Молинаро прищурился.
— Вы его знали?
— Когда-то работал у него. Однажды виделся с ним. Провел в его кабинете пять минут. Возможно, те самые, которые требовались вам.
Молинаро продолжал смотреть на Флетча.
— Вы приехали в Виргинию, чтобы встретиться с ним?
— Да.
— Как вы узнали, что он будет здесь?
— Президент Ассоциации американских журналистов. Конгресс. Прочитал об этом в газете. «Майами герольд».
— С чего вы взяли, что он примет вас радушнее, чем в прошлый раз?
— Он стал старше. Возможно, помягчел. Я не терял надежды.
— Почему вы не сняли номер в отеле? — спросил Джиллис. — Почему прячетесь в лесу?
— Вы смеетесь? Сами-то сразу узнали меня. Я намеревался держаться подальше от отеля. Пока не найду способ пробиться к нему.
— Вы пытались связаться с ним на Плантации Хендрикса? — полюбопытствовал Флетч.
— В понедельник вечером, по радио, я услышал о его смерти. Собственно, из этого сообщения я узнал, что он действительно приехал. Попытался что-нибудь выяснить. Но безрезультатно.
— С этим все ясно, — кивнул Джиллис. — Но почему вы до сих пор здесь?
Молинаро бросил на журналиста полный ненависти взгляд.
— Завтра церковная панихида, вот почему. Джиллис вскочил в седло. А Флетч, похоже, еще не утолил свой интерес.
— Джо, кто ваша мать?
В ответ он получил лишь еще один ненавидящий взгляд.
Вскочил в седло и Флетч.
— Джо, ваш отец полагал себя моралистом. Выдумывал собственные законы, которых и придерживался, не взирая на беду, что они несли остальным. И, подозреваю, вы вполне смогли бы обойтись без того, что хотели получить от вашего отца.
— Это ваше надгробное слово? — с горечью спросил Джозеф Молинаро.
— Полагаю, что да, — кивнул Флетч.
Глава 30

8:00—9:30 А. М. Завтрак
Большая столовая.
Лишь один человек сидел в шезлонге у бассейна — высокий, тощий мужчина, в шортах до колен, рубашке с открытым воротом в вертикальную полоску и начищенных черных туфлях.
У шезлонга стоял черный «дипломат».
Флетч направился к отелю, потный, без тенниски. Пока он вставлял ключ в замочную скважину сдвижной двери, мужчина успел подняться и подойти к нему.
— Доброе утро, — поздоровался Флетч.
— Де-эн-эс, — ответил мужчина. Флетч сдвинул дверь.
— И что это должно означать?
— Департамент налогов и сборов. Флетч вошел в прохладный номер, оставив дверь открытой.
— То есть вы в некотором роде связаны с налогами?
— В некотором роде, — подтвердил мужчина. Он сел на стул, держа «дипломат» на коленях. Флетч бросил тенниску на кровать, ключ положил на комод.
Мужчина открыл «дипломат».
— Вы даже не спросили, кто я такой? — удивился Флетч.
— В этом нет нужды, — заверил его мужчина. — Из вашингтонской газеты мы узнали, что вы здесь. Меня послали в Хендрикс. Портье сказал мне, что вас поселили в номер 79. Дверь вы открыли ключом.
— Но вы не назвались и сами. Мужчина покачал головой.
— Де-эн-эс, — и повторил. — Де-эн-эс.
— И как мне к вам обращаться? Мистер Де? Де-эн? Де-эн-эс?
— Можете не обращаться. Просто отвечайте на вопросы.
— Вас понял, мистер Де.
Флетч снял трубку и позвонил в номер 102.
— Хотите вызвать адвоката? — предположил мужчина.
— Кристал, мне кое-что нужно.
— Ты позавтракал?
— Я забыл.
— Забыл, завтракал ты или нет?
— Я говорю не о завтраке.
— А почему бы не поговорить о завтраке? Я взяла себе пирожки и сосиски. Кленовый сироп. Я знала, что мне не следует есть оладьи с черникой, но не смогла устоять. Слишком много времени прошло с ужина.
— Я понимаю. И ты, должно быть, съела не только свою порцию, но и мою?
— Флетч, ты меня простишь?
— Посмотрим на твое поведение.
— Хорошо. Не хочешь повторить вчерашнее?
— Мне пришлось поломать голову, чтобы найти объяснение сломанной перекладине, на которой висела занавеска.
— И что ты сказал?
— Сказал, что решил подтянуться на ней.
— Тебе поверили?
— Нет. Но надо же когда-то начинать врать.
— Тебя ругали?
— Отнюдь. Но пообещали, что внесут стоимость перекладины в счет. Слушай, мне кое-что нужно. И у меня гости.
— Фредди Эрбатнот? Из-за нее ты забыл про завтрак?
Флетч посмотрел на Де-эн-эса. Тот внимательно прислушивался к телефонному разговору.
— К сожалению, нет.
— Флетч, дорогой, любовь моя. Проси, о чем хочешь. Для тебя я готова на все.
— Мне нужен двухкассетник. Хочу переписать одну пленку.
— У меня диктофон только на одну кассету. Но я знаю, что двухкассетник есть у Боба Макконнелла.
— Боба?
— Ты хочешь, чтобы я позвонила ему?
— Нет, благодарю. Позвонить я могу и сам.
— Мне кажется, он горит желанием помочь тебе, если ему представится такая возможность.
— Он причинил мне немало неприятностей, упомянув в статье мою фамилию.
Де-эн-эс нетерпеливо постукивал ручкой по ногтю большого пальца.
— Что-нибудь еще, дорогой?
— Я закончил книгу о путешествиях. Хочу послать ее издателю. У тебя есть большой конверт или коробка или пакет?
— В вестибюле отеля есть почтовое отделение.
— И что?
— Там продаются большие конверты.
— Это хорошо.
— И картонные ящики, если твоя книга не влезет в конверт.
— Действительно, как же я забыл.
— Там на двери надпись: «Почтовая служба Соединенных Штатов».
— Спасибо тебе, Кристал.
— Если ты заблудишься в вестибюле, спроси дорогу у любого.
— Кристал? Я хочу сказать тебе кое-что неприятное.
— Что же?
— Столовая еще открыта для тех, кто хочет позавтракать.
— Поганец.
Флетч положил трубку, но так и остался у кровати. Ему хотелось принять душ. Или прыгнуть в бассейн. А может, сначала поплавать в бассейне, а потом встать под душ.
— Не могли бы мы перейти к делу? — подал голос Де-эн-эс.
— Какие у нас могут быть дела?
— Мистер Флетчер, согласно имеющейся у нас информации вы никогда не заполняли декларации о доходах.
— Угу.
— Эта информация соответствует действительности?
— Несомненно.
— Ваши работодатели, а их набралось немало, удерживали положенную для перечисления в бюджет часть вашего заработка, поэтому нельзя сказать, что вы вообще не платили налогов.
— Это хорошо.
— Уклонение от подачи налоговой декларации — преступление.
— Какой ужас.
— Из чистого любопытства позвольте спросить, почему вы никогда не подавали ее?
— В апреле всегда столько дел. Вы понимаете. Весной молодому мужчине как-то некогда вспоминать о Департаменте налогов и сборов.
— Вы могли бы попросить об отсрочке.
— Да где найти время писать вам?
— Не скрывалось ли за вашим стремлением уклониться от уплаты налогов политической подоплеки?
— О, нет. Мотивы были чисто эстетические, если вам угодно знать правду.
— Эстетические?
— Да. Я видел ваши бланки деклараций. Они ужасные. Оскорбляют вкус человека. А английский язык просто коверкают.
— Наши бланки коверкают английский язык?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44