Но эта молодая особа была сильным созданием, для нее всегда будет существовать другой манящий берег – жизнь.
Голос Каролины вывел настоятельницу из задумчивости.
– А неприятель?
– Приближается к Парижу! На этот раз все поставлено на карту.
Симон знал, что делал, оставив в монастыре жеребца Каролины. Когда она узнала об этом, удержать в постели ее было уже невозможно. Два дня настоятельнице еще удавалось помешать ее конным прогулкам. На третий день Каролина уже не спрашивала. Ранним утром она вывела Месяца из конюшни и поскакала за ворота монастыря.
Положив руку на шею Месяцу, Каролина ласково похлопала его но блестящему загривку. Вороной скакун с белой звездой во лбу уносил ее все дальше и дальше от монастыря, взлетая па пригорки, навстречу восходящему солнцу.
Каролина изголодалась по воздуху, свободе, жизни. При первой же возможности она покинет монастырь и уедет и Париж. Как вообще отец мог бросить ее здесь одну? Неужели дела были так плохи? Но именно поэтому он и должен был взять ее с собой. Перед ней открылась просторная холмистая равнина, вдоль ручья были разбросаны отдельные березки, вдалеке маячил темный силуэт леса.
Каролина тесно-тесно прижалась к Месяцу, погоняя его:
– Быстрее, Месяц! Еще быстрее! – Ее волосы развевались по ветру.
Она обожала лететь вот так между небом и землей…
И в тот же миг тишину разорвали выстрелы.
Месяц встал на дыбы. Каролине с большим трудом удалось успокоить коня. Потом она увидели кавалерийский эскадрон. Он постепенно отделился от тени, отбрасываемой лесом, и словно темное облако перемещался по залитой солнцем равнине. Мундиры распознать было невозможно из-за солнца, стоявшего у всадников за спиной. Они приближались с пугающей быстротой. Теперь Каролина различила высокие прямые шапки. Казаки! Девушка круто развернула лошадь. Крупным галопом она помчалась назад и, пригнув голову, влетела в калитку монастыря.
На хозяйственном дворе царила суета. Взволнованные сестры в белых развевающихся рясах и черных накидках таскали бревна и мешки с песком, баррикадировали большие ворота тележками и досками. Среди сестер она заметила высокого монаха в низко надвинутом капюшоне. Он отдавал короткие четкие команды. Не успела Каролина всему этому удивиться, как у низкой монастырской стены уже появились первые черно-зеленые папахи. Воздух вдруг наполнился дикими воплями – и Каролина увидела, как со стены в монастырский двор спрыгивают казаки. За ними следовали все новые и новые. Мгновение – и двор кишел красными рубахами.
Каролина поспешила к маленькой потайной калитке, которая вела в галерею вокруг монастырского двора. Здесь было тихо и спокойно. Из монастырской часовни доносилось бормотание молившихся монахинь. Каролина побежала по галерее в поисках настоятельницы. Неожиданно она услышала за спиной звон шпор. Не оглядываясь, Каролина припустила что есть мочи. Однако тяжелые позванивающие шаги приближались. Две сильные руки схватили ее за талию. С трудом переводя дыхание, она обернулась и увидела перед собой молодое смеющееся лицо мужчины. Она попыталась вырваться, но руки казака крепко держали ее. Его озорной смех уступил место удивлению.
– Во Франции все монашки такие красивые? – Он говорил на ломаном французском.
Мягко, но настойчиво он подталкивал Каролину, пока та не оказалась прижатой спиной к стене.
Страха Каролина не испытывала, только нетерпение.
– Отпустите меня, немедленно! – Она опять попробовала освободиться от цепкой хватки.
Казак упрямо покачал головой. Глаза его сузились, дыхание стало прерывистым, и с неожиданной грубостью он рванул на ней одежду.
Каролина почувствовала его желание. Его руки жадно скользили по ее телу, и что-то в ней отозвалось на эти требовательные мужские руки и пылкие слова, которые бормотал юноша. Значения слов она, правда, не понимала, но их дикая нежность дурманила. Не ослабляя хватки, он увлек ее за собой на пол. Каролина пронзительно закричала, и в тот же момент он выпустил ее. Она увидела, как он одеревенело выпрямился и поднял руки, показывая, что сдастся. А потом за спиной казака блеснула шпага. Все произошло в считанные секунды: высокий монах с низко надвинутым на лоб капюшоном; казак, обернувшийся на приказ… два свистящих удара шпагой… искаженное от боли лицо казака, его рука, схватившаяся за щеку… Смертельно побледнев, казак прислонился к стене, в замешательстве разглядывая кровь на руке.
Когда Каролина обернулась, монаха нигде не было видно. Кто-то позвал ее по имени. Раскинув руки, к сестре подбегал Филипп. Увидев казака, он оторопел. Подошел к нему ближе, взял за подбородок и повернул его левую щеку к свету. Острие шпаги неглубоко поранило кожу. Но два удара были нанесены мастерски, на щеке красовался темно красный крест! Филипп разглядывал его, словно завороженный.
– Где он? Кто это был? – взволнованно выдавил наконец.
Каролина посмотрела на кровавый знак.
– Это был монах. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Его лица я не разглядела.
Филипп схватил Каролину за руку.
– Скорее! – Он потащил ее за собой.
Ни в церкви, ни в хозяйственных постройках, ни во дворах – они не нашли его нигде. Он словно провалился сквозь землю.
Каролина завела Филиппа в свою келью, заперла дверь.
– Ты можешь объяснить, что все это значит? Кто этот монах?
Филипп в форме казацкого офицера прислонился к окну, не спуская глаз со двора. Его лицо было по-детски восторженным. Когда он произносил это имя, его голос звучал почти торжественно:
– Жиль де Ламар!
«Жиль де Ламар», – повторила про себя Каролина.
– Это же… Симон рассказывал мне о нем.
– Больше, чем Симон, и я не знаю. Всем известны только его поступки. Говорят, он ничего не боится. Во время революции он сотням помог бежать и спас их от гильотины. Он был другом генерала Бонапарта. Но недолго – ему претит насилие. Он живет для людей, которые нуждаются в его помощи. Мне говорили, что он добрый, умный и отважный. Вот идеал для подражания!
Каролина попробовала представить себе человека, о котором брат говорил как о божестве. Но в ее воображении всплывали лишь высокая фигура в монашеской рясе, свист шпаги, кровавый знак.
– И ты уверен, что это был он? – недоверчиво спросила она.
– Крест! Это его знак.
– Тогда почему ты носишься с этой ордой дикарей, если твой кумир – Жиль де Ламар?
– Потому что я хочу стать очевидцем падения Наполеона! Потому что собственными глазами надеюсь увидеть, как он отречется и его режим насилия рухнет.
– Ты так и отцу сказал? – Каролина все время порывалась спросить, что произошло между ними той ночью, когда горел Розамбу.
Филипп нетерпеливо отмахнулся.
– Не будем говорить об этом, во всяком случае – сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Голос Каролины вывел настоятельницу из задумчивости.
– А неприятель?
– Приближается к Парижу! На этот раз все поставлено на карту.
Симон знал, что делал, оставив в монастыре жеребца Каролины. Когда она узнала об этом, удержать в постели ее было уже невозможно. Два дня настоятельнице еще удавалось помешать ее конным прогулкам. На третий день Каролина уже не спрашивала. Ранним утром она вывела Месяца из конюшни и поскакала за ворота монастыря.
Положив руку на шею Месяцу, Каролина ласково похлопала его но блестящему загривку. Вороной скакун с белой звездой во лбу уносил ее все дальше и дальше от монастыря, взлетая па пригорки, навстречу восходящему солнцу.
Каролина изголодалась по воздуху, свободе, жизни. При первой же возможности она покинет монастырь и уедет и Париж. Как вообще отец мог бросить ее здесь одну? Неужели дела были так плохи? Но именно поэтому он и должен был взять ее с собой. Перед ней открылась просторная холмистая равнина, вдоль ручья были разбросаны отдельные березки, вдалеке маячил темный силуэт леса.
Каролина тесно-тесно прижалась к Месяцу, погоняя его:
– Быстрее, Месяц! Еще быстрее! – Ее волосы развевались по ветру.
Она обожала лететь вот так между небом и землей…
И в тот же миг тишину разорвали выстрелы.
Месяц встал на дыбы. Каролине с большим трудом удалось успокоить коня. Потом она увидели кавалерийский эскадрон. Он постепенно отделился от тени, отбрасываемой лесом, и словно темное облако перемещался по залитой солнцем равнине. Мундиры распознать было невозможно из-за солнца, стоявшего у всадников за спиной. Они приближались с пугающей быстротой. Теперь Каролина различила высокие прямые шапки. Казаки! Девушка круто развернула лошадь. Крупным галопом она помчалась назад и, пригнув голову, влетела в калитку монастыря.
На хозяйственном дворе царила суета. Взволнованные сестры в белых развевающихся рясах и черных накидках таскали бревна и мешки с песком, баррикадировали большие ворота тележками и досками. Среди сестер она заметила высокого монаха в низко надвинутом капюшоне. Он отдавал короткие четкие команды. Не успела Каролина всему этому удивиться, как у низкой монастырской стены уже появились первые черно-зеленые папахи. Воздух вдруг наполнился дикими воплями – и Каролина увидела, как со стены в монастырский двор спрыгивают казаки. За ними следовали все новые и новые. Мгновение – и двор кишел красными рубахами.
Каролина поспешила к маленькой потайной калитке, которая вела в галерею вокруг монастырского двора. Здесь было тихо и спокойно. Из монастырской часовни доносилось бормотание молившихся монахинь. Каролина побежала по галерее в поисках настоятельницы. Неожиданно она услышала за спиной звон шпор. Не оглядываясь, Каролина припустила что есть мочи. Однако тяжелые позванивающие шаги приближались. Две сильные руки схватили ее за талию. С трудом переводя дыхание, она обернулась и увидела перед собой молодое смеющееся лицо мужчины. Она попыталась вырваться, но руки казака крепко держали ее. Его озорной смех уступил место удивлению.
– Во Франции все монашки такие красивые? – Он говорил на ломаном французском.
Мягко, но настойчиво он подталкивал Каролину, пока та не оказалась прижатой спиной к стене.
Страха Каролина не испытывала, только нетерпение.
– Отпустите меня, немедленно! – Она опять попробовала освободиться от цепкой хватки.
Казак упрямо покачал головой. Глаза его сузились, дыхание стало прерывистым, и с неожиданной грубостью он рванул на ней одежду.
Каролина почувствовала его желание. Его руки жадно скользили по ее телу, и что-то в ней отозвалось на эти требовательные мужские руки и пылкие слова, которые бормотал юноша. Значения слов она, правда, не понимала, но их дикая нежность дурманила. Не ослабляя хватки, он увлек ее за собой на пол. Каролина пронзительно закричала, и в тот же момент он выпустил ее. Она увидела, как он одеревенело выпрямился и поднял руки, показывая, что сдастся. А потом за спиной казака блеснула шпага. Все произошло в считанные секунды: высокий монах с низко надвинутым на лоб капюшоном; казак, обернувшийся на приказ… два свистящих удара шпагой… искаженное от боли лицо казака, его рука, схватившаяся за щеку… Смертельно побледнев, казак прислонился к стене, в замешательстве разглядывая кровь на руке.
Когда Каролина обернулась, монаха нигде не было видно. Кто-то позвал ее по имени. Раскинув руки, к сестре подбегал Филипп. Увидев казака, он оторопел. Подошел к нему ближе, взял за подбородок и повернул его левую щеку к свету. Острие шпаги неглубоко поранило кожу. Но два удара были нанесены мастерски, на щеке красовался темно красный крест! Филипп разглядывал его, словно завороженный.
– Где он? Кто это был? – взволнованно выдавил наконец.
Каролина посмотрела на кровавый знак.
– Это был монах. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Его лица я не разглядела.
Филипп схватил Каролину за руку.
– Скорее! – Он потащил ее за собой.
Ни в церкви, ни в хозяйственных постройках, ни во дворах – они не нашли его нигде. Он словно провалился сквозь землю.
Каролина завела Филиппа в свою келью, заперла дверь.
– Ты можешь объяснить, что все это значит? Кто этот монах?
Филипп в форме казацкого офицера прислонился к окну, не спуская глаз со двора. Его лицо было по-детски восторженным. Когда он произносил это имя, его голос звучал почти торжественно:
– Жиль де Ламар!
«Жиль де Ламар», – повторила про себя Каролина.
– Это же… Симон рассказывал мне о нем.
– Больше, чем Симон, и я не знаю. Всем известны только его поступки. Говорят, он ничего не боится. Во время революции он сотням помог бежать и спас их от гильотины. Он был другом генерала Бонапарта. Но недолго – ему претит насилие. Он живет для людей, которые нуждаются в его помощи. Мне говорили, что он добрый, умный и отважный. Вот идеал для подражания!
Каролина попробовала представить себе человека, о котором брат говорил как о божестве. Но в ее воображении всплывали лишь высокая фигура в монашеской рясе, свист шпаги, кровавый знак.
– И ты уверен, что это был он? – недоверчиво спросила она.
– Крест! Это его знак.
– Тогда почему ты носишься с этой ордой дикарей, если твой кумир – Жиль де Ламар?
– Потому что я хочу стать очевидцем падения Наполеона! Потому что собственными глазами надеюсь увидеть, как он отречется и его режим насилия рухнет.
– Ты так и отцу сказал? – Каролина все время порывалась спросить, что произошло между ними той ночью, когда горел Розамбу.
Филипп нетерпеливо отмахнулся.
– Не будем говорить об этом, во всяком случае – сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71