной зоны.
Далее «Спецсообщение» в основном повторяетте же сведения, что и в соловьевском очерке. Единственное существенное различие: задержание террористов было произведено в 6 часов утра не патрулем, а опергруппой старшего лейтенанта милиции Ветрова из шести человек. Когда после запроса в Москву выяснилось, что никакого майора Таврина в СМЕРШ 39-й армии нет и никогда не было, Петр Иванович «был обезоружен и сознался, что он переброшен на самолете немецкой разведкой для диверсий и террора».
Интересен перечень изъятого при обыске: «3 чемодана с разными вещами, 4 орденских книжки, 5 орденов, 2 медали, Золотая Звезда Героя Советского Союза и гвардейский значок, ряд документов на имя Таврина, денег совзнаками 428 400 рублей, 116 мастичных печатей, 7 пистолетов, 2 охотничьих ружья центрального боя, 5 гранат, 1 мина и много боеприпасов». Настораживает отсутствие здесь радиостанции, об изъятии которой у Таврина после ареста говорят и Соловьев, и Кукридж. А вот число пистолетов во всех трех источниках названо одно и то же – семь. Зато пресловутый «панцеркнаке» в описи изъятого не фигурирует.
В целом «Спецсообщение» оставляет впечатление, что сотрудники НКВД действовали как часы, как безотказный механизм, контролируя буквально каждый шаг Таврина и Шиловой по родной земле, словно давно уже ждали их прибытия. Все у чекистов получилось гладко, чисто, без сучка и задоринки. Единственное, что вылезает, – так это суперпробег опера Ветрова на велосипеде, а ведь даже маленькая ложь, как известно, внушает уже недоверие.
Но вот первый же допрос Таврина порождает множество неразрешимых вопросов. Он признается, что подлинная его фамилия – Шило, а Тавриным стал потому, что вынужден был скрываться от милиции: был не в ладах с уголовным кодексом из-за неоднократных растрат казенных денег. На фронте Таврин командовал пулеметной ротой в 369-й дивизии 30-й армии и 30 мая 1942 года добровольно сдался в плен, поскольку накануне особист поинтересовался, почему он из Шило стал Тавриным.
На допросе Петр Иванович сразу заявил: «Я имею задание германской разведки пробраться в Москву и организовать террористический акт против руководителя Советского государства И. В. Сталина». Об обстоятельствах же своей вербовки немецкой разведкой он показал следующее: «В июне 1943 года в городе Вене, где я содержался в тюрьме за побег из лагеря военнопленных, меня вызвали офицеры гестапо Байер и Тельман и предложили сотрудничать с германской разведкой, на что я дал согласие». Несколько странно, согласитесь, что в разведку вербует гестапо, призванное заниматься контрразведывательными операциями, а в качестве объекта вербовки выбирают человека, после года плена пытавшегося совершить побег. Причину, вызвавшую внезапное доверие немцев к нему, Таврин толком так и не объяснил, а следователь этим обстоятельством почему-то не озадачился. Его заинтересовало лишь то, почему именно Таврину доверили убийство Сталина, полагая не без резона, что тот до получения столь неслыханного задания еще и позанимался «предательской работой». Таврин ответил, что оберштурмбанфюрер Грейфе поручил ему исполнение теракта, поскольку его соответствующим образом порекомендовал ему Жиленков».
Георгий Николаевич Жиленков, ближайший сотрудник генерала Власова, познакомился с Тавриным в начале сентября 1943 года в Занденбергском лагере, где были собраны агенты из числа бывших военнопленных. Незадолго до этого Грейфе предложил Таврину подумать, какое направление деятельности избрать: собственно разведку, террор или диверсии. Петр Иванович подошел к Жиленкову, посетившему лагерь вместе с Власовым. Они разговорились. Вот эта беседа в изложении Таврина:
«Я рассказал ему, что согласился работать на германскую разведку и зачислен в «Особую команду». Жиленков одобрил мое поведение, заявив: «Наконец-то я увидел тебя там, где ты должен быть давно». Затем я сообщил Жиленкову о вызове к Грейфе и о сделанном им предложении о работе в пользу германской разведки в советском тылу… Выслушав меня, он стал в резкой форме высказывать злобу против руководителей советского правительства и доказывать мне, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против И. В. Сталина, так как, по заявлению Жиленкова, за этим последует развал Советского государства. В конце нашего разговора Жиленков рекомендовал мне принять задание по террору и заявил, что по возвращении в Берлин он примет необходимые меры к ускорению моей переброски в СССР. Тут же он сделал какие-то заметки в своей записной книжке. И действительно, вскоре после отъезда Власова и Жиленкова я снова был вызван к Грейфе».
Дальше идут вещи совсем удивительные. Таврин сказал, что готов заняться террором. Грейфе дал ему задание представить в письменном виде подробный план теракта, и Таврин, ничтожесумняшеся, попросту переписал план покушения на Сталина, разработанный Жиленковым.
Георгий Николаевич до войны был секретарем Ростокинского райкома Москвы и членом МГК ВКП(б), неоднократно бывал на мероприятиях, где присутствовал Сталин, и он считал, что более благоприятные условия для совершения теракта – на торжественных заседаниях.
Грейфе план Жиленкова-Таврина одобрил и направил его будущего исполнителя в распоряжение начальника главной команды «Цеппелин-Норд» штурмбанфюрера СС Отто Крауса в Псков – команда занималась подготовкой агентуры. И опять странно. Инициатива в подготовке покушения на Сталина исходит от власовца Жиленкова, и служба безопасности (СД) его план с одобрением принимает и начинает подготовку исполнителя еще в сентябре 1943 года. Получается, что хвост вертит собакой. А между тем власовцев до осени 1944 года немцы рассматривали почти исключительно как орудие пропаганды и разведки, но никак не политическую силу и держали под своим неусыпным контролем. Затем, из мемуаров Шелленберга мы знаем, что решение устранить Сталина Гитлер и Гиммлер с тяжелым сердцем и мыслями о мстящем провидении приняли лишь в середине 1944 года. Грейфе никакие мог начать подготовку агента так рано, самочинно, без санкции фюрера – это ясно как Божий день. Или немцы хотели свалить все потом на власовцев?
Другая странность рассказанного Тавриным заключается в том, что, по его словам, Грейфе и Краус поручили ему совершить теракт не только против Сталина, но, если представится возможность, и против других членов советского правительства – В. М. Молотова, Л. П. Берии и Л, М. Кагановича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96