О значительном уровне образования свидетельствует количество дошедших до
нас рукописей, которое исключительно велико. До нас дошло до 130.000 разного
рода рукописей. Некоторые рукописи XI века имеются в 30 экземплярах, XII века до
сотни, а дальше сотни и даже тысячи экземпляров. (32)
ПЛАМЯ В СНЕГАХ
I
Когда русские европейцы, а вслед за ними иностранцы изображают русского
человека ленивым, бесхребетным слюнтяем, или наоборот человеком без стержня,
характер которого соткан из сплошных крайностей, то они рисуют только характеры
людей той уродливой, ненормальной среды, к которой они принадлежат. Характер
большинства русских людей совсем иной, чем тот, которым тешат себя русские
интеллигенты.
В течении веков суровая историческая действительность выковала у русского
тот терпеливый, несгибаемый характер и то сильное национальное чувство, которое
помогло русскому народу выйти победителем из борьбы с суровой природой и
бесчисленными врагами. Даже такой заклятый враг Московской Руси, как проф. Г.
Федотов, этот русский европеец девяносто шестой пробы, и тот в своей книге "И
есть, и будет" писал, — что в последние годы перед революцией ни в одном из
русских классов "живущих в старом московском быту, мы не видим симптомов
разложения".
Один из этих классов — старое русское купечество, — по словам Г.
Федотова, — имел такие драгоценные качества, как "...строгость аскетического
закала, трудовую дисциплину, национальное чувство", то есть все те качества,
которые растерял сам Г. Федотов и взошедшая на дрожжах, устроенной Петром I
революции, западноевропейская по своим духовным устремлениям интеллигенция,
которую знаменитый английский историк А. Тойнсби верно называет в своей книге
"Мир и Запад" "агентами европеизации".
Западные мыслители обычно обвиняют славян, и в том числе русских, в
мягкотелости и недостатке мужественности. Утверждают, что русские обладают
женственным характером, в противовес европейцам, обладающим волевым. мужским
характером.
Это все выдумки. Вся русская история свидетельствует о большой
мужественности русских, о силе их характера.
Правители России, святые подвижники, "русские открыватели новых земель" — это
целая армия крепких, мужественных, волевых людей, одушевленных русским идеалом и
двигавших Россию по пути ее победного развития. "Русскую психологию
характеризуют не художественные вымыслы писателей, а реальные факты исторической
жизни. Не Обломовы, а Дежневы, не Плюшкины, а Минины, не Колупаевы, а
Строгановы, не "непротивление злу", а Суворовы, не "анархические наклонности
русского народа", а его глубочайший и широчайший во всей истории человечества
государственный инстинкт". (33)
II
Удивительный характер великороссов, их несгибаемая воля и поразительное
терпение, проявился уже на заре Московской Руси.
Эти качества ярко проявляются и в характере Московских князей и в
характере Московских святых. Вспомним яркую характеристику Сергия Радонежского,
сделанную Ключевским в речи, которую он произнес в Московской Духовной Академии
25 сентября 1892 года в день 500-летнего юбилея Преподобного Сергия.
"...Какой подвиг так освятил это имя? Надобно припомнить время, когда
подвизался Преподобный. Он родился, когда вымирали последние старики, увидевшие
свет около времени татарского разгрома Русской земли и когда уже трудно было
найти людей, которые бы этот разгром помнили. Но во всех русских нервах еще до
боли живо было впечатление ужаса, произведенного этим всенародным бедствием и
постоянно подновлявшегося многократными местными нашествиями татар. Это было
одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и
нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение. Люди
беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно
отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода.
Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после
нее. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином: услышав это злое слово,
взрослые растерянно бросались бежать, сами не зная куда. Внешняя случайная беда
грозила превратиться во внутренний хронический недуг, панический ужас одного
поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера, и в
истории человечества могла бы прибавиться лишняя темная страница, повествующая о
том, как нападение азиатского монгола привело к падению великого европейского
народа.
Могла ли однако прибавиться такая страница? Одним из отличительных
признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после
падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет
свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в
нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую
историческую дорогу.
Русские люди, сражавшиеся и уцелевшие в бою на Сити, сошли в могилу со
своими сверстниками, безнадежно оглядываясь вокруг, не займется ли где заря
освобождения. За ними последовали их дети, тревожно наблюдавшие, как
многочисленные русские князья холопствовали перед татарами и дрались друг с
другом. Но подросли внуки, сверстники Ивана Калиты, и стали присматриваться и
прислушиваться к необычным делам в Русской земле. В то время, как все русские
окраины страдали от внешних врагов, маленькое срединное Московское княжество
оставалось безопасным, и со всех краев Русской земли потянулись туда бояре и
простые люди. В то же время московские князьки, братья Юрий и этот самый Иван
Калита, смело, без оглядки и раздумья, пуская против врагов все доступные
средства, став я в игру все, что могли поставить, вступили в борьбу со старшими
и сильнейшими князьями за первенство, за старшее Владимирское княжество, и при
содействии самой орды отбили его у соперников. Тогда же устроилось так, что и
русский митрополит, живший во Владимире, стал жить в Москве, придав этому
городку значение церковной столицы Русской земли. И как только случилось все
это, все почувствовали, что татарские опустошения прекратились и наступила давно
неиспытанная тишина в Русской земле. По смерти Калиты Русь долго вспоминала его
княжение, когда ей впервые в сто лет рабства удалось вздохнуть свободно, и
любила украшать память этого князя благодарной легендой.
Так к половине XIV века подросло поколение, выросшее под впечатлением
этой тишины, начавшее отвыкать от страха ордынского, от нервной дрожи отцов при
мысли о татарине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27