Ей не удалось отшвырнуть тяжелый меч достаточно далеко, но он пролетел метра три и позорно шлепнулся в песок, подняв облачко пыли.
Судорожный вздох трибун сменился вдруг тишиной. Такой прыти от Совы не ждал, вероятно, никто. Она от души насладилась всей прелестью своего секундного торжества.
Но через мгновение рев и визг взорвавшейся толпы оглушил ее, да так, что она едва не пропустила стремительный бросок соперницы к выбитому из руки оружию. И поскольку Сова стояла как раз между врагом и его целью, единственное, что успело прийти ей в голову, – банальная ребяческая подножка.
Она не стала наблюдать унижение противницы, а сиганула через распростертое на земле тело, в кувырке хватая чужой клинок и по неосторожности царапая себе предплечье собственным. Сова легко вскочила на ноги, отплевываясь от песка и сжимая в руках рукояти обоих мечей, но на левом плече по прилипшему к телу рукаву белой сорочки предательски расползалось красное мокрое пятно. Сова выругалась. В прыжке острый клинок надлежало прижимать к земле, а не к собственному телу. Крови было мало, рана под тканью затягивалась и уже начинала чесаться.
Трибуны продолжали бушевать, но теперь Сова не спускала глаз с распростертой на песке фигуры, опасаясь рукопашной схватки. Однако объект почему-то продолжала лежать ничком, не делая даже попытки подняться. Требовательные крики толпы постепенно слились в общее мощное скандирование, слов которого Сова не могла разобрать. Чего они от нее ждут? Кажется, везде запрещено бить лежачего. Сова рискнула оторвать глаза от тела и поднять взгляд к амфитеатру.
Тысячи рук были протянуты к арене в едином жесте: сжатые кулаки и большие пальцы, направленные вниз. Сова попятилась от лежащего тела – она знала этот жест.
«Почему она не двигается? Не могла же я ее убить, не прикасаясь к ней? От подножки не было бы столько вреда».
Теперь скандирование стало перемежаться криками возмущения, хотя слов Сова по-прежнему не понимала. Она сделала еще один шаг назад. Амфитеатр взорвался новым негодованием. Нет, она не собиралась угождать иступленной толпе и с вызовом обернулась к правительственной ложе, как раз чтобы увидеть, как поднимается в ней облаченная в белую хламиду высокая фигура правителя.
Трибуны затихли, затаив дыхание. Сова – тоже.
Лорд Тонатоса медленно стянул с руки белую перчатку и швырнул ее вниз.
По многотысячной толпе прокатился стон разочарования.
Лорд Тонатоса сел.
Ворота, через которые Сову вывели на арену, открылись, из них толпой хлынули люди. Кто-то подал Сове ножны и китель. Она вытягивала голову, чтобы за чужими спинами еще раз увидеть распростертое на земле тело.
«Они что, даже не поднимут ее? Она же жива!»
Но люди вели себя так, будто ее противницы, лежащей ничком на арене, не существовало.
– Пойдемте. – Кто-то из распорядителей пригласил Сову к выходу.
Уходя, она еще раз оглянулась на лежащее тело. Чужой клинок – трофей, взятый в бою, непривычно оттягивал руку, и Сова не знала, как с ним теперь расстаться.
Она и не надеялась, что после арены ее оставят в покое. Конвоир, такой же безликий, как и все предыдущие, провел Сову в комнаты, предназначенные для отдыха бойцов, и остался нести караул у входа, дожидаясь, пока Сова примет душ и переоденется.
Спешить не хотелось. Сова забросила заляпанную кровью рубашку в бытовой комбайн, где стараниями местного «домового» та лишилась коричневых пятен и дыры на плече. А сама долго стояла под обжигающе горячим душем, словно хотела вместе с песком смыть с себя свежие, прилипчивые воспоминания о сегодняшнем дне. Чужое оружие она решила просто забыть в раздевалке. Собственный же клинок она теперь не решалась надолго выпускать из рук.
Вероятно, бои еще продолжались, но охранник повел Сову к площадке, куда приземлялись глайдеры. Снова пришлось надевать ненавистный шлем и влезать на заднее сиденье машины. Правда, пока ее куда-то везли, она успела немного подремать, но перелет быстро закончился, и ее высадили на окраине уже знакомого парка, огороженного высокой чугунной решеткой с камерами наблюдения на столбах. Конвоир махнул рукой в сторону заката и коротко бросил: «Вам туда». Сова устало побрела по аллее в указанном направлении, пытаясь на ходу приладить ножны к поясу. Больше всего ей хотелось сесть на одну из скамеек, вытянуть уставшие ноги, запрокинуть лицо в темнеющее небо и на несколько часов исчезнуть из плотного графика происшествий сегодняшнего дня.
Она заметила знакомую высокую фигуру на одной из площадок для гольфа. Лорд Тонатоса, успевший сменить свою белую хламиду на спортивную, белую же пару, поджидал парламентера. Сова заставила себя пройти еще метров пятьдесят. Ее злость давно уже улеглась, не выдержав навалившейся усталости, гак что от утренней задиристости к вечеру не осталось и следа.
– Вы, конечно же, умеете играть в гольф? – Лорд Тонатоса протягивал ей клюшку.
– Нет. – Сова взяла клюшку и тяжело оперлась на нее, как на трость.
– Вы же землянка.
С этим спорить не хотелось.
– Я приехала сюда не на соревнования по гольфу, – заметила она.
Он хищно прищурился, потом с резким выдохом послал несчастный мяч в сторону заката и, обернувшись к Сове, выпалил:
– Почему мне приходится вымешать свой гаев на мяче, а не на вас?! Вы испортили мне зрелище!
Сова проигнорировала его недовольство, продолжая разглядывать живописный закат маленького яркого солнца Тонатоса и втайне надеясь, что картины природы помогут ей сохранить спокойствие духа и выдержку.
– Я здесь не для того, чтобы устраивать вам зрелища, – напомнила она. – Мы, кажется, должны начать переговоры.
Он продолжал примеряться клюшкой к очередному белому шарику на зеленом газоне.
– Запомните, – не отрываясь от своего занятия, сообщил он. – На этой планете только я определяю, кто, что, когда и как должен делать.
Новый мяч со стонущим свистом сорвался с места.
– Я назначаю переговоры здесь, – заявил он. – И переговариваться мы будем на темы, которые я сочту нужным избрать.
Сова не заметила в его тоне даже тени торжествующе го превосходства. Скорее, это было сказано походя. Он повертел в руках клюшку, нашел в ней какие-то изъяны и потянулся за новой.
– И сейчас меня интересуют не заложники, а испорченный вами бой, – продолжал он. – Я желал видеть боевой стиль Ордена.
Утром она бы получила удовольствие, разрушив его планы. К вечеру мелкие победы уже не способны были ее утешить. Она промолчала.
– Кто научил вас этому стилю? – потребовал ответа он.
Больше всего ей хотелось сесть прямо на трапу. Но он и так был выше нее на целую голову. Постоянно смотреть на него снизу вверх было слишком унизительно.
– Кстати, – добавил он. – Я привык, что на мои вопросы отвечают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128