– Гутри Смит. Ему уже семнадцать лет, пора бы поумнеть, а он… Переборщил малость, вправляя мозги.
Кадетам вправляют мозги все кому не лень, особенно сержанты и гардемарины. Это необходимо для поддержания дисциплины. Дело в том, что в полете капитан корабля является абсолютным диктатором, и некоторые превращаются в настоящих тиранов. Если кадет не научится послушанию в Академии, то на корабле с ним случится беда. Капитан может просто казнить строптивца.
– Из-за чего они подрались?
– Дело выеденного яйца не стоит. Отряд кадетов убирал столовую после ужина. Мистер Смит решил, что Стриц работает не очень усердно, и заставил кадета проползти по всему залу, толкая перед собой стул.
– Ловко придумано.
– Этого Смиту показалось мало, и он велел Стрицу повторить номер на бис. Но кадет отказался. Тогда Смит вызвал его в коридор. Там и застал их Билл Радс. Они выясняли отношения. Поскольку в дело был замешан гардемарин, сержант сразу позвонил мне. Я всыпал Стрицу всего дюжину розг и отправил в казарму. В следующий раз он умерит свой норов.
– Верно. – Я тоже не стал бы за это сильно пороть. Стриц вел себя хоть и неразумно, но мужественно.
– Мне очень хотелось всыпать и Томасу Кину за то, что вовремя не вправил Смиту мозги. Что это за старший гардемарин, если он не воспитывает своих подопечных?
– Всыпали?
– Нет. Я всего лишь поставил его лицом к стене и сделал внушение. Надеюсь, надолго запомнит. И четыре наряда. После этого Кин так разобрался со Смитом, что тот пару дней ел, лежа в гардемаринской каюте. Будет знать, как драться с кадетами.
Офицеру не следует рассчитывать только на грубую силу. Ведь на корабле среди его подчиненных могут оказаться физически более крепкие люди. С такими офицер, полагающийся лишь на силу, не справится. Гардемаринов, хотя они имеют статус совершеннолетних, по уставу можно пороть, а солдат и сержантов – нельзя.
– Знаете, порой мне кажется, что мы слишком много их сечем. – Что я несу? Какая ересь! – Вернее, слишком полагаемся на это. Конечно, несколько ударов кнутом за серьезный проступок не помешает, но достигаем ли своей цели частой поркой?
– Обычное наказание у нас – наряды, а что касается порки, то иногда без нее не обойтись, – без колебаний ответил Паульсон. – Кадеты и гардемарины должны пройти через нее, чтобы потом корабельная жизнь не показалась им адом.
Что верно, то верно. Непослушание и невнимательность на боевом корабле недопустимы. Я не зашоренный идеалист и больше полагаюсь на практику. Больше столетия человечество страдало от буйных, избалованных подростков, пока не приняло жестких мер. Так называемая эпоха бунтов закончилась, падения нравов больше не было.
– Еще вопросы есть, сэр?
– Нет. Увидимся за ужином.
Паульсон ушел. Я включил дисплей и начал просматривать сообщения, накопившиеся за время моего отсутствия в Фарсайде. Время от времени я вскакивал и ходил. Большую часть мебели убрали, расхаживать стало удобнее.
Главная моя трудность, судя по всему, заключалась в том, что у меня все еще не было четких идей. Направляясь в Фарсайд, я толком не знал, что буду здесь делать. Не знал этого и сейчас. Не было у меня и плана на учебный год, я не представлял, чем должен заниматься начальник Академии. Другое дело на «Гибернии»! Там все было проще простого: довести корабль до Надежды, доставить туда в целости и сохранности пассажиров и груз. Роль начальника Академии была для меня непривычной. Я подрастерялся. Цель расплывчата: как-то проводить время, чем-то заниматься, пока инструкторы воспитывают и обучают кадетов. При этом следовало поддерживать свой авторитет и, как. на корабле, держать дистанцию, возвышаться надо всеми.
На это я не гожусь. Вникать во все мелочи, уделять внимание каждому кадету я не могу, пусть их воспитанием занимаются опытные сержанты. Что же остается на мою долю? Слоняться по Академии, нагоняя страх на пацанов, внушая им благоговейный трепет? Как собаке пятая нога я им здесь нужен, вот что. Ладно, пока буду слоняться. Дайте срок, мало-помалу еще чему научусь.
Я покинул кабинет, прошелся по пустынным коридорам к учебным помещениям, потом к казармам. Каникулы закончились, кадеты сидели в классах. Осмотревшись – вокруг никого не было – я вошел в казарму Кран-Холл.
Два ряда аккуратно заправленных коек, безукоризненная чистота, порядок. Похоже, сержант Триполь свое дело знает, а драка кадета Стрица с гардемарином – просто недоразумение. Я закрыл глаза и по памяти прошелся вдоль левого ряда коек к своей. Вернее, когда-то эта койка была моей. Теперь она казалась меньше, как и вся казарма. Я сел, провел ладонью по железной спинке кровати. Нахлынули воспоминания.
Был ли я здесь счастлив? Сколько времени прошло… Душа моя была чиста, я был невинен, отличался прилежанием. До тягчайшего уголовного преступления, до нарушения клятвы было еще далеко. А потом что-то во мне изменилось. Другими стали и тело и душа. Сперва начал ломаться голос, все реже прорывались высокие нотки. Грубел мягкий пушок над губами. И вот, наконец, наступил долгожданный день – я начал бриться.
Был ли счастлив тогда? Я был невинен. Не одно ли … Я вскочил с койки, подбежал к Робби Роверу, затормошил его.
– Вставай! Сейчас придет сержант! Робби застонал, но нашел в себе силы сесть, протер глаза.
– Ага, спасибо.
Скрипнула дверь. Не успела она открыться полностью, как Робби вскочил, и в казарму вошел сержант.
– Так, лопухи, слушать внимательно! – пробасил он.
Я ухмыльнулся. Сержант Траммел обзывал нас по-всякому, иногда очень грубо, но при этом в его голосе чувствовалась теплота. А какой добротой светится его лицо, когда кадету удается справиться с ужасно трудной задачей! А когда ничего не получается и, кажется, вот-вот сдадут нервы и хочется разреветься, сержант Траммел как бы случайным прикосновением к руке удивительным образом подбадривает тебя, воодушевляет и возвращает самообладание.
– Есть, сэр, – влился мой голос в дружный кадетский хор.
– Завтра мы летим на учебную орбитальную станцию, а сегодня вам в головы вдолбят кое-какие инструкции. После уроков капрал Толливер отведет вас в Зал Собраний. Покажу вам пару занятных фильмов. – Мы, тяжко вздохнули. Учебные фильмы обычно смертельно скучны. – А потом я вас проэкзаменую. Надеюсь, некоторые из вас, – ехидно улыбнулся Траммел, – опять будут хлопать ушами. Прошлый раз экзамен прошел очень забавно.
Едва дверь за сержантом закрылась, Робби шепотом спародировал его голос:
– Капрал Толливер отведет вас в сортир. Покажу вам очень занятное дерьмецо.
Толливер, хоть и стоял за несколько коек от нас, все же услышал шепот.
– Давай, Ровер, мели языком, только громче, очень интересно тебя слушать, – процедил он, застегивая мундир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119