опыт. Но если дух пытливости и тут не оставит нас и
мы спросим, что лежит в основании всех заключений из опыта, то это приведет
нас к новому вопросу, разрешить и прояснить который, возможно, будет уже
труднее. Философам с их претензией на высшую мудрость и полноту знаний
приходится тяжко, когда они встречают людей пытливого ума, которые
вытесняют их из всех тех укромных мест, куда они скрываются, и которые в
конце концов непременно приводят своих противников к какой-нибудь опасной
дилемме. Лучшее средство предотвратить такой конфуз состоит в том, чтобы
быть скромными в своих притязаниях и даже самим заняться выявлением
трудностей прежде, нежели они будут нам указаны. Таким образом мы сможем
самому нашему незнанию придать характер достоинства.
В этой главе я удовольствуюсь легкой задачей и буду претендовать лишь на
то, чтобы дать отрицательный ответ на предложенный выше вопрос. Итак, я
говорю, что даже после того, как мы познакомились на опыте с действием
причинности, выводимые нами из этого опыта заключения не основываются на
рассуждении или на каком-либо процессе мышления. Этот ответ мы должны
постараться объяснить и обосновать.
Нужно сознаться, что природа держит нас на почтительном расстоянии от своих
тайн и предоставляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств
объектов, скрывая от нас те силы и начала, от которых всецело зависят
действия этих объектов. Наши чувства знакомят нас с цветом, весом и
плотностью хлеба, но ни чувства, ни разум никогда не могут ознакомить нас с
теми качествами, которые делают хлеб пригодным для питания и поддержания
человеческого организма. Зрение или осязание дает нам представление о
действительном движении тел; что же касается той чудесной силы, или мощи,
которая готова постоянно переносить движущееся тело с одного места на
другое и которую тела теряют лишь путем передачи ее другим телам, то о ней
мы не можем составить себе ни малейшего представления. Но, несмотря на это
незнание сил и начал природы, мы, видя похожие друг на друга чувственные
качества, всегда предполагаем, что они обладают сходными скрытыми силами, и
ожидаем, что они произведут действия, однородные с теми, которые мы
воспринимали прежде. Если нам покажут тело одинакового цвета и одинаковой
плотности с тем хлебом, который мы ели раньше, то мы, не задумываясь,
повторим опыт, с уверенностью предвидя, что этот хлеб так же насытит и
поддержит нас, как и прежний; основание именно этого духовного, или
мыслительного, процесса мне бы и хотелось узнать. Все признают, что нет
никакой известной нам связи между чувственными качествами и скрытыми силами
и что, следовательно, наш ум приходит к заключению об их постоянном и
правильном соединении не на основании того, что знают об их природе. Что же
касается прошлого опыта, то он может давать прямые и достоверные сведения
только относительно тех именно объектов и того именно периода времени,
которые он охватывал. Но почему этот опыт распространяется на будущее время
и на другие объекты, которые, насколько нам известно, могут быть подобными
первым только по виду? Вот главный вопрос, на рассмотрении которого я
считаю нужным настаивать. Хлеб, который я ел раньше, насыщал меня; другими
словами, тело, обладающее известными чувственными качествами, обладало в то
время и некоторыми скрытыми силами,-но следует ли отсюда, что другой хлеб
точно так же должен насыщать меня в другое время и что сходные чувственные
качества должны быть всегда связаны со сходными скрытыми силами? Вывод
этот, по-видимому, вовсе не является необходимым. По крайней мере мы должны
признать, что наш ум выводит здесь какое-то заключение, что здесь делается
некоторый шаг вперед, совершается известный мыслительный процесс и
осуществляется вывод, который должен быть объяснен. Два суждения: Я
заметил, что такой-то объект всегда сопровождался таким-то действием и Я
предвижу, что другие объекты, похожие по виду на первый, будут
сопровождаться сходными действиями-далеко не одинаковы. Если вам угодно, я
соглашусь с тем, что одно из этих суждений может быть на законном основании
выведено из другого; и действительно, я знаю, что оно всегда выводится из
него. Но если вы настаиваете на том, что этот вывод делают с помощью цепи
заключений, то я попрошу вас указать эти заключения. Связь между данными
суждениями не интуитивная: здесь требуется посредствующий член, дающий нам
возможность сделать такой вывод, если только этот вывод вообще можно
получить путем рассуждения и аргументации. Но я должен сознаться, что
совершенно не постигаю, что это за посредствующий член. Указать его обязаны
те, кто утверждает, что он действительно существует и является источником
всех наших заключений о фактах. Это отрицательное доказательство с течением
времени должно, конечно, стать безусловно убедительным, если только многие
проницательные и способные философы будут проводить исследования в
указанном направлении и ни один из них не сумеет открыть связующее
суждение, или посредствующую ступень, которая помогает уму прийти к данному
выводу. Но так как вопрос этот еще новый, то не всякий читатель станет
доверять своей проницательности настолько, чтобы заключить, что известный
аргумент в действительности не существует, на основании только того, что он
ускользает от исследования. В силу этого нам, может быть, следует взяться
за более трудную задачу и, перечислив все отрасли человеческого знания,
постараться доказать, что ни одна из них не может доставить требуемого
аргумента.
Все умозаключения могут быть разделены на два вида, а именно: на
демонстративные, или касающиеся отношения между идеями, и моральные,
касающиеся фактов и существования. Что в рассматриваемом случае мы имеем
дело с демонстративными аргументами, как будто очевидно, ибо нет ничего
противоречивого в предположении, что порядок природы может измениться и
объект, с виду подобный тем, с которыми мы ознакомились на опыте, может
сопровождаться иными или противоположными действиями. Разве я не могу ясно
и отчетливо представить себе, что тело, падающее с облаков и во всех других
отношениях похожее на снег, однако же, имеет вкус соли или обладает
жгучестью огня? Есть ли более понятное суждение, чем следующее: Все деревья
будут цвести в декабре и январе, а терять листву в мае и июне? Но то, что
понятно и может быть ясно представлено, не заключает в себе противоречия, и
ложность такого суждения никогда не может быть доказана при помощи каких бы
то ни было демонстративных аргументов или отвлеченных априорных рассуждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
мы спросим, что лежит в основании всех заключений из опыта, то это приведет
нас к новому вопросу, разрешить и прояснить который, возможно, будет уже
труднее. Философам с их претензией на высшую мудрость и полноту знаний
приходится тяжко, когда они встречают людей пытливого ума, которые
вытесняют их из всех тех укромных мест, куда они скрываются, и которые в
конце концов непременно приводят своих противников к какой-нибудь опасной
дилемме. Лучшее средство предотвратить такой конфуз состоит в том, чтобы
быть скромными в своих притязаниях и даже самим заняться выявлением
трудностей прежде, нежели они будут нам указаны. Таким образом мы сможем
самому нашему незнанию придать характер достоинства.
В этой главе я удовольствуюсь легкой задачей и буду претендовать лишь на
то, чтобы дать отрицательный ответ на предложенный выше вопрос. Итак, я
говорю, что даже после того, как мы познакомились на опыте с действием
причинности, выводимые нами из этого опыта заключения не основываются на
рассуждении или на каком-либо процессе мышления. Этот ответ мы должны
постараться объяснить и обосновать.
Нужно сознаться, что природа держит нас на почтительном расстоянии от своих
тайн и предоставляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств
объектов, скрывая от нас те силы и начала, от которых всецело зависят
действия этих объектов. Наши чувства знакомят нас с цветом, весом и
плотностью хлеба, но ни чувства, ни разум никогда не могут ознакомить нас с
теми качествами, которые делают хлеб пригодным для питания и поддержания
человеческого организма. Зрение или осязание дает нам представление о
действительном движении тел; что же касается той чудесной силы, или мощи,
которая готова постоянно переносить движущееся тело с одного места на
другое и которую тела теряют лишь путем передачи ее другим телам, то о ней
мы не можем составить себе ни малейшего представления. Но, несмотря на это
незнание сил и начал природы, мы, видя похожие друг на друга чувственные
качества, всегда предполагаем, что они обладают сходными скрытыми силами, и
ожидаем, что они произведут действия, однородные с теми, которые мы
воспринимали прежде. Если нам покажут тело одинакового цвета и одинаковой
плотности с тем хлебом, который мы ели раньше, то мы, не задумываясь,
повторим опыт, с уверенностью предвидя, что этот хлеб так же насытит и
поддержит нас, как и прежний; основание именно этого духовного, или
мыслительного, процесса мне бы и хотелось узнать. Все признают, что нет
никакой известной нам связи между чувственными качествами и скрытыми силами
и что, следовательно, наш ум приходит к заключению об их постоянном и
правильном соединении не на основании того, что знают об их природе. Что же
касается прошлого опыта, то он может давать прямые и достоверные сведения
только относительно тех именно объектов и того именно периода времени,
которые он охватывал. Но почему этот опыт распространяется на будущее время
и на другие объекты, которые, насколько нам известно, могут быть подобными
первым только по виду? Вот главный вопрос, на рассмотрении которого я
считаю нужным настаивать. Хлеб, который я ел раньше, насыщал меня; другими
словами, тело, обладающее известными чувственными качествами, обладало в то
время и некоторыми скрытыми силами,-но следует ли отсюда, что другой хлеб
точно так же должен насыщать меня в другое время и что сходные чувственные
качества должны быть всегда связаны со сходными скрытыми силами? Вывод
этот, по-видимому, вовсе не является необходимым. По крайней мере мы должны
признать, что наш ум выводит здесь какое-то заключение, что здесь делается
некоторый шаг вперед, совершается известный мыслительный процесс и
осуществляется вывод, который должен быть объяснен. Два суждения: Я
заметил, что такой-то объект всегда сопровождался таким-то действием и Я
предвижу, что другие объекты, похожие по виду на первый, будут
сопровождаться сходными действиями-далеко не одинаковы. Если вам угодно, я
соглашусь с тем, что одно из этих суждений может быть на законном основании
выведено из другого; и действительно, я знаю, что оно всегда выводится из
него. Но если вы настаиваете на том, что этот вывод делают с помощью цепи
заключений, то я попрошу вас указать эти заключения. Связь между данными
суждениями не интуитивная: здесь требуется посредствующий член, дающий нам
возможность сделать такой вывод, если только этот вывод вообще можно
получить путем рассуждения и аргументации. Но я должен сознаться, что
совершенно не постигаю, что это за посредствующий член. Указать его обязаны
те, кто утверждает, что он действительно существует и является источником
всех наших заключений о фактах. Это отрицательное доказательство с течением
времени должно, конечно, стать безусловно убедительным, если только многие
проницательные и способные философы будут проводить исследования в
указанном направлении и ни один из них не сумеет открыть связующее
суждение, или посредствующую ступень, которая помогает уму прийти к данному
выводу. Но так как вопрос этот еще новый, то не всякий читатель станет
доверять своей проницательности настолько, чтобы заключить, что известный
аргумент в действительности не существует, на основании только того, что он
ускользает от исследования. В силу этого нам, может быть, следует взяться
за более трудную задачу и, перечислив все отрасли человеческого знания,
постараться доказать, что ни одна из них не может доставить требуемого
аргумента.
Все умозаключения могут быть разделены на два вида, а именно: на
демонстративные, или касающиеся отношения между идеями, и моральные,
касающиеся фактов и существования. Что в рассматриваемом случае мы имеем
дело с демонстративными аргументами, как будто очевидно, ибо нет ничего
противоречивого в предположении, что порядок природы может измениться и
объект, с виду подобный тем, с которыми мы ознакомились на опыте, может
сопровождаться иными или противоположными действиями. Разве я не могу ясно
и отчетливо представить себе, что тело, падающее с облаков и во всех других
отношениях похожее на снег, однако же, имеет вкус соли или обладает
жгучестью огня? Есть ли более понятное суждение, чем следующее: Все деревья
будут цвести в декабре и январе, а терять листву в мае и июне? Но то, что
понятно и может быть ясно представлено, не заключает в себе противоречия, и
ложность такого суждения никогда не может быть доказана при помощи каких бы
то ни было демонстративных аргументов или отвлеченных априорных рассуждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51