– И попутно отказаться от защиты окружающей среды?
– Вы выступали публично, перед правительством. Вы не должны предстать человеком, который подвержен столь резким переменам.
Но я уже резко изменился, держа памятную речь перед Ассамблеей. Я внезапно отменил десятилетиями господствовавшую политику наплевательского отношения к природе. То, что подразумевали патриархи, на самом деле означало, что мои предложения получили слишком большую поддержку и их нельзя отменить в одночасье.
Епископ Сэйтор между тем продолжал:
– Помимо того, что ваш замысел у нас не в почете, Церковь должна еще и вести свой бизнес. Дестабилизирующие перемены, которые ввергнут наших прихожан в нищету, неминуемо ударят по финансам и деятельности Церкви.
Я слушал с изумлением. Как только Господь Бог не поразит его за эти слова? Конечно, Он не мог позволить, чтобы такие мысли озвучивались от имени Его Церкви.
Но Он сохранял молчание.
И я тоже.
– Ну, господин Генсек?
– Я подумаю об этом. И что я тяну время?
– Нам этого ответа недостаточно.
– У нас уже был такой разговор раньше, сэр. – Я выдержал его гневный взгляд.
Он вспыхнул:
– Да, мы можем лишить вас доверия. Мы уже обсудили это.
– И?
– Сейчас не очень удобное для этого время. – Они знают, каковы результаты опроса общественного мнения.
Прости меня, Господи. Я прошу у тебя прощения за твоих наместников на земле.
Позже я позвонил Арлине:
– Я пока что на своей должности.
– Мне следует сказать, что это принесло мне облегчение?
– Не тебе, думаю, – мягко проговорил я. – Это долго не продлится. У меня такое предчувствие.
– Пока я не забыла. Звонил Марк Тилниц. Он очень хочет тебя увидеть.
– В чем дело?
– Он не стал говорить. Ники, что-то случилось, думаю, он очень озабочен. Будь осторожен. Поговори с ним по телефону.
– Я не боюсь Марка. Если он хочет вернуться на свою должность, я буду счастлив…
– Дважды он спрашивал меня, кто еще был на линии. У секьюрити ужасная работа, давление может быть слишком сильным…
– Марк так же надежен, как и все мои секьюрити. – Я пожал плечами, забыв, что Арлина не может меня видеть. – Перезвони ему, пригласи поужинать с нами. – Несколько часов все равно ничего не решат.
Главным по дороге в шаттлпорт «Дали» был звонок генерала Доннера:
– Мы вышли на след Букера!
– Слава богу! – Убийца моих кадетов теперь, скорее всего, предстанет перед судом. – Как? Когда?
– Помогло прослушивание телефонов. Он все-таки позвонил своей кузине. Он в Барселоне.
– Мы слишком долго ждали. Арестуйте его.
– Полностью с вами согласен. Сегодня вечером проведем скоординированную операцию.
Я ликовал, сидя в самолете. С террористами покончено. Я позвонил Карен Варне, поделился радостной новостью:
– Их вздернут, всех до единого.
– Естественно.
– Детектор лжи позволит все узнать. – Я задумался, почему этого не сделано было раньше. Правда, лучше сделать все надежно, чем потом жалеть.
– Примите мои поздравления, сэр. Я искренне радовался:
– Теперь экологическое законодательство пройдет через Ассамблею. Многие земельщики колебались потому, что полагали, будто я поддался шантажу.
– Это должно принести огромное облегчение.
Я вспомнил, что она тоже была рядом во время взрыва бомбы в Ротонде. Для нее было подлинным кошмаром тяжелое ранение ее подопечного прямо у нее на глазах.
Для полноты картины я добавил:
– Меня хочет увидеть Марк. Может, собирается вернуться?
– Я не знаю, – холодно заметила она. – Вы еще с ним не говорили?
– Встретимся сегодня вечером. Он приедет к нам в резиденцию.
Оказавшись наконец дома, я позволил ребятам вынести меня из вертолета и усадить в кресло. Карен попросила извинения и ушла, сказав, что ей надо сделать несколько звонков. Я вызвал Дэнила. За время моего отсутствия скопилась огромная гора бумаг.
Кадет проскользнул в мой кабинет.
– Начни с обзора прессы. Собери в одну папку все это… Господи, прости, дай мне посмотреть.
Он нехотя приблизился. Под левым глазом у него красовался синяк.
– Как это случилось?
– Да… обо что-то ударился, – пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу. И что мне тогда взбрело в голову требовать от него отзыва о вышестоящем чине? Он ни за что не предаст гардемарина, если не хочет потерять мое уважение.
В отличие от гардемаринов кадеты считаются детьми, которым для их же пользы нужна строгая дисциплина. Но я никогда не позволял гардемарину наказывать кадета, ни разу в жизни. Это вполне могло привести к злоупотреблению властью. И наглость Ансельма была прямым следствием моей к нему снисходительности.
– Почему он это сделал? Дэнил помялся и сказал:
– Мы подрались.
Я подскочил на месте, как стартующая баллистическая ракета:
– Ансельм, спускайся сюда!! – Мобильник полетел на пол. – Надо приложить лед, малыш.
– Сэр, он…
– Не спорь. Приложи лед к синяку, сейчас же.
– Слушаюсь, сэр. – И он выскочил из кабинета.
– Гардемарин Ансельм докладывает, сэр!
– Снимай эту свою куртку! Пятьдесят отжиманий! Быстро!
– Слушаюсь, сэр! – Он упал на пол.
Я кипел от ярости, катался в кресле туда-сюда, как будто расхаживал по кабинету.
– Быстрее! Если ты думаешь, что сумеешь избежать…
– Этого хватит, сэр? – вошел Бевин с большим пакетом льда, который он держал у своей скулы.
– За что он тебя ударил? Только не вешай мне лапшу на уши. Я не потерплю…
– Сэр, я…
– Молчать, гардемарин! Еще тридцать отжиманий! Ну, кадет?
– Это был не мистер Ансельм! Я пытался вам рассказать!
– Кто же тогда?
– Мистер Тамаров, сэр.
Я поперхнулся. Потом промолвил:
– Вольно, Ансельм. – Гардемарин с облегчением расслабился. – Я, э-э… сожалею. – Я выразительно посмотрел на задыхающегося молодого человека. – Сколько нарядов у тебя скопилось?
– Три, сэр.
– Один отменяется. – Это было самое меньшее, что я мог сделать.
– Благодарю вас. – Ансельм замялся. – Можно мне сейчас сделать восемьдесят отжиманий за еще один наряд? – В его глазах блеснул озорной огонек.
– Нет. И не насмехайся надо мной, не то… – Ладно, не всегда же мне быть людоедом, – Хорошо, можно.
Удовлетворенный, он упад на пол и начал отжиматься. Обычно для отработки наряда требовалось два часа физических упражнений.
– Дэнил, ты первый ударил Майкла?
– Нет, сэр. – Ответ был твердым, без колебаний.
– Прекрасно, отложи эти журналы. Ты знаешь, что там. Кресло, на выход.
Я нашел Майкла в его берлоге, он смотрел голографовизор.
– Ты. Пошли-ка. – Я привел его к себе в кабинет. – Извинись перед мистером Бевином.
– Это он мистер? Кадет несчастный!
– Честно тебя предупреждаю, Майкл. Много на себя берешь.
«Если он сейчас же даст отступного, я отпущу его с миром».
Сжав кулаки, он шагнул к Ансельму:
– Чё лыбишься, вояка долбаный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137