Девушка, давшая в Париже отпор всесильному Фуше, спасшая из тюрьмы отца, покорившая сердце пирата, нашедшая дорогу на Эльбу и разделившая изгнание с императором Франции, – она думала об этой девушке как о посторонней.
Жила ли она еще? Бывали моменты, когда Каролине казалось, что существует лишь ее телесная оболочка и достаточно легкого толчка, чтобы разрушить и ее.
19
В один из мартовских дней цирк Зокко въехал в Гренобль. Разыскали место для стоянки, и, как всегда, Бату пошел по городу зазывать зрителей. Каролина по обыкновению занималась животными, готовя их к вечернему представлению.
Скрестив перед собой длиннющие лапы, в закутке на угловой лавке перед грубо сколоченным столом сидела парочка гиббонов. Самец протянул Каролине две глубокие жестяные миски, она наполнила их напитком из молока и меда. Гиббон поставил одну перед своей подругой, и та кивнула; это была заученная церемония, всегда вызывавшая во время представлений взрыв хохота. Но если на манеже поведение зверей выглядело марионеточным, то здесь, когда они были одни, это смотрелось трогательно.
Именно в этот момент ворвался Бату и, отставив свой барабан, протянул Каролине наполовину разодранный плакат. Он так бежал, что не сразу смог отдышаться.
– Графиня! Император…
Каролина схватила клочок. Ее рука дрожала.
– Что с императором? – Буквы прыгали у нее перед глазами, и она видела лишь наполеоновского орла сверху.
– Он снова во Франции. Три дня назад он был здесь, в Гренобле. Три дня назад он проехал по городу, – голос Бату охрип от волнения.
Каролина стояла посреди фургона, растерянно держа в руках воззвание императора Наполеона к народу, когда в дверях появился Зокко.
– Ты уже вернулся, Бату? Помоги мне поставить трапецию! – И тут он заметил плакат. Вырвав из рук Каролины, он скомкал его, швырнул на пол и яростно растоптал ногами. – Чтоб я об этом не слышал! – заорал он. – Я не желаю этого видеть!
Никогда еще Каролина не видела этого доброго, уравновешенного мужчину таким взбешенным. Видимо, ему и самому стало неловко за этот взрыв ярости. Постепенно он успокоился.
– «Три Зокко» были лучшей труппой в мире, – произнес он глухим голосом. – Пока не пришел этот человек! – Он пнул ногой скомканную бумагу. – Эти прокламации… в них каждое слово – лицемерие и ложь, это слова убийцы. Мои братья поддались на его красивые призывы и погибли за это, – он резко отвернулся. У двери еще раз остановился. – Если хотите у нас остаться, никогда не произносите его имени!
Каролина осталась в полной растерянности. Она закрыла клетку с обезьянами и подошла к барибалу, американскому медведю. Он неуклюже встал на задние лапы и медленно, с блаженным урчанием поворачивался вокруг оси, пока она до блеска расчесывала его черную шерсть. В первый миг, когда Бату принес известие о Наполеоне, у нее мелькнула мысль попросить у семьи циркачей лошадь и немного денег, чтобы тут же выехать вслед за императором. Но Зокко ни за что не станет помогать. Рискнуть и, не имея ни коня, ни денег, на свой страх и риск отправиться пешком вместе с Бату?
Она протянула медведю из корзины с кормом два банана, повязала ему широкую красную ленту из тафты с ненастоящими орденами и укрепила якобинскую шапочку на голове. Механически выполняя свою работу, она мысленно прокрутила в голове все события, произошедшие с ней с того дня, как она покинула Эльбу. Она все делала только ради него.
С этого часа она ждала случая, подходящего момента, знака судьбы. Она знала, что не будет пытаться в этот раз оседлать удачу. Но постоянно будет выжидать, будет наготове. Гренобль, Лион, Шалон, Дижон – все это время Каролина надеялась, что цирк поедет в Париж. Но Зокко, похоже ненавидел город своего самого громкого триумфа не меньше, чем императора.
А потом вдруг Каролина поняла, что ее цель – Розамбу… Ведь они были совсем недалеко от него. Но сказать об этом Зокко она почему-то не могла.
Каролина стояла за занавесом, отделявшим выход на манеж, и смотрела в глазок. Зокко и его дочь, оба в сине-желтых сказочных костюмах из перьев, парили подобно огромным птицам в воздухе вокруг мощного столба с трапецией. Крепежную тросы тихо поскрипывали. Подбадривая друг друга короткими резкими криками, они поднимались все выше и выше, пока с распростертыми крыльями не повисли в воздухе почти горизонтально. Весь Арси-сюр-Об собрался на лугу, где цирк давал свое представление. Сегодня вечером тарелка Эстреллы будет полной. Крестьяне этих краев после ужасов и лишений были благодарными зрителями.
Раздались крики, испуганные и восторженные, когда оба артиста приземлились на растянутом полотне. Это был миг, которого ждала Каролина. Она дала знак Бату. Он перестал барабанить, и вслед за ней скользнул в тень фургона. Они переглянулись и побежали прочь от цирка.
За их спинами взорвался гром аплодисментов, замолк звон тамбурина Эстреллы, под тихие ритмичные удары которого Зокко и Розария выполняли свои рискованные двойные сальто…
Наконец перед ними появилась березовая роща, а в сотне метров от нее был пруд с форелями и подгнившие деревянные мостки возле него.
Мириады мошек вились над водой. На песчаном берегу были видны следы оленя, приходившего сюда на водопой.
Каролина знала здесь каждый камень, каждый кустик, каждый поворот; это был рай ее детства. Скоро должна открыться взгляду северная сторона каменной ограды замка Розамбу.
Еще пара минут – и она дома. Она непроизвольно побежала быстрее. И вот уже знакомые очертания ворот. Она ринулась к боковой калитке, как вдруг оторопела, услышав резкие голоса, команды и звонкий топот копыт.
Широкие массивные ворота открылись, и мимо проскакал отряд всадников в темных развевающихся накидках. Когда цокот копыт смолк, она открыла калитку. Перед ней был просторный круглый двор и родной, до боли любимый замок. Может, дело было в свечах, горевших в стеклянных фонарях на наружной лестнице и излучавших мягкий свет, может, в ней самой, в волшебстве этой минуты, только мрачный, поросший плющом Розамбу предстал перед ней сказочным дворцом. Каролина не удивилась бы, если бы вдруг зазвучала музыка и на лестнице появились нарядно одетые дамы и господа.
В проеме ярко освещенной двери стоял мужчина и, казалось, вслушивался в тишину ночи. Его поза, манера держать руку на поясе, слегка откинув голову назад… Каролина уже не чувствовала земли под собой, она взлетела по лестнице и… утонула в объятиях брата, зарыв голову у него на груди. Она слышала, как он нежно произносит ее имя, чувствовала, как его рука гладит ее волосы, ощущала прохладу его белой сорочки, а под ней гулкие удары его сердца. А у нее самой не было ни слов, ни жестов. Лишь слезы, горячие слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71