Я не против того, чтобы люди работали согласованно, но у нее была другая цель. Диана Брей просто хотела подружиться с сильными мира сего, и будь я проклят, если она в этом не преуспела.
– Не хочу тратить время на разговоры о ней. Я и без того израсходовала слишком много энергии из-за нее.
– Хотите десерт?
– Почему в парижских расследованиях так мало улик? – вернулась я к делу.
– Как насчет кофе?
– Мне больше хочется услышать ответ, агент Телли.
– Зовите меня Джей.
– Зачем нас вызвали?
Он помолчал, глянув на двери, словно беспокоился, что может войти кто-то, кого ему не хочется видеть. Я предположила, он думает о Марино.
– Если убийца – этот псих Шандонне, как мы подозреваем, то его семья будет заинтересована в том, чтобы его отвратительная привычка резать, избивать и кусать женщин не стала достоянием гласности. Кстати, – он многозначительно посмотрел мне в глаза, – похоже, его семья желает, чтобы о его существовании вообще забыли. И пусть это останется ее маленьким секретом.
– Тогда откуда вы знаете, что он существует?
– Мать родила двоих сыновей. Нам неизвестно о смерти одного из них.
– Кажется, вы говорили, что здесь никто ничего не регистрирует.
– Не на бумаге. Но есть другие способы выведывать секреты. Полиция затратила огромное количество времени, опрашивая людей, особенно тех, кто живет на острове Сен-Луи. Кроме того, бывшие одноклассники Томаса утверждают, что ходили упорные слухи о человеке, которого видели на берегах острова ночью или очень ранним утром, когда еще темно.
– Может быть, этот таинственный человек просто плавал или гулял по берегу? – спросила я и вспомнила о пресноводных диатомах на одежде мертвеца.
Телли удивленно посмотрел на меня.
– Интересно, что вы задали такой вопрос. Да. В отчетах упоминался белый мужчина, плававший обнаженным в Сене у берега Сен-Луи. Даже в очень холодную погоду. И всегда в темное время суток.
– Вы верите этим слухам?
– Моя работа состоит не в том, чтобы верить или не верить.
– Что вы хотите этим сказать?
– Наша задача заключается в том, чтобы облегчить и согласовать работу всех правоохранительных органов независимо от их принадлежности и местонахождения. Мы единственная организация в мире, способная это сделать. Я здесь не за тем, чтобы изображать из себя детектива.
Он долго молчал, вглядываясь мне в глаза, пытаясь найти в них то, чем я боялась поделиться с ним.
– Не буду притворяться, что я специалист по психологическим профилям, Кей, – сказал он.
Он знал о Бентоне. Конечно, он должен был знать.
– У меня нет этих навыков, и уж точно – опыта, – добавил он. – Поэтому я даже не буду пытаться нарисовать психологический портрет парня, который все это делает. Я не представляю себе, как он выглядит, как ходит или разговаривает, я только знаю, что он говорит на французском и, возможно, на других языках.
– Одной из его жертв была итальянка, – продолжал он. – Она не знала английского. Можно только предполагать, что он говорил с ней на итальянском, чтобы проникнуть в дом.
Телли откинулся на спинку стула и протянул руку к стакану с водой.
– У этого парня были большие возможности для самообразования, – сказал он. – Убийца мог хорошо одеваться, потому что Томас был известен тем, что любил быстрые автомобили, одежду от дорогих модельеров, драгоценности. Возможно, несчастный брат, которого прятали в подвале, носил обноски Томаса.
– Джинсы, которые оказались на неопознанном, были немного велики в поясе, – вспомнила я.
– Предположительно вес Томаса менялся. Ему очень хотелось остаться стройным, он весьма заботливо относился к своему внешнему виду. Поэтому кто знает? – заметил Телли, пожимая плечами. – Но ясно одно: если этот предполагаемый брат такой странный, как о нем говорят, сомневаюсь, что его отпустят ходить по магазинам.
– Вы действительно считаете, что, когда этот человек приходит домой после убийства, родители отмывают его от крови и продолжают защищать?
– Кто-то его наверняка защищает, – повторил Телли. – Именно поэтому расследование парижских убийств останавливалось у дверей морга. Мы не знаем, что там происходило, за исключением некоторых вещей, которые нам показали.
– В деле замешан магистрат?
– Кто-то из очень влиятельных людей. А таких много.
– Как вы получили отчеты о вскрытии?
– Обычным путем, – ответил он. – Запросили в парижской полиции. То, что вы видели, мы получили от нее. В лабораторию не передана ни одна улика, Кей. Нет ни одного подозреваемого. Нет судебных процессов. Ничего за исключением семьи, которая, возможно, устала прикрывать сына-психопата. Для нее он представляет собой не только обузу, но и потенциальную опасность.
– Если доказать, что Оборотень – сын семьи Шандонне, как это поможет уничтожить картель «снабженцев»?
– Прежде всего мы надеемся, что Оборотень заговорит. Если привязать его к серии убийств, особенно к убийству в Виргинии... Вообще-то у нас появится средство воздействия. Не говоря уже о том, – улыбнулся Телли, – что мы идентифицируем сыновей Шандонне и у нас будет повод обыскать милый трехсотлетний замок на острове Сен-Луи, комнаты и кабинеты, посмотреть документы и так далее и так далее.
– При условии, что мы поймаем Оборотня, – уточнила я.
– Нам придется это сделать.
Он поймал мой взгляд и долго его удерживал.
– Кей, нам нужно доказать, что убийца – брат Томаса.
Телли протянул мне пачку сигарет. Я отказалась.
– Вы, вероятно, наша последняя надежда, – добавил он. – И пока – лучшая возможность разоблачить убийцу.
– Нам с Марино может угрожать серьезная опасность, если мы займемся этим делом, – напомнила я.
– Полиция не может зайти в парижский морг и начать задавать вопросы, – сказал Телли. – Не может даже послать агента под прикрытием. И само собой разумеется, что на это не имеет права ни один служащий Интерпола.
– Почему? Почему полиция не может зайти в парижский морг?
– Потому что судебно-медицинский эксперт, которая производила вскрытие, не хочет с ними разговаривать. Она никому не доверяет, и я ее понимаю. Но похоже, она доверяет вам.
Я промолчала.
– У вас должно появиться желание отомстить банде, после того что случилось с Люси и Джо.
– Нечестно.
– Честно, Кей, и служит доказательством, что эти люди способны на все. Они пытались убить вашу племянницу. Ведь теперь для вас это не абстракция?
– Насилие никогда не было для меня абстракцией. – На висках выступил холодный пот.
– Но вам не все равно, когда дело касается близких людей, – сказал Телли. – Правильно?
– Не нужно подсказывать мне, как я себя чувствую.
– Абстракция или не абстракция, вы ощущаете холодные, жестокие объятия насилия, если оно хватает любимого вами человека, – не сдавался Телли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Не хочу тратить время на разговоры о ней. Я и без того израсходовала слишком много энергии из-за нее.
– Хотите десерт?
– Почему в парижских расследованиях так мало улик? – вернулась я к делу.
– Как насчет кофе?
– Мне больше хочется услышать ответ, агент Телли.
– Зовите меня Джей.
– Зачем нас вызвали?
Он помолчал, глянув на двери, словно беспокоился, что может войти кто-то, кого ему не хочется видеть. Я предположила, он думает о Марино.
– Если убийца – этот псих Шандонне, как мы подозреваем, то его семья будет заинтересована в том, чтобы его отвратительная привычка резать, избивать и кусать женщин не стала достоянием гласности. Кстати, – он многозначительно посмотрел мне в глаза, – похоже, его семья желает, чтобы о его существовании вообще забыли. И пусть это останется ее маленьким секретом.
– Тогда откуда вы знаете, что он существует?
– Мать родила двоих сыновей. Нам неизвестно о смерти одного из них.
– Кажется, вы говорили, что здесь никто ничего не регистрирует.
– Не на бумаге. Но есть другие способы выведывать секреты. Полиция затратила огромное количество времени, опрашивая людей, особенно тех, кто живет на острове Сен-Луи. Кроме того, бывшие одноклассники Томаса утверждают, что ходили упорные слухи о человеке, которого видели на берегах острова ночью или очень ранним утром, когда еще темно.
– Может быть, этот таинственный человек просто плавал или гулял по берегу? – спросила я и вспомнила о пресноводных диатомах на одежде мертвеца.
Телли удивленно посмотрел на меня.
– Интересно, что вы задали такой вопрос. Да. В отчетах упоминался белый мужчина, плававший обнаженным в Сене у берега Сен-Луи. Даже в очень холодную погоду. И всегда в темное время суток.
– Вы верите этим слухам?
– Моя работа состоит не в том, чтобы верить или не верить.
– Что вы хотите этим сказать?
– Наша задача заключается в том, чтобы облегчить и согласовать работу всех правоохранительных органов независимо от их принадлежности и местонахождения. Мы единственная организация в мире, способная это сделать. Я здесь не за тем, чтобы изображать из себя детектива.
Он долго молчал, вглядываясь мне в глаза, пытаясь найти в них то, чем я боялась поделиться с ним.
– Не буду притворяться, что я специалист по психологическим профилям, Кей, – сказал он.
Он знал о Бентоне. Конечно, он должен был знать.
– У меня нет этих навыков, и уж точно – опыта, – добавил он. – Поэтому я даже не буду пытаться нарисовать психологический портрет парня, который все это делает. Я не представляю себе, как он выглядит, как ходит или разговаривает, я только знаю, что он говорит на французском и, возможно, на других языках.
– Одной из его жертв была итальянка, – продолжал он. – Она не знала английского. Можно только предполагать, что он говорил с ней на итальянском, чтобы проникнуть в дом.
Телли откинулся на спинку стула и протянул руку к стакану с водой.
– У этого парня были большие возможности для самообразования, – сказал он. – Убийца мог хорошо одеваться, потому что Томас был известен тем, что любил быстрые автомобили, одежду от дорогих модельеров, драгоценности. Возможно, несчастный брат, которого прятали в подвале, носил обноски Томаса.
– Джинсы, которые оказались на неопознанном, были немного велики в поясе, – вспомнила я.
– Предположительно вес Томаса менялся. Ему очень хотелось остаться стройным, он весьма заботливо относился к своему внешнему виду. Поэтому кто знает? – заметил Телли, пожимая плечами. – Но ясно одно: если этот предполагаемый брат такой странный, как о нем говорят, сомневаюсь, что его отпустят ходить по магазинам.
– Вы действительно считаете, что, когда этот человек приходит домой после убийства, родители отмывают его от крови и продолжают защищать?
– Кто-то его наверняка защищает, – повторил Телли. – Именно поэтому расследование парижских убийств останавливалось у дверей морга. Мы не знаем, что там происходило, за исключением некоторых вещей, которые нам показали.
– В деле замешан магистрат?
– Кто-то из очень влиятельных людей. А таких много.
– Как вы получили отчеты о вскрытии?
– Обычным путем, – ответил он. – Запросили в парижской полиции. То, что вы видели, мы получили от нее. В лабораторию не передана ни одна улика, Кей. Нет ни одного подозреваемого. Нет судебных процессов. Ничего за исключением семьи, которая, возможно, устала прикрывать сына-психопата. Для нее он представляет собой не только обузу, но и потенциальную опасность.
– Если доказать, что Оборотень – сын семьи Шандонне, как это поможет уничтожить картель «снабженцев»?
– Прежде всего мы надеемся, что Оборотень заговорит. Если привязать его к серии убийств, особенно к убийству в Виргинии... Вообще-то у нас появится средство воздействия. Не говоря уже о том, – улыбнулся Телли, – что мы идентифицируем сыновей Шандонне и у нас будет повод обыскать милый трехсотлетний замок на острове Сен-Луи, комнаты и кабинеты, посмотреть документы и так далее и так далее.
– При условии, что мы поймаем Оборотня, – уточнила я.
– Нам придется это сделать.
Он поймал мой взгляд и долго его удерживал.
– Кей, нам нужно доказать, что убийца – брат Томаса.
Телли протянул мне пачку сигарет. Я отказалась.
– Вы, вероятно, наша последняя надежда, – добавил он. – И пока – лучшая возможность разоблачить убийцу.
– Нам с Марино может угрожать серьезная опасность, если мы займемся этим делом, – напомнила я.
– Полиция не может зайти в парижский морг и начать задавать вопросы, – сказал Телли. – Не может даже послать агента под прикрытием. И само собой разумеется, что на это не имеет права ни один служащий Интерпола.
– Почему? Почему полиция не может зайти в парижский морг?
– Потому что судебно-медицинский эксперт, которая производила вскрытие, не хочет с ними разговаривать. Она никому не доверяет, и я ее понимаю. Но похоже, она доверяет вам.
Я промолчала.
– У вас должно появиться желание отомстить банде, после того что случилось с Люси и Джо.
– Нечестно.
– Честно, Кей, и служит доказательством, что эти люди способны на все. Они пытались убить вашу племянницу. Ведь теперь для вас это не абстракция?
– Насилие никогда не было для меня абстракцией. – На висках выступил холодный пот.
– Но вам не все равно, когда дело касается близких людей, – сказал Телли. – Правильно?
– Не нужно подсказывать мне, как я себя чувствую.
– Абстракция или не абстракция, вы ощущаете холодные, жестокие объятия насилия, если оно хватает любимого вами человека, – не сдавался Телли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100