Я рассудил, что о содержании разговоров мы узнаем пост-фактум, и оказался прав.
— Сейчас поедем к господину Мюйру, — сообщил Томас. — Он ждет. Но сначала заедем в два места.
Памятуя, что гостиная прослушивалась как минимум пятью «жучками», обнаруженными Мухой с помощью сканера, переданного нам Доком в сумке «Puma» вместе с мобильными телефонами и другой техникой, Муха в не слишком парламентских выражениях высказал сомнения в целесообразности переться куда-то на ночь глядя.
— Во-первых, до ночи еще далеко, — возразил Томас. — Во-вторых, вы меня охраняете или вы меня сторожите? Разве я под домашним арестом?
— Нет, — вынужден был признать Муха.
— Тогда поехали. Можете, конечно, остаться, съезжу один. Спускайтесь в ресторан, закажите ужин, потанцуйте с девушками. Часа через полтора я к вам присоединюсь.
Муха выразил бурное согласие и даже брякнул:
— Девушки — это моя страсть!
Но я заявил, что профессиональная добросовестность не позволяет нам принять это великодушное предложение Томаса. А Мухе объяснил по-нашенски, по-охранниковски:
— Куда он на... поедет один с такого бодуна и с такими бабками!
Разыграв для невидимых слушателей эту небольшую радиопьесу, психологическую убедительность которой должна была придать, как мы надеялись, приправа из незатейливого матерка, мы покинули номер.
Ситуация в целом была понятной. Еще до появления охранников Краба Муха вывел меня в черную ванную и под журчанье струй рассказал о разговоре Томаса с президентом компании «Foodline-Balt» господином Анвельтом. Было ясно, что после этого разговора Краб встретился с Янсеном и тот посоветовал ему согласиться на требование Томаса, которое самому Крабу казалось неслыханным беспределом и грабежом среди бела дня.
Или убедил.
Или приказал.
В любом случае просматривалась заинтересованность Янсена в том, чтобы Томас получил купчие навязанного ему национал-патриотами деда, странно-зловещая фигура которого неотступно преследовала нас в Эстонии, как тень отца Гамлета.
Желание Томаса наложить лапу на наследство деда-эсэсовца тоже было по-человечески понятным. Хотя, на мой взгляд, глупым и даже опасным. Было совершенно ясно, что его и близко не подпустят к этим миллионам. Лапу на них скорее всего наложат сами национал-патриоты. Но хозяин — барин.
Гораздо больше меня заинтересовало упоминание Мухи о том, что Рита Лоо унесла с собой ксерокопию завещания Альфонса Ребане и была очень озабочена, когда не сразу ее нашла. Это проясняло намеки Мюйра о неслучайности ее появления возле Томаса. Правда, что она намерена сделать с этой ксерокопией, было совершенно неясно.
Из гостиницы мы вышли по служебному ходу. «Линкольн» стоял среди мусорных баков под ярким дуговым фонарем и выглядел, как аристократ в белом смокинге, которого в поисках острых ощущений занесло в трущобы. Водила был так возмущен моим приказом поставить машину здесь, что даже не вышел открыть Томасу дверь. Он напрягся, готовый дать мне гневную отповедь, если я возникну, но у меня и в мыслях не было возникать.
Едва мы отъехали, в кармане Мухи запиликал мобильник. Он молча послушал, сказал: «Все понял». Потом — мне:
— Звонил Артист. К Мюйру приехал Янсен. Говорят по-эстонски. Разговор эмоциональный. Заметил?
Я кивнул. Вопрос Мухи и мой кивок относился не к звонку Артиста, а к небольшой серой «тойоте», которая включила подфарники и тронулась с места, когда наш лимузин проплыл мимо нее.
«Линкольн» обогнул площадь, на которую фасадом выходила гостиница «Виру», и свернул на Пярнуское шоссе. Это шоссе, как просветил нас Томас, начиналось от площади Виру, пересекало площадь Выйду и заканчивалось в городе Пярну, основанном в 1251 году и некогда входившем в союз ганзейских городов. «Тойота» отстала метров на сто. Но тут мое внимание отвлек от «тойоты» черный пятидверный джип «мицубиси-монтеро-спорт», который повторил наш маневр по площади Виру и пристроился сзади. Тонированные стекла и ближний свет его фар мешали мне рассмотреть, сколько в нем пассажиров.
А вот это было уже непонятным. Открылся сезон охоты? За нами? Вряд ли. За Томасом? Очень сомнительно. За его бабками? Тогда это люди Краба.
Томас повернулся к нам с переднего сиденья и сообщил:
— "Линкольн" мы сейчас отпустим. Туда, куда мне надо, на таких тачках не ездят. Поедем на моей «двушке», она стоит возле моего...
Он замолчал и уставился в заднее стекло.
— Не понимаю, — сказал он. — Там ваш, что ли?
— Где? — спросил я. — В джипе?
— Нет. В серой «тойоте». Идет за джипом.
— С чего ты взял, что там наш? — удивился Муха.
— Он едет с подфарниками, — объяснил Томас. — В Таллине ездят с ближним светом. Во всей Европе ездят с ближним светом. С подфарниками ездят только в России.
— Твою мать, — сказал Муха.
Он усунулся в угол лимузина, вытащил мобильник и набрал номер. Негромко — так, чтобы не услышал Томас, — проговорил:
— Ближний свет, жопа. Ты не в Москве.
Фары «тойоты» вспыхнули.
Муха спрятал мобильник.
— Нет, не наш, — сказал он.
Был только один человек, которого Муха мог назвать ласковым словом «жопа». Этим человеком был рядовой запаса, в прошлом старший лейтенант спецназа, а ныне совладелец детективно-охранного агентства «МХ плюс» Дмитрий Хохлов по прозвищу Боцман.
Я знал, что он обнаружится. Вот он и обнаружился.
Но расслабляться не следовало. В джипе уж точно сидели не наши. А в нем могло быть и пять человек. И даже семь. Поэтому я потянулся вперед и сказал Томасу на ухо:
— К дому не подъезжай. Тачку не отпускай, пусть ждет.
— Почему? — спросил он.
— Потому, — объяснил я.
— Понятно, — сказал он.
Пярнуское шоссе, как и предсказывал Томас, влилось в площадь Выйду. Томас велел водителю тормознуть возле какой-то арки. Джип «мицубиси» проехал вперед и остановился у мебельного магазина. Из него вышли двое и стали рассматривать витрину с кухонными гарнитурами. Водитель и остальные пассажиры остались в тачке. Кухни их не интересовали.
«Тойота» остановилась сзади и сразу выключила свет, растворилась среди голых мокрых деревьев и припаркованных к тротуару машин, крыши которых поблескивали под уличными фонарями в мелком моросящем дожде.
Мы высадились. Томас приказал водителю ждать, ввел нас в арку, потом в другую. Мы оказались в темном дворе. Это был тот самый двор, где во время погони мы сменили «мазератти» Артиста на «двушку» Томаса. Его пикапчик и сейчас стоял на прежнем месте под тентом. Томас отдал мне ключи и распорядился:
— Заводите. Тент суньте в багажник. Потом выезжайте туда, в переулок, — показал он в дальнюю часть двора. — Там ждите. Я сейчас. Здесь моя студия, я быстро.
Но это поручение я передоверил Мухе, а сам вслед за Томасом вошел в подъезд. Как-то не хотелось мне оставлять его без присмотра с полиэтиленовым пакетом в руке, в котором лежали пятьдесят тысяч баксов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Сейчас поедем к господину Мюйру, — сообщил Томас. — Он ждет. Но сначала заедем в два места.
Памятуя, что гостиная прослушивалась как минимум пятью «жучками», обнаруженными Мухой с помощью сканера, переданного нам Доком в сумке «Puma» вместе с мобильными телефонами и другой техникой, Муха в не слишком парламентских выражениях высказал сомнения в целесообразности переться куда-то на ночь глядя.
— Во-первых, до ночи еще далеко, — возразил Томас. — Во-вторых, вы меня охраняете или вы меня сторожите? Разве я под домашним арестом?
— Нет, — вынужден был признать Муха.
— Тогда поехали. Можете, конечно, остаться, съезжу один. Спускайтесь в ресторан, закажите ужин, потанцуйте с девушками. Часа через полтора я к вам присоединюсь.
Муха выразил бурное согласие и даже брякнул:
— Девушки — это моя страсть!
Но я заявил, что профессиональная добросовестность не позволяет нам принять это великодушное предложение Томаса. А Мухе объяснил по-нашенски, по-охранниковски:
— Куда он на... поедет один с такого бодуна и с такими бабками!
Разыграв для невидимых слушателей эту небольшую радиопьесу, психологическую убедительность которой должна была придать, как мы надеялись, приправа из незатейливого матерка, мы покинули номер.
Ситуация в целом была понятной. Еще до появления охранников Краба Муха вывел меня в черную ванную и под журчанье струй рассказал о разговоре Томаса с президентом компании «Foodline-Balt» господином Анвельтом. Было ясно, что после этого разговора Краб встретился с Янсеном и тот посоветовал ему согласиться на требование Томаса, которое самому Крабу казалось неслыханным беспределом и грабежом среди бела дня.
Или убедил.
Или приказал.
В любом случае просматривалась заинтересованность Янсена в том, чтобы Томас получил купчие навязанного ему национал-патриотами деда, странно-зловещая фигура которого неотступно преследовала нас в Эстонии, как тень отца Гамлета.
Желание Томаса наложить лапу на наследство деда-эсэсовца тоже было по-человечески понятным. Хотя, на мой взгляд, глупым и даже опасным. Было совершенно ясно, что его и близко не подпустят к этим миллионам. Лапу на них скорее всего наложат сами национал-патриоты. Но хозяин — барин.
Гораздо больше меня заинтересовало упоминание Мухи о том, что Рита Лоо унесла с собой ксерокопию завещания Альфонса Ребане и была очень озабочена, когда не сразу ее нашла. Это проясняло намеки Мюйра о неслучайности ее появления возле Томаса. Правда, что она намерена сделать с этой ксерокопией, было совершенно неясно.
Из гостиницы мы вышли по служебному ходу. «Линкольн» стоял среди мусорных баков под ярким дуговым фонарем и выглядел, как аристократ в белом смокинге, которого в поисках острых ощущений занесло в трущобы. Водила был так возмущен моим приказом поставить машину здесь, что даже не вышел открыть Томасу дверь. Он напрягся, готовый дать мне гневную отповедь, если я возникну, но у меня и в мыслях не было возникать.
Едва мы отъехали, в кармане Мухи запиликал мобильник. Он молча послушал, сказал: «Все понял». Потом — мне:
— Звонил Артист. К Мюйру приехал Янсен. Говорят по-эстонски. Разговор эмоциональный. Заметил?
Я кивнул. Вопрос Мухи и мой кивок относился не к звонку Артиста, а к небольшой серой «тойоте», которая включила подфарники и тронулась с места, когда наш лимузин проплыл мимо нее.
«Линкольн» обогнул площадь, на которую фасадом выходила гостиница «Виру», и свернул на Пярнуское шоссе. Это шоссе, как просветил нас Томас, начиналось от площади Виру, пересекало площадь Выйду и заканчивалось в городе Пярну, основанном в 1251 году и некогда входившем в союз ганзейских городов. «Тойота» отстала метров на сто. Но тут мое внимание отвлек от «тойоты» черный пятидверный джип «мицубиси-монтеро-спорт», который повторил наш маневр по площади Виру и пристроился сзади. Тонированные стекла и ближний свет его фар мешали мне рассмотреть, сколько в нем пассажиров.
А вот это было уже непонятным. Открылся сезон охоты? За нами? Вряд ли. За Томасом? Очень сомнительно. За его бабками? Тогда это люди Краба.
Томас повернулся к нам с переднего сиденья и сообщил:
— "Линкольн" мы сейчас отпустим. Туда, куда мне надо, на таких тачках не ездят. Поедем на моей «двушке», она стоит возле моего...
Он замолчал и уставился в заднее стекло.
— Не понимаю, — сказал он. — Там ваш, что ли?
— Где? — спросил я. — В джипе?
— Нет. В серой «тойоте». Идет за джипом.
— С чего ты взял, что там наш? — удивился Муха.
— Он едет с подфарниками, — объяснил Томас. — В Таллине ездят с ближним светом. Во всей Европе ездят с ближним светом. С подфарниками ездят только в России.
— Твою мать, — сказал Муха.
Он усунулся в угол лимузина, вытащил мобильник и набрал номер. Негромко — так, чтобы не услышал Томас, — проговорил:
— Ближний свет, жопа. Ты не в Москве.
Фары «тойоты» вспыхнули.
Муха спрятал мобильник.
— Нет, не наш, — сказал он.
Был только один человек, которого Муха мог назвать ласковым словом «жопа». Этим человеком был рядовой запаса, в прошлом старший лейтенант спецназа, а ныне совладелец детективно-охранного агентства «МХ плюс» Дмитрий Хохлов по прозвищу Боцман.
Я знал, что он обнаружится. Вот он и обнаружился.
Но расслабляться не следовало. В джипе уж точно сидели не наши. А в нем могло быть и пять человек. И даже семь. Поэтому я потянулся вперед и сказал Томасу на ухо:
— К дому не подъезжай. Тачку не отпускай, пусть ждет.
— Почему? — спросил он.
— Потому, — объяснил я.
— Понятно, — сказал он.
Пярнуское шоссе, как и предсказывал Томас, влилось в площадь Выйду. Томас велел водителю тормознуть возле какой-то арки. Джип «мицубиси» проехал вперед и остановился у мебельного магазина. Из него вышли двое и стали рассматривать витрину с кухонными гарнитурами. Водитель и остальные пассажиры остались в тачке. Кухни их не интересовали.
«Тойота» остановилась сзади и сразу выключила свет, растворилась среди голых мокрых деревьев и припаркованных к тротуару машин, крыши которых поблескивали под уличными фонарями в мелком моросящем дожде.
Мы высадились. Томас приказал водителю ждать, ввел нас в арку, потом в другую. Мы оказались в темном дворе. Это был тот самый двор, где во время погони мы сменили «мазератти» Артиста на «двушку» Томаса. Его пикапчик и сейчас стоял на прежнем месте под тентом. Томас отдал мне ключи и распорядился:
— Заводите. Тент суньте в багажник. Потом выезжайте туда, в переулок, — показал он в дальнюю часть двора. — Там ждите. Я сейчас. Здесь моя студия, я быстро.
Но это поручение я передоверил Мухе, а сам вслед за Томасом вошел в подъезд. Как-то не хотелось мне оставлять его без присмотра с полиэтиленовым пакетом в руке, в котором лежали пятьдесят тысяч баксов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101