— А что?
Возникла некоторая пауза, а потом грузчик сказал:
— Это… дочка у меня, того… родилась…
Надо было видеть лицо Светки. Его перекосило, словно инсультом вдарило. Тем не менее она держала спокойствие.
— Поздравляю!
— Не на чем! — отозвался Петров.
— Как не на чем! Такое событие! А кто ж мамашей будет?
— В том-то и дело, — замялся Петров. — Мамаша сбежала…
— О Господи! — всплеснула продавщица руками. — Да как же так!
— А так! Лярва оказалась!
— И что ж ты, сердешный, один с ребенком делать собираешься? В детдом понесешь?
— Нет, — твердо отрезал Митя.
— А что?
— Что-что! Непонятно, что ли!.. Себе оставлю! Выращу!
Светка посмотрела на Петрова глазом пристрастного критика и нашла его в препаршивом состоянии, заросшего недельной щетиной, подванивающего нечистым, и вследствие этого ей было крайне трудно представить грузчика Митю, воспитывающего грудного ребенка.
— Ну-ну… — покачала головой колбасница. — Смелость города берет! А я тут при чем?
— Помощи от тебя прошу!
— Какой? — Светка закатила глаза к потолку. Она любила, когда у нее просили помощи.
— Ну это… Не знаю, чего с ребенком делать… Кормить чем? Одевать как?.. А потом опять же какие-то прививки осуществлять надо…
— Не сможешь ты, Петров, такое дело потянуть! — отрезала женщина.
— Так я тебя и прошу помочь!
— Чего помочь?! — взорвалась Светка. — Ребенка вырастить помочь? Так дети растут годами! Ты думаешь, дурак, о чем просишь?!
Светка ожидала, что на такой ее напор Митя ответит серьезной грубостью, но мужчина находился в своих глубоких раздумьях, а потому развел руками и трогательно спросил:
— А что делать?
— А не знаю я. В детдом сдай!
— Я тебе сдам!
Митя замахнулся на колбасницу, но сдержал себя волево.
— Я к тебе, как к человеку, а ты!..
Продавщице стало стыдно.
— Ну что я могу?
— Помоги хоть одежду купить. Научи, чем кормить!
Она вздохнула:
— Ну с этим поможем, не звери!
— Ну вот и спасибо!
— А мать-то кто была?
— А, — махнул рукой Митя. — Голубка.
— Чего?
— Да так, связь случайная, как птица упорхнула и приплод оставила. А я не могу кровь свою на произвол судьбы бросить!
Колбасница испытала прилив уважения к этому грязному грузчику.
— Как девочку-то зовут?
— Жанна, — ответил Митя и улыбнулся.
— Вырастим мы твою Жанну, — пообещала Светка и пустила слезу.
Митя обнял ее и искренне поцеловал в мягкие губы.
Все сложилось…
8. ДЕТСКИЙ ДОМ
Третий ребенок, мальчик, пролежав под сугробом день, лишь к вечеру выбрался из-под снежного одеяла и засеменил ножками в одному ему ведомую сторону.
Он несколько отличался от своих брата и сестры тем, что был худоват и черты лица его были более азиат-ские.
Он шлепал голыми ножками по снегу с полчаса, обежал все Пустырки, лишь котлован миновал стороной, пока не остановился перед дверями пятиэтажного дома, похожего на школу, на фасаде которого была вывешена табличка «Детский дом №15».
Мальчишка был совсем крошечный, к тому же ножки его сильно замерзли; он встал на четвереньки и принялся бодать лысой головой нижнюю часть стеклянной двери, за которой было светло.
— Бум-бум! — раздалось в прихожей.
Воспитательница по фамилии Дикая услыхала чутким ухом это «бум-бум», оглянулась на двери, но никого за ними не обнаружив, отвлеклась от улицы и занялась сбором детей на ужин, который предполагался с минуты на минуту.
Но удары в дверь последовали снова, и Дикая подумала, что это миска для приблудной кошки с помощью ветра стучит в двери.
— Ах, дети! — воскликнула воспитательница, отрывая малолеток от игр. — Сегодня на ужин будет пудинг с изюмом, политый вареной сгущенкой.
— Ура-а-а! — закричали дети, повскакали со своих мест, и у них случилось слюноотделение. Старшие слюни cглотнули, а вот младшие пустили их на слюнявчики.
— Все идем в столовую! — распорядилась Дикая. — Становимся в пары!
Отряд подростков и малышей отправился ужинать, тогда как младенец, вылупившийся из икры, по-прежнему стоял на четвереньках и тыкался головой в дверь.
— Бум-бум!..
Размазывая сгущенку по лицам, дети уплетали пудинг, а повариха Кузьминична выглядывала со своей кухоньки и радовалась детскому удовольствию.
Позже детей уложили по койкам, в доме воцарилась умиротворенная тишина, и повариха отправилась мыть посуду.
Все было под контролем, а потому воспитательница Дикая решила прибраться в игровой, чтобы не заниматься этим с утра.
Она складывала в шкафы плюшевых зверей, всяче-ские танки и машинки, куклы, конструкторы, пока вновь не услышала «бум-бум», на этот раз более настойчивое!
Проверю, решила воспитательница, чтобы стуки более не отвлекали ее от дел.
Дикая открыла дверь и прижала нежные ладошки ко рту, чтобы подавить вскрик.
Стоя на четвереньках, мальчик смотрел, запрокинув голову, прямо девушке в глаза.
— А-у-а-а! — Дикая все-таки не выдержала и завыла от ужаса.
На завывание появилась Кузьминична, но в отличие от Дикой не потеряла самообладания, увидев голого младенца на снегу, а, наоборот, проявила нужную сноровку, наклонилась и вознесла мальчика к своей теплой, пахнущей пудингом груди.
Ребенок под вздохи и охи молодой воспитательницы был внесен в помещение.
— Ах, что же делать? — волновалась Дикая. — Врач уже ушел, а ребенок наверняка обморозился!
— Не волнуйся, милая! — успокаивала Кузьминична, сама вырастившая двоих и работающая в Детском доме почти тридцать лет. — Сейчас мы его тщательно оглядим.
Найденыша положили на стол для пеленания, включили сильную лампу и рассмотрели.
— Выглядит, по-моему, обыкновенно! — констатировала Кузьминична, трогая своей мягкой ладонью тельце мальчика. — Температура вроде нормальная! Видать, только что подбросили!
— Надо милицию вызвать! — предложила воспитательница.
— Зачем?
— Как зачем? Ведь ребенка подбросили!
— Ну и зачем милиция-то? Не понимаю!
Кузьминична пеленала мальчика.
— Чтобы разобрались в преступлении!
— Сейчас они бросятся искать мамашу подкидыша! Бросят смотреть футбол, пить водку, перестанут тискать своих жен, и все на поимку нерадивой мамки! К тому же мальчишку не куда-нибудь, а к Детскому дому подкинули! Здесь ему и место!
— Да мне и положить его некуда! — возразила Дикая.
— Ишь, глазенки какие раскосые! — любовалась Кузьминична. — Китайчонок, что ли?.. Положишь пока к старшим, у них место есть.
— Да?
— Точно-точно. Так оно вернее будет! Утро вечера мудренее!
— Ну хорошо!
Дикая была не совсем уверена, что поступает правильно, но все же взяла малыша, машинально поцеловала его в личико и отнесла в комнату к десятилетним, которые были в Доме старшими, а там уложила найденыша в свободную кровать.
Мальчишка зевнул во все лицо и тут же заснул.
Воспитательница еще долго стояла над ним, спящим, пока кто-то из детей в комнате не проснулся и не спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92