теперь, когда он днем выйдет на панель, все решат, что маленький мальчик в чистых носочках идет на пляж. Простиранные вчера и уже высохшие запасные носки он надел сейчас, затем обул кроссовки.
Примерно раз в неделю, когда стояла хорошая погода, он, голосуя на дороге, отправлялся на пляж в Санта-Монику и стирал джинсы в морской воде, пользуясь специальным сортом мыла. Потом раскладывал их на песке, пока не просохнут, а сам сидел в шортах, которые могли бы сойти и за плавки, следя за тем, как парни играют во фрисби со своими собаками, а девицы натираются кремом для загара.
Джинсы у него были первоклассными. Варенка. Всем они нравились.
Выйдя из уборной, он перешел через дорогу и отправился в кондитерскую попить кофейку. Официантка хмуро посмотрела на него, и он решил, что она его сейчас выгонит. Но вместо этого она предложила ему бесплатно полакомиться вчерашним кексом. Так что старт выдался неплохим.
За кофе он расплатился и даже оставил пятак на чай. Потом прошел уже в здешний туалет справить большую нужду: в кондитерской было чище, чем на бензоколонке.
Сидя на толчке, он сосчитал имеющуюся наличность, которую держал в спичечном коробке, замаскировав сверху слоем спичек. Если кому-нибудь из быков вздумается его ограбить, ему не отломится ничего, кроме жалкой мелочи из карманов. В коробке же у него всегда лежала пятерка, а то и десятка. Не водись у него деньжат, он давно бы подох с голоду прямо на панели. Стоило ему не поесть, и у него кружилась голова, а затем начинало тошнить. Перед ним возникали пугающе реальные видения. Свой спичечный коробок он постоянно то открывал, то закрывал, и его яркая металлизированная расцветка уже практически стерлась.
Теперь ему стало по-настоящему хорошо и уютно, и он отправился к Четырем Углам на перекрестке Голливудского и Виноградной походкой не столько потаскуна, сколько сутенера, – той самой, что он подсмотрел у чернокожих собратьев по промыслу.
Хоган был уже тут как тут, расхаживая из стороны в сторону с упертыми в бока руками, в расстегнутой до пояса рубахе, его белокурые волосы были высоко зачесаны. Му и Мими стояли у подъездной дорожки. Му привалилась к Мими; судя по всему, она еще не совсем проснулась.
– Приприветвет, Котлета, – сказал Хоган.
– Что?
– Додобрыйбрый вевечерчер, Котлета.
– Я тебя не понимаю. Девочки захихикали.
– Да что с тобой? Ты заболел или спятил?
– Кокотлетлетата, – сказал Хоган. Мими и Му расхохотались. И когда Котлета яростно посмотрел на них, прикрыли рты ладошками, на которых были перчатки со срезанными пальчиками.
– Мумудакдак, – сказал Хоган.
– Сам говно, – ответил Котлета.
Хоган перестал ухмыляться. Перестал кривляться. Девочки начали переминаться с ноги на ногу, тревожно переглядываясь. Хоган подошел к Котлете вплотную.
– Отвали отсюда, – сказал Котлета.
– Что это значит, отвали?
– Отвали – значит, отвали.
– Ты назвал меня говном? Я не ослышался? Ты назвал меня говном?
Мими и Му окончательно переполошились. Сейчас Хоган изобьет Котлету, повалит наземь, оторвет ему яйца. Сперва им было весело, потом стало страшно, а сейчас уже не терпелось увидеть, как один из парней унизит другого. И униженным непременно окажется Котлета.
– Я сказал, что ты ведешь себя как говно.
– Нет, ты назвал меня говном. Верно, Мими? Этот шибздик назвал меня говном, я ведь не ослышался?
– Он назвал тебя пердуном, – сказала девочка.
– Я этого не говорил. Честное слово, не говорил!
Котлета почувствовал комок в горле. Они его проверяют. Проверяют на вшивость. Проверяют на вшивость собственного главаря. Это ясно любому, кто хоть самую малость разбирается в людях.
Меж тем уже собралась небольшая толпа.
Когда нечего делать, то сойдет любое занятие.
А когда не на что смотреть, сойдет и любое зрелище.
Котлета понадеялся на то, что где-нибудь поблизости должен отыскаться полицейский. Какой-нибудь постовой или патрульный, готовый заступиться за мальчика, если его начнет избивать взрослый парень.
– Час от часу не легче, – произнес меж тем Хоган. – Не знаю, долго ли еще я смогу терпеть подобные оскорбления.
– Слушай, закончили, а, – нервно и несколько жалко улыбнувшись, сказал Котлета. – Я не в настроении. Да и время для шуток неподходящее.
– Да и хер с ним, – радостно согласился Хоган, внезапно утратив малейший интерес к продолжению садистской забавы. Он резко развернулся на месте и обнял Котлету за шею. Обнял как бы дружески, но одновременно сдавил ему шею, давая понять, что, стоит ему захотеть, и он сделает с младшим товарищем все что угодно.
– А где Диппер? – спросил Котлета.
– Откуда мне знать, где он шляется, – отпуская его, ответил Хоган.
Мими и Му уже вернулись на освещенный участок тротуара под фонарем. Они по-прежнему переминались с ноги на ногу, словно не могли устоять на месте ни секунды.
– Вы не видели Диппера? – спросил у них Котлета.
– А ты ему кем доводишься? Мамашей? – отозвалась Мими.
И засмеялась, словно произнесла нечто чрезвычайно остроумное. Но никто, кроме нее, не рассмеялся. Разве что Му – но и та лишь нехотя хохотнула.
– Не сомневаюсь, что он еще дома, – сказала Му.
– Кому-нибудь хочется на пляж? – спросил Котлета.
– Глубокой ночью, – произнесла Мими таким тоном, словно решила, что Котлета спятил.
– Надо заработать на завтрак, – сказал Хоган.
– Ну, это само собой разумеется.
– Вот заработаю на зазавтрак, а потом зазаработаю еще кое на что, а потом и на пляпляж можно, – сказал Хоган.
Мими и Му захохотали так, что едва не описались.
Чтобы сойти с ума, людям нужна лишь самая малость, подумал Котлета.
Хоган, обняв его за плечи, отправился с ним через дорогу. Словно парочка приятелей, решивших перекусить в кофейне. Девочки следом за ними не пошли.
Вот что неприятно, когда ты такой плюгавый. Пусть тебя все считают главарем, но стоит кому-нибудь покрупнее обнять тебя за плечи и пойти с тобою, как люди думают, что тебя тащат силком.
Свободной рукой Котлета пошарил в кармане, проверяя, хватит ли у него денег, чтобы поесть вдвоем. Ах ты дьявол! Придется залезать в коробок. Придется вытягивать из него десятку, и тогда все увидят, где он держит заначку. Он раскрыл коробок, не доставая его из кармана, и тайком вытащил из него десятку.
– Что это ты завозился? – удивился Хоган. -В карманный бильярд играешь? Шары катаешь?
И он рассмеялся. Котлета тоже рассмеялся, потому что иначе дело выглядело бы так, будто Хоган вновь над ним потешается.
Глава тринадцатая
Утренний самолет прибыл в Атланту всего с сорокапятиминутным опозданием, оставив Свистуну девятнадцать минут на пересадку на рейс в Трайсити.
Через час он вновь стоял на твердой земле, ощущая, как во всем его теле отзывается буквально каждая миля проделанных им перелетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Примерно раз в неделю, когда стояла хорошая погода, он, голосуя на дороге, отправлялся на пляж в Санта-Монику и стирал джинсы в морской воде, пользуясь специальным сортом мыла. Потом раскладывал их на песке, пока не просохнут, а сам сидел в шортах, которые могли бы сойти и за плавки, следя за тем, как парни играют во фрисби со своими собаками, а девицы натираются кремом для загара.
Джинсы у него были первоклассными. Варенка. Всем они нравились.
Выйдя из уборной, он перешел через дорогу и отправился в кондитерскую попить кофейку. Официантка хмуро посмотрела на него, и он решил, что она его сейчас выгонит. Но вместо этого она предложила ему бесплатно полакомиться вчерашним кексом. Так что старт выдался неплохим.
За кофе он расплатился и даже оставил пятак на чай. Потом прошел уже в здешний туалет справить большую нужду: в кондитерской было чище, чем на бензоколонке.
Сидя на толчке, он сосчитал имеющуюся наличность, которую держал в спичечном коробке, замаскировав сверху слоем спичек. Если кому-нибудь из быков вздумается его ограбить, ему не отломится ничего, кроме жалкой мелочи из карманов. В коробке же у него всегда лежала пятерка, а то и десятка. Не водись у него деньжат, он давно бы подох с голоду прямо на панели. Стоило ему не поесть, и у него кружилась голова, а затем начинало тошнить. Перед ним возникали пугающе реальные видения. Свой спичечный коробок он постоянно то открывал, то закрывал, и его яркая металлизированная расцветка уже практически стерлась.
Теперь ему стало по-настоящему хорошо и уютно, и он отправился к Четырем Углам на перекрестке Голливудского и Виноградной походкой не столько потаскуна, сколько сутенера, – той самой, что он подсмотрел у чернокожих собратьев по промыслу.
Хоган был уже тут как тут, расхаживая из стороны в сторону с упертыми в бока руками, в расстегнутой до пояса рубахе, его белокурые волосы были высоко зачесаны. Му и Мими стояли у подъездной дорожки. Му привалилась к Мими; судя по всему, она еще не совсем проснулась.
– Приприветвет, Котлета, – сказал Хоган.
– Что?
– Додобрыйбрый вевечерчер, Котлета.
– Я тебя не понимаю. Девочки захихикали.
– Да что с тобой? Ты заболел или спятил?
– Кокотлетлетата, – сказал Хоган. Мими и Му расхохотались. И когда Котлета яростно посмотрел на них, прикрыли рты ладошками, на которых были перчатки со срезанными пальчиками.
– Мумудакдак, – сказал Хоган.
– Сам говно, – ответил Котлета.
Хоган перестал ухмыляться. Перестал кривляться. Девочки начали переминаться с ноги на ногу, тревожно переглядываясь. Хоган подошел к Котлете вплотную.
– Отвали отсюда, – сказал Котлета.
– Что это значит, отвали?
– Отвали – значит, отвали.
– Ты назвал меня говном? Я не ослышался? Ты назвал меня говном?
Мими и Му окончательно переполошились. Сейчас Хоган изобьет Котлету, повалит наземь, оторвет ему яйца. Сперва им было весело, потом стало страшно, а сейчас уже не терпелось увидеть, как один из парней унизит другого. И униженным непременно окажется Котлета.
– Я сказал, что ты ведешь себя как говно.
– Нет, ты назвал меня говном. Верно, Мими? Этот шибздик назвал меня говном, я ведь не ослышался?
– Он назвал тебя пердуном, – сказала девочка.
– Я этого не говорил. Честное слово, не говорил!
Котлета почувствовал комок в горле. Они его проверяют. Проверяют на вшивость. Проверяют на вшивость собственного главаря. Это ясно любому, кто хоть самую малость разбирается в людях.
Меж тем уже собралась небольшая толпа.
Когда нечего делать, то сойдет любое занятие.
А когда не на что смотреть, сойдет и любое зрелище.
Котлета понадеялся на то, что где-нибудь поблизости должен отыскаться полицейский. Какой-нибудь постовой или патрульный, готовый заступиться за мальчика, если его начнет избивать взрослый парень.
– Час от часу не легче, – произнес меж тем Хоган. – Не знаю, долго ли еще я смогу терпеть подобные оскорбления.
– Слушай, закончили, а, – нервно и несколько жалко улыбнувшись, сказал Котлета. – Я не в настроении. Да и время для шуток неподходящее.
– Да и хер с ним, – радостно согласился Хоган, внезапно утратив малейший интерес к продолжению садистской забавы. Он резко развернулся на месте и обнял Котлету за шею. Обнял как бы дружески, но одновременно сдавил ему шею, давая понять, что, стоит ему захотеть, и он сделает с младшим товарищем все что угодно.
– А где Диппер? – спросил Котлета.
– Откуда мне знать, где он шляется, – отпуская его, ответил Хоган.
Мими и Му уже вернулись на освещенный участок тротуара под фонарем. Они по-прежнему переминались с ноги на ногу, словно не могли устоять на месте ни секунды.
– Вы не видели Диппера? – спросил у них Котлета.
– А ты ему кем доводишься? Мамашей? – отозвалась Мими.
И засмеялась, словно произнесла нечто чрезвычайно остроумное. Но никто, кроме нее, не рассмеялся. Разве что Му – но и та лишь нехотя хохотнула.
– Не сомневаюсь, что он еще дома, – сказала Му.
– Кому-нибудь хочется на пляж? – спросил Котлета.
– Глубокой ночью, – произнесла Мими таким тоном, словно решила, что Котлета спятил.
– Надо заработать на завтрак, – сказал Хоган.
– Ну, это само собой разумеется.
– Вот заработаю на зазавтрак, а потом зазаработаю еще кое на что, а потом и на пляпляж можно, – сказал Хоган.
Мими и Му захохотали так, что едва не описались.
Чтобы сойти с ума, людям нужна лишь самая малость, подумал Котлета.
Хоган, обняв его за плечи, отправился с ним через дорогу. Словно парочка приятелей, решивших перекусить в кофейне. Девочки следом за ними не пошли.
Вот что неприятно, когда ты такой плюгавый. Пусть тебя все считают главарем, но стоит кому-нибудь покрупнее обнять тебя за плечи и пойти с тобою, как люди думают, что тебя тащат силком.
Свободной рукой Котлета пошарил в кармане, проверяя, хватит ли у него денег, чтобы поесть вдвоем. Ах ты дьявол! Придется залезать в коробок. Придется вытягивать из него десятку, и тогда все увидят, где он держит заначку. Он раскрыл коробок, не доставая его из кармана, и тайком вытащил из него десятку.
– Что это ты завозился? – удивился Хоган. -В карманный бильярд играешь? Шары катаешь?
И он рассмеялся. Котлета тоже рассмеялся, потому что иначе дело выглядело бы так, будто Хоган вновь над ним потешается.
Глава тринадцатая
Утренний самолет прибыл в Атланту всего с сорокапятиминутным опозданием, оставив Свистуну девятнадцать минут на пересадку на рейс в Трайсити.
Через час он вновь стоял на твердой земле, ощущая, как во всем его теле отзывается буквально каждая миля проделанных им перелетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71