Менты и выловили Чибиса. Картина была ясной. На теле утопленника не было следов борьбы, купальщики с соседнего пляжа не слышали никаких криков. Опергруппу возглавлял старший лейтенант Лембит Сымер из таллинской уголовки. Он понимал, что все тут не так-то чисто, но оснований для возбуждения уголовного дела не было. Списали на несчаст-ный случай на воде вследствие злоупотребления спиртными напитками.
Стас понял, что сидеть и ждать следующего наезда нельзя. С шестерками Чибиса, которые пришли к нему разбираться, он разобрался сам. Назначил им встречу за Дворцом спорта, как позже стали говорить — «забил стрелку», явился на нее с братьями. Шестерки пришли втроем, с обрезом. Волына им не помогла, не успели пустить ее в ход. Не прочувствовали ситуацию, толковище готовились начать издалека, как это было принято в те романтические времена. Стас не стал тратить время на разговоры. Приветливо поздоровавшись, он тут же куском трубы отключил того, что был с обрезом, братья взяли на себя двух других. Опергруппа, которую и на этот раз возглавлял Лембит Сымер, обнаружила утром три трупа с переломанными руками и разбитыми головами. Обрез валялся рядом.
Уголовное дело было возбуждено, но ничем не закончилось. Стаса и его братьев месяца три таскали на допросы, но ни на чем зацепить не смогли. В конце концов менты отвязались, а по Таллину пошли разговоры о том, что Краб — человек серьезный. Наезды на его закусочные прекратились. К нему стали обращаться другие кооператоры за защитой от непомерных поборов. Стас не мог отказать людям в помощи. Он собрал знакомых, которые раньше работали у «Березок» и на авторынке в силовом прикрытии. Народ был опытный и неболтливый. Они и составили костяк команды. Теперь отстегивали ему. Но он не сворачивал торговлю гамбургерами и хот-догами, а, наоборот, расширял. Его закусочные быстрого питания, что-то вроде маленьких «макдональдсов» на колесах, можно было увидеть на всех вокзалах, рынках и автострадах Эстонии.
Своими руками Стас Анвельт больше не убивал никого. По его приказу убивали, случалось. Он шел на это лишь при крайней необходимости. Он понимал, что времена наступают крутые, дух экономической свободы рекрутирует все новых и новых волонтеров. И если не хочешь увязнуть в затяжных войнах, нужно действовать без всякой сентиментальности.
В теневом мире, который жил своей жизнью за праздничными фасадами Таллина, жестокость считалась проявлением силы. И потому, когда все средства исчерпывались и оставалось последнее, Стас обставлял акции так, чтобы эффект был максимальным. Обыватели хватались за валидол, читая расписанные газетчиками ужасы о садистски изуродованных трупах. Но это не было садизмом. Это было необходимостью. Малая кровь помогала избежать большой крови. А когда человек труп, ему уже неважно, в каком виде он предстанет перед общественностью.
Ему важно, в каком виде он предстанет перед Всевышним.
В каком виде перед Всевышнем предстанет он сам, Стас Анвельт не задумывался никогда. В последние годы, когда он занял видное место среди самых солидных бизнесменов Эстонии, ему приходилось бывать на праздничных мессах в костеле Пюхавайму. Это было прилично, так полагалось. Во время месс хорошо думалось о делах. Он щедро жертвовал на нужды костела, но тоже потому, что так полагалось, а не для того, чтобы получить искупление грехов.
Какие грехи? У него не было никаких грехов. Он никогда не делал того, к чему его не вынуждали. И потому никогда не испытывал никакого раскаяния. Да, его задело, когда Роза Марковна произнесла слово «замочить». Но лишь потому, что воспоминания о физических действиях, которые пришлось ему совершить, были ему неприятны.
«Замочить». Интеллигентный человек, доктор наук, а выражается неинтеллигентно, грубо.
Почему интеллигенция так западает на бандитский жаргон?
Наверное, хочет быть ближе к народу. А зачем? Чего в нем хорошего, в этом народе?
«Замочить». Вот же падла. Она вслух сказала то, в чем он боялся признаться даже самому себе. Хотя и в самом деле думал об этом ночами. Но думал как бы вообще, ощупывая мыслями саму возможность такого решения.
Вот есть, допустим, серьезный бизнесмен, своим горбом пробившийся в жизни, делающий полезное для людей дело, создающий рабочие места, способствующий развитию экономики республики. И есть некий банкир, который делает деньги из воздуха. Упырь болотный. От него никому никакой пользы, один вред. Из-за таких банковская система не обслуживает реальный сектор экономики, а выпивает из него соки. Сунься-ка получить в банке кредит. Такой процент объявят, что останешься без штанов. Да еще и набегаешься с бумагами. Вот и приходится идти к упырю. У него без бумаг. Он открывает сейф и выкладывает бабки. Сколько нужно? «Лимон»? Вот «лимон». Два? Вот два. Три? Вот три. Срок такой-то. Процент такой-то. Вот и вся процедура. Но у него и не пролонгируешь долг. В срок не вернул, пошел счетчик. И то, что наживал годами, уплывает из-под тебя. Ты еще сидишь в своем кабинете, а он уже не твой. И «мерседес», в котором ездишь из загородного особняка в офис, не твой. И офис не твой. И сам особняк. Никто об этом еще не знает, но ты знаешь.
Так почему бы этому упырю, блин, не исчезнуть? Кому от этого будет хуже?
Роза Марковна ошиблась, предположив, что Анвельт думает о том, как убрать кредитора. Это не проблема. Лембит Сымер настоящий профессионал, он сумеет сделать все по уму. И сделает без лишних вопросов. Он всем обязан Стасу Анвельту. Да, всем. Анвельт подобрал Сымера, когда того выкинули из угрозыска. Формально — за превышение власти. На самом деле — за то, что полез не туда и не внял намекам. Он ревностно служил закону. Стал так же ревностно служить Анвельту. А кто бы не стал за шесть тысяч баксов в месяц?
Так что убрать — не проблема. Проблема — убрать так, чтобы при этом не засветиться. Как бы чисто это ни было сделано, все равно подумают на него, на Анвельта. Не полиция, там это дело зависнет «глухарем». Подумают те, на кого этот банкир работал.
А работал он на Юргена Янсена.
Юрген Янсен обнаружил свое присутствие в ту пору, когда Стас Анвельт понял, что его бизнес зашел в тупик. Сеть закусочных стала слишком большой, трудноуправляемой. Накладные расходы на содержание бухгалтерии, контролеров и охрану торговых точек увеличивались непропорционально доходам. Продавцы подворовывали, к каждому в карман не заглянешь. Появлялись мелкие конкуренты, сбивали цены. Их давили, тут же появлялись другие. Хозяйство стало экстенсивным.
Смысл этого термина Анвельту объяснила Роза Марковна Штейн, проконсультироваться с которой ему посоветовал знакомый чиновник из мэрии. Она умела говорить понятно. «Если ваша земля дает урожай шесть центнеров зерна с гектара, то расширять посевные площади можно только до определенного предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Стас понял, что сидеть и ждать следующего наезда нельзя. С шестерками Чибиса, которые пришли к нему разбираться, он разобрался сам. Назначил им встречу за Дворцом спорта, как позже стали говорить — «забил стрелку», явился на нее с братьями. Шестерки пришли втроем, с обрезом. Волына им не помогла, не успели пустить ее в ход. Не прочувствовали ситуацию, толковище готовились начать издалека, как это было принято в те романтические времена. Стас не стал тратить время на разговоры. Приветливо поздоровавшись, он тут же куском трубы отключил того, что был с обрезом, братья взяли на себя двух других. Опергруппа, которую и на этот раз возглавлял Лембит Сымер, обнаружила утром три трупа с переломанными руками и разбитыми головами. Обрез валялся рядом.
Уголовное дело было возбуждено, но ничем не закончилось. Стаса и его братьев месяца три таскали на допросы, но ни на чем зацепить не смогли. В конце концов менты отвязались, а по Таллину пошли разговоры о том, что Краб — человек серьезный. Наезды на его закусочные прекратились. К нему стали обращаться другие кооператоры за защитой от непомерных поборов. Стас не мог отказать людям в помощи. Он собрал знакомых, которые раньше работали у «Березок» и на авторынке в силовом прикрытии. Народ был опытный и неболтливый. Они и составили костяк команды. Теперь отстегивали ему. Но он не сворачивал торговлю гамбургерами и хот-догами, а, наоборот, расширял. Его закусочные быстрого питания, что-то вроде маленьких «макдональдсов» на колесах, можно было увидеть на всех вокзалах, рынках и автострадах Эстонии.
Своими руками Стас Анвельт больше не убивал никого. По его приказу убивали, случалось. Он шел на это лишь при крайней необходимости. Он понимал, что времена наступают крутые, дух экономической свободы рекрутирует все новых и новых волонтеров. И если не хочешь увязнуть в затяжных войнах, нужно действовать без всякой сентиментальности.
В теневом мире, который жил своей жизнью за праздничными фасадами Таллина, жестокость считалась проявлением силы. И потому, когда все средства исчерпывались и оставалось последнее, Стас обставлял акции так, чтобы эффект был максимальным. Обыватели хватались за валидол, читая расписанные газетчиками ужасы о садистски изуродованных трупах. Но это не было садизмом. Это было необходимостью. Малая кровь помогала избежать большой крови. А когда человек труп, ему уже неважно, в каком виде он предстанет перед общественностью.
Ему важно, в каком виде он предстанет перед Всевышним.
В каком виде перед Всевышнем предстанет он сам, Стас Анвельт не задумывался никогда. В последние годы, когда он занял видное место среди самых солидных бизнесменов Эстонии, ему приходилось бывать на праздничных мессах в костеле Пюхавайму. Это было прилично, так полагалось. Во время месс хорошо думалось о делах. Он щедро жертвовал на нужды костела, но тоже потому, что так полагалось, а не для того, чтобы получить искупление грехов.
Какие грехи? У него не было никаких грехов. Он никогда не делал того, к чему его не вынуждали. И потому никогда не испытывал никакого раскаяния. Да, его задело, когда Роза Марковна произнесла слово «замочить». Но лишь потому, что воспоминания о физических действиях, которые пришлось ему совершить, были ему неприятны.
«Замочить». Интеллигентный человек, доктор наук, а выражается неинтеллигентно, грубо.
Почему интеллигенция так западает на бандитский жаргон?
Наверное, хочет быть ближе к народу. А зачем? Чего в нем хорошего, в этом народе?
«Замочить». Вот же падла. Она вслух сказала то, в чем он боялся признаться даже самому себе. Хотя и в самом деле думал об этом ночами. Но думал как бы вообще, ощупывая мыслями саму возможность такого решения.
Вот есть, допустим, серьезный бизнесмен, своим горбом пробившийся в жизни, делающий полезное для людей дело, создающий рабочие места, способствующий развитию экономики республики. И есть некий банкир, который делает деньги из воздуха. Упырь болотный. От него никому никакой пользы, один вред. Из-за таких банковская система не обслуживает реальный сектор экономики, а выпивает из него соки. Сунься-ка получить в банке кредит. Такой процент объявят, что останешься без штанов. Да еще и набегаешься с бумагами. Вот и приходится идти к упырю. У него без бумаг. Он открывает сейф и выкладывает бабки. Сколько нужно? «Лимон»? Вот «лимон». Два? Вот два. Три? Вот три. Срок такой-то. Процент такой-то. Вот и вся процедура. Но у него и не пролонгируешь долг. В срок не вернул, пошел счетчик. И то, что наживал годами, уплывает из-под тебя. Ты еще сидишь в своем кабинете, а он уже не твой. И «мерседес», в котором ездишь из загородного особняка в офис, не твой. И офис не твой. И сам особняк. Никто об этом еще не знает, но ты знаешь.
Так почему бы этому упырю, блин, не исчезнуть? Кому от этого будет хуже?
Роза Марковна ошиблась, предположив, что Анвельт думает о том, как убрать кредитора. Это не проблема. Лембит Сымер настоящий профессионал, он сумеет сделать все по уму. И сделает без лишних вопросов. Он всем обязан Стасу Анвельту. Да, всем. Анвельт подобрал Сымера, когда того выкинули из угрозыска. Формально — за превышение власти. На самом деле — за то, что полез не туда и не внял намекам. Он ревностно служил закону. Стал так же ревностно служить Анвельту. А кто бы не стал за шесть тысяч баксов в месяц?
Так что убрать — не проблема. Проблема — убрать так, чтобы при этом не засветиться. Как бы чисто это ни было сделано, все равно подумают на него, на Анвельта. Не полиция, там это дело зависнет «глухарем». Подумают те, на кого этот банкир работал.
А работал он на Юргена Янсена.
Юрген Янсен обнаружил свое присутствие в ту пору, когда Стас Анвельт понял, что его бизнес зашел в тупик. Сеть закусочных стала слишком большой, трудноуправляемой. Накладные расходы на содержание бухгалтерии, контролеров и охрану торговых точек увеличивались непропорционально доходам. Продавцы подворовывали, к каждому в карман не заглянешь. Появлялись мелкие конкуренты, сбивали цены. Их давили, тут же появлялись другие. Хозяйство стало экстенсивным.
Смысл этого термина Анвельту объяснила Роза Марковна Штейн, проконсультироваться с которой ему посоветовал знакомый чиновник из мэрии. Она умела говорить понятно. «Если ваша земля дает урожай шесть центнеров зерна с гектара, то расширять посевные площади можно только до определенного предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101