— Нинка девочка с запросами, а что ей Гарик даст? Подумаешь, «Запорожец»! Нинке фирму подавай, «мерседес»!
— Разве любовь измеряется марками машин? — ядовито спросила она.
— Я знаю Нинку, — усмехнулся он.
— Боюсь, ты ошибся в ней.
— Поживем — увидим, — упорствовал Садовский.
— А почему Гарик слюнтяй? — раздражаясь, наступала она. — Ты его совсем не знаешь.
— Он, кажется, за тобой бегал? — насмешливо взглянул он на девушку.
— Он мой товарищ.
— Товарищ по несчастью… — заметил Борис.
— На что ты намекаешь? — нахмурилась Алена.
— Черт с ними, пускай женятся! — уклонился от ответа Борис. — Мне-то какое дело до них?
— Недобрый ты человек, — помолчав, сказала Алена. Хотя ее и задели его слова, она не стала выяснять, что он имел в виду.
— Это смотря для кого, — ответил Борис и с видом собственника взял ее за руку. Другой рукой достал из внутреннего кармана куртки узенькое колечко с маленьким блестящим камнем и стал надевать Алене на палец. Кольцо было намного великовато, и она без труда сняла его и протянула ему.
— Золотое, — сказал он, недоуменно глядя на нее.
— Спасибо, но я… я не могу такой подарок принять от тебя.
— Почему? — удивился он.
— Мы, Боря, чужие люди, а от чужих людей дорогие подарки принимать неприлично.
— Возьми! — настаивал он, подбрасывая сверкающее колечко на ладони. — Оно тебе идет.
Она отрицательно покачала головой. Снежинки облепили ее вязаную шерстяную шапку, таяли на бровях, ресницах.
— Я дарю его Неве! — как-то неестественно засмеялся он и, размахнувшись, бросил колечко в реку. Синие глаза его потемнели от гнева, но он делал вид, будто ему весело. Будто он каждый день вот так запросто швыряет в Неву золотые кольца. Он ожидал, что Алена удивится, начнет упрекать его в безрассудстве, наконец, обругает, но та даже не взглянула на него, отвернулась и стала смотреть на тот берег, едва различимый в снежной круговерти.
— Хочешь, я прыгну в Неву? — сказал он и даже дотронулся рукой до парапета.
— За кольцом? — с невинным видом поинтересовалась она.
— А он бы прыгнул, если бы ты захотела?
— Прыгнул бы, — ответила она. — Только я никогда его о такой глупости просить бы не стала.
— Он тебе никогда не говорил, чего он добивается? — спросил Борис и с напряженным вниманием уставился на нее.
— Он хочет, чтобы люди были людьми… Чтобы добро побеждало зло… И не только хочет, а действует… в отличие от многих.
— Глупая и наивная цель, — резко сказал он. — Как это… донкихотство!
— Тебе этого не понять, — улыбнулась девушка. — У тебя ведь совсем другая цель…
— Да уж я бы бороться с ветряными мельницами не стал!
— Почему с мельницами? — Она с усмешкой посмотрела на него. — Он борется с такими, как ты… И, согласись, побеждает.
— Я гляжу — вы подходящая пара… — стараясь не потерять самообладания, пробурчал он.
— Я рада, что ты это понял, — сказала она.
— А побежденным я себя пока не считаю, — с вызовом бросил он.
— Ты знаешь, сколько лет этому сфинксу? — перевела Алема разговор на другое.
Он мельком взглянул на каменного идола и достал сигареты, на этот раз не стал ей предлагать. Глубоко затягиваясь, смотрел мимо сфинкса на пристань.
— Я еще поборюсь… — пробормотал ом, думая о своем.
— Ему три с половиной тысячелетия, — произнесла Алена.
— Надо же, — равнодушно ответил Борис. Ему было наплевать на сфинкса и на его древнее происхождение. — Я ведь не мальчик, чтобы за тобой гоняться по городу на автомобиле…
— А ты не гоняйся, Боря, — посоветовала Алена.
— Чем же он лучше меня… этот твой Сорока?
— Он лучше не только тебя… но и меня, — ответила Алена. — Зачем я стою здесь с тобой и переливаю из пустого в порожнее? Я не хочу с тобой встречаться, а вот стою рядом. Думаешь, мне это приятно? Я расплачиваюсь за свое легкомыслие и… любопытство! Ты единственный парень, которому я призналась, что мне понравился… Но это было ошибкой. Я сама себя обманула там, на озере… Я внушила себе, что ты мне нравишься. Ну, нашла на меня такая блажь… На самом деле это не так. Есть человек, который мне… которого я…
— Сорока!
— Я тебе все, Борис, объяснила. Больше мне нечего сказать.
— А мне есть что, — горячо начал он. — Я не пешка и не позволю себя передвигать туда-сюда… Ты мне нравишься, и, как говорится, за свое счастье я буду сражаться…
Он даже улыбнулся, произнеся эти слова.
— С кем, Боря? Со мной? Или с ним?
— Со всем миром! — с пафосом произнес он и сам понял, что перехватил: в голосе явственно прозвучала фальшивая нотка.
— А он, Сорока, никогда бы меня не упрекнул за мои промахи, — со издохом сказала она. — Ему бы это и в голову не пришло… Хотя, поверь, я от него заслужила гораздо больше упреков, чем от тебя. Я заставила его страдать.
— Ну, меня ты не заставишь, — высокомерно улыбнулся Борис.
— Глубоко страдать могут лишь благородные натуры, — произнесла Алена.
— Я не желаю о нем разговаривать, — нахмурившись, обронил Борис. — Я его ненавижу. И жалею, что тогда…
— Замолчи! — воскликнула Алена и уже спокойнее закончила: — Зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть?
— Во всем, что произошло со мной, виноват только он! Во всем…
— Боря, если ты не хочешь, чтобы я тебя возненавидела, очень прошу, не встречай меня больше у института. Не жди и не сигналь гудком у моего дома. Мы больше не будем встречаться.
— Может быть, ты собралась за него замуж?
— Я бы рада, да он еще не сделал мне предложения, — спокойно ответила Алена.
— А что, это блестящая идея! — вдруг неестественно громко рассмеялся он. — Ты выходи за него замуж, а я стану твоим любов…
Последнее слово он не успел договорить: Алена стремительно подалась к нему и изо всей силы хлестнула узкой ладошкой по этому красивому, хохочущему лицу. И, вспыхнув, выкрикнула ему в лицо:
— Подонок!
Он будто подавился смехом, потемневшие синие глаза сузились, губы сжались в узкую полоску; на нее смотрел совсем не тот симпатичный Борис, которого она весной впервые увидела в Комарове, — на нее смотрел жестокий чужой человек, способный на все. Это продолжалось одно мгновение, потом губы раздвинулись в смущенной улыбке глаза посветлели. Перед ней снова стоял прежний красивый Борис.
— Уж и пошутить нельзя, — добродушно сказал он, — тут же по мордасам…
— Теперь я верю, что ты убил Сашу Дружинина, — немного успокоившись, произнесла Алена.
— Я никого не убивал, — продолжая улыбаться, сказал он. — А за дураков, которые ездить не умеют, отвечать не собираюсь…
Но она уже не слушала его. Как-то сразу вся поникнув, отвернулась и зашагала прочь. На снегу отчетливо отпечатывались маленькие следы ее высоких сапожек, плотно охвативших икры. Мимо с мокрым шуршанием проносились машины. Снег на дороге не держался, и колеса разбрызгивалиш его вместе с водой во все стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Разве любовь измеряется марками машин? — ядовито спросила она.
— Я знаю Нинку, — усмехнулся он.
— Боюсь, ты ошибся в ней.
— Поживем — увидим, — упорствовал Садовский.
— А почему Гарик слюнтяй? — раздражаясь, наступала она. — Ты его совсем не знаешь.
— Он, кажется, за тобой бегал? — насмешливо взглянул он на девушку.
— Он мой товарищ.
— Товарищ по несчастью… — заметил Борис.
— На что ты намекаешь? — нахмурилась Алена.
— Черт с ними, пускай женятся! — уклонился от ответа Борис. — Мне-то какое дело до них?
— Недобрый ты человек, — помолчав, сказала Алена. Хотя ее и задели его слова, она не стала выяснять, что он имел в виду.
— Это смотря для кого, — ответил Борис и с видом собственника взял ее за руку. Другой рукой достал из внутреннего кармана куртки узенькое колечко с маленьким блестящим камнем и стал надевать Алене на палец. Кольцо было намного великовато, и она без труда сняла его и протянула ему.
— Золотое, — сказал он, недоуменно глядя на нее.
— Спасибо, но я… я не могу такой подарок принять от тебя.
— Почему? — удивился он.
— Мы, Боря, чужие люди, а от чужих людей дорогие подарки принимать неприлично.
— Возьми! — настаивал он, подбрасывая сверкающее колечко на ладони. — Оно тебе идет.
Она отрицательно покачала головой. Снежинки облепили ее вязаную шерстяную шапку, таяли на бровях, ресницах.
— Я дарю его Неве! — как-то неестественно засмеялся он и, размахнувшись, бросил колечко в реку. Синие глаза его потемнели от гнева, но он делал вид, будто ему весело. Будто он каждый день вот так запросто швыряет в Неву золотые кольца. Он ожидал, что Алена удивится, начнет упрекать его в безрассудстве, наконец, обругает, но та даже не взглянула на него, отвернулась и стала смотреть на тот берег, едва различимый в снежной круговерти.
— Хочешь, я прыгну в Неву? — сказал он и даже дотронулся рукой до парапета.
— За кольцом? — с невинным видом поинтересовалась она.
— А он бы прыгнул, если бы ты захотела?
— Прыгнул бы, — ответила она. — Только я никогда его о такой глупости просить бы не стала.
— Он тебе никогда не говорил, чего он добивается? — спросил Борис и с напряженным вниманием уставился на нее.
— Он хочет, чтобы люди были людьми… Чтобы добро побеждало зло… И не только хочет, а действует… в отличие от многих.
— Глупая и наивная цель, — резко сказал он. — Как это… донкихотство!
— Тебе этого не понять, — улыбнулась девушка. — У тебя ведь совсем другая цель…
— Да уж я бы бороться с ветряными мельницами не стал!
— Почему с мельницами? — Она с усмешкой посмотрела на него. — Он борется с такими, как ты… И, согласись, побеждает.
— Я гляжу — вы подходящая пара… — стараясь не потерять самообладания, пробурчал он.
— Я рада, что ты это понял, — сказала она.
— А побежденным я себя пока не считаю, — с вызовом бросил он.
— Ты знаешь, сколько лет этому сфинксу? — перевела Алема разговор на другое.
Он мельком взглянул на каменного идола и достал сигареты, на этот раз не стал ей предлагать. Глубоко затягиваясь, смотрел мимо сфинкса на пристань.
— Я еще поборюсь… — пробормотал ом, думая о своем.
— Ему три с половиной тысячелетия, — произнесла Алена.
— Надо же, — равнодушно ответил Борис. Ему было наплевать на сфинкса и на его древнее происхождение. — Я ведь не мальчик, чтобы за тобой гоняться по городу на автомобиле…
— А ты не гоняйся, Боря, — посоветовала Алена.
— Чем же он лучше меня… этот твой Сорока?
— Он лучше не только тебя… но и меня, — ответила Алена. — Зачем я стою здесь с тобой и переливаю из пустого в порожнее? Я не хочу с тобой встречаться, а вот стою рядом. Думаешь, мне это приятно? Я расплачиваюсь за свое легкомыслие и… любопытство! Ты единственный парень, которому я призналась, что мне понравился… Но это было ошибкой. Я сама себя обманула там, на озере… Я внушила себе, что ты мне нравишься. Ну, нашла на меня такая блажь… На самом деле это не так. Есть человек, который мне… которого я…
— Сорока!
— Я тебе все, Борис, объяснила. Больше мне нечего сказать.
— А мне есть что, — горячо начал он. — Я не пешка и не позволю себя передвигать туда-сюда… Ты мне нравишься, и, как говорится, за свое счастье я буду сражаться…
Он даже улыбнулся, произнеся эти слова.
— С кем, Боря? Со мной? Или с ним?
— Со всем миром! — с пафосом произнес он и сам понял, что перехватил: в голосе явственно прозвучала фальшивая нотка.
— А он, Сорока, никогда бы меня не упрекнул за мои промахи, — со издохом сказала она. — Ему бы это и в голову не пришло… Хотя, поверь, я от него заслужила гораздо больше упреков, чем от тебя. Я заставила его страдать.
— Ну, меня ты не заставишь, — высокомерно улыбнулся Борис.
— Глубоко страдать могут лишь благородные натуры, — произнесла Алена.
— Я не желаю о нем разговаривать, — нахмурившись, обронил Борис. — Я его ненавижу. И жалею, что тогда…
— Замолчи! — воскликнула Алена и уже спокойнее закончила: — Зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть?
— Во всем, что произошло со мной, виноват только он! Во всем…
— Боря, если ты не хочешь, чтобы я тебя возненавидела, очень прошу, не встречай меня больше у института. Не жди и не сигналь гудком у моего дома. Мы больше не будем встречаться.
— Может быть, ты собралась за него замуж?
— Я бы рада, да он еще не сделал мне предложения, — спокойно ответила Алена.
— А что, это блестящая идея! — вдруг неестественно громко рассмеялся он. — Ты выходи за него замуж, а я стану твоим любов…
Последнее слово он не успел договорить: Алена стремительно подалась к нему и изо всей силы хлестнула узкой ладошкой по этому красивому, хохочущему лицу. И, вспыхнув, выкрикнула ему в лицо:
— Подонок!
Он будто подавился смехом, потемневшие синие глаза сузились, губы сжались в узкую полоску; на нее смотрел совсем не тот симпатичный Борис, которого она весной впервые увидела в Комарове, — на нее смотрел жестокий чужой человек, способный на все. Это продолжалось одно мгновение, потом губы раздвинулись в смущенной улыбке глаза посветлели. Перед ней снова стоял прежний красивый Борис.
— Уж и пошутить нельзя, — добродушно сказал он, — тут же по мордасам…
— Теперь я верю, что ты убил Сашу Дружинина, — немного успокоившись, произнесла Алена.
— Я никого не убивал, — продолжая улыбаться, сказал он. — А за дураков, которые ездить не умеют, отвечать не собираюсь…
Но она уже не слушала его. Как-то сразу вся поникнув, отвернулась и зашагала прочь. На снегу отчетливо отпечатывались маленькие следы ее высоких сапожек, плотно охвативших икры. Мимо с мокрым шуршанием проносились машины. Снег на дороге не держался, и колеса разбрызгивалиш его вместе с водой во все стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92