– Да. – Я был уверен лишь в том, что он не осыпал Господа Бога проклятиями за то, что я был здоров.
– Мистер Сифорт, то, что я хочу сказать, довольно тяжело. Вы больны и все еще немного не в себе.
Так и есть, но скоро мне сделают операцию по методике Дженили. Я всеми силами к этому стремился.
– Взрыв бомбы шокировал многих людей из разных слоев общества. У большинства влиятельных граждан ваша политика вызывает сожаление. – Мое лицо окаменело. – Позвольте без околичностей, господин Генеральный секретарь. Я хочу, чтобы вы ушли в отставку.
– Очень хорошо.
– Очень хорошо, и вы уйдете в отставку?
– Очень хорошо, что вы хотите, чтобы я ушел в отставку.
– И вы уйдете.
– Нет.
– Почему?
Хороший вопрос. Он ведь, помимо всего прочего, олицетворял мощь и авторитет Церкви.
Нет, он ничего не олицетворял. Вот патриархи – да, все вместе.
– Ну, мистер Сифорт?
Ненавижу, когда на меня давят. Не будь он таким самонадеянным, знал бы это. Я подался вперед, ухватившись за подлокотники кресла, чтобы не упасть:
– Епископ Сэйтор, какого дьявола вы вбили себе в голову, что можете вмешиваться в политику?
У него перехватило дыхание. Я продолжал наседать.
– Вы требуете моей отставки, но, очевидно, говорите не от имени Церкви. Патриархи выведывают все секреты моей администрации. Мне это известно из вашего заявления «Всему миру на экране». – Он покраснел. – Но даже если вы соберетесь все вместе, у вас не будет права требовать моей отставки.
– Мы представляем волю Господа Бога!
И что мне, когда упомянуто Его имя, оставалось делать? Я хотел быть смиренным, но издевательский тон Сэйтора заставил меня изменить свои намерения.
– Вы можете высказать недоверие мне, даже отлучить от церкви, если до этого дойдет. Не больше. Но только Генеральная Ассамблея вправе вынести мне вотум недоверия и тем самым отправить в отставку. Или избиратели проголосуют за моего соперника на всеобщих выборах. Правительства уходят только так.
– Это то же самое. Если мы объявим, что вы утратили наше доверие…
– Сделайте так. Перейдите публично на противоположную позицию. Я не стану спорить.
– Тогда зачем так упрямиться?
– Потому что, сэр, вы много на себя берете! – Глаза у меня засверкали. – Лига экологического действия будет подкапываться под наше правительство, стараться низвергнуть общество в хаос. У них есть вполне легальные способы изложения своих взглядов. Но они игнорируют законные средства, говорят языком бомб. Они противостоят воле Бога, правительство которого я возглавляю.
– Но…
– И вы делаете то же самое! Разве Хартия ООН дает право старейшине патриархов отправлять в отставку Его правительство? Разве доктрина церкви позволяет патриархам объединяться с какой-нибудь политической партией?
– Послушайте…
– Нет, сэр, вы послушайте. – Я крутанул колеса кресла и проехал немного вперед. – Я буду выполнять свою работу, так как мне это поручено Господом Богом. Обратитесь в Ассамблею с просьбой отправить меня в отставку, если у вас есть такое намерение. Может, они на это и пойдут. – Я нисколечки не сомневался, что не пойдут. Особенно если узнают, как я здесь беседовал с Его представителем на Земле.
Сэйтор встал с бледным лицом:
– Вы богохульствуете!
– В таком случае отлучение от церкви будет лекарством. – Я спокойно смотрел, как он кипит от ярости. – А пока вы будете собираться это осуществить, я не желаю больше слышать этой ереси.
– Ереси?! – Он был близок к апоплексическому удару.
– А чего же еще? Вы пытаетесь нарушить нашу Хартию и доктрину Церкви, чтобы свергнуть Его правительство! – Глаза епископа округлились. – Из любви к Его Церкви, сэр, я ничего не скажу прессе о том, что здесь происходило. Чувствуйте себя свободно и делайте какие угодно заявления. – Я показал на дверь. – Ансельм! Гардемарин!!
Дверь распахнулась.
– Гардемарин Ансельм докладывает…
– Наше совещание закончилось. Проводите епископа Сэйтора к вертолету, если он не хочет немного перекусить.
Я остался один у себя в комнате, ожидая, когда сердце перестанет бешено стучать, а дыхание выровняется. Я откинулся назад. Тут же дала знать о себе спина. Я застонал.
Через некоторое время в дверь постучали.
– Что там еще?
Дэнил Бевин закрыл за собой дверь, прошагал по ковру, встал по стойке смирно и, как на параде, отдал честь.
– Да, кадет? Его глаза сияли:
– Вы были… величественны, сэр! Я выпрямился или попытался.
– Ты шпионил? Это достойно презрения. – Я закрыл ладонью микрофон кресла. – Ты будешь выпорот. Нет, исключен из Академии. Если у тебя недостало чести…
– Вы же приказали мне стоять у двери!
Я задвигал желваками. Грубиян! Как смеет этот невоспитанный пацан защищать нечто столь презренное, как подслушивание? Какая наглость. Что…
Между тем я сам велел ему стоять у дверей, чтобы приспешники Сэйтора не сделали то, что сделал он.
– Хм-м-м. – Это было все, что я смог выговорить.
– Можно мне сказать? – умоляюще произнес он. Я кивнул. – Сержант часто рассказывал нам о тех днях, когда вы были в Академии. О том, как вы с адмиралом Торном выполняли вашу секретную миссию. Как позже вы один противостояли космическим рыбам. Сэр, я… – Он смущенно поежился. – Иногда я не верил всему тому, что о вас рассказывали. Но сегодня вы были великолепны. Старейшина вел себя вызывающе, но вы не дрогнув осадили его. Теперь я понимаю, в чем суть дела.
– Чушь какая. Никогда не слышал большей ерунды.
– Все так и есть, сэр. Благодарю вас за то, что вы? меня сюда взяли. Это… я…
– Вчера ты просил меня, чтобы я отправил тебя обратно.
Я словно остановил ветер, надувавший его паруса. Парнишка поник.
– Да, сэр. Я… – Он прикусил губу. – Вздор.
– Бевин! – Я бы сказал кое-что еще, но его глаза были влажными. – Все в порядке, мальчик. Иди сюда. – Я пожал ему руку. – Не будем больше говорить об этом.
– Благодарю вас, сэр, – произнес он почти шепотом.
– Помоги мне подняться в мой кабинет. – Я прокатился по комнате, весь сияя от его похвалы.
В течение двух часов мы с Дэнилом напряженно работали, разбирая самые важные из скопившихся бумаг. К своему удивлению, я обнаружил, что кадет отличается прилежанием и не жалуется, какое бы задание я ему ни давал. Когда он занялся докладом Боланда о гравитронных работах в Волгограде, то быстро пробежался глазами по бумаге и задал несколько конкретных вопросов, которые заставили меня задуматься. Да, нам нужна их продукция, но так ли она необходима, если ее выпуску сопутствует так много металлических отходов? Я решил навести справки.
В полдень появилась Мойра Тамарова. Она на высокоскоростном поезде прибыла из Нью-Йорка и на такси домчалась к нам с вокзала. Охрана у ворот сверила ее идентификационное удостоверение со списком и пропустила во двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137