– Стараюсь, мистер Толливер, – скромно ответил Робби.
Кадет Эдгар Толливер был у нас главным и назывался капралом, поэтому шутить с ним было опасно. При желании он мог доставить немало хлопот любому из нас, а частенько так и было.
В каждой казарме сержант назначает кого-нибудь из кадетов капралом и сваливает на него часть своих забот. Капралы следят в казарме за чистотой, водят кадетов на занятия строем. Капрала не удостаивают обращения «сэр», поскольку он все-таки еще кадет, но из уважения обращаются к нему не по имени, а по фамилии, как к гардемарину.
По уставу арсенал наказаний у капралов невелик, он может только жаловаться на кадетов сержанту, но в реальности капралы не особенно церемонятся и порой позволяют себе самые изощренные издевательства. Наш прежний капрал Ван-Флит был гораздо мягче Толливеpa, но уже получил звание гардемарина и был направлен на корабль «Принц Уэльский».
Мы поспешили в санузел. Робби тщательно причесывался. Волосы у него были длинноваты, но он надеялся, что продержится еще несколько дней, прежде чем сержант пошлет его к парикмахеру.
– Какой фильм он собирается нам показать? – спросил Робби.
Я чистил зубы, поэтому в ответ просто пожал плечами. К соседней раковине подошел Толливер.
Обычно гардемарины свирепствуют меньше капралов. Наверное, у них с получением офицерского звания пропадает потребность самоутверждаться перед кадетами. Но и гардемарин, если его разозлить, может задать жару. Однажды один такой злюка заставил меня раздеться до трусов и стоять в гардемаринской на стуле, декламируя по памяти статьи устава, а в это время гардемарины едко комментировали мое телосложение и кое-какие особенности характера. Поговаривают, что иногда при такой «процедуре» кадету и трусов не оставляют. Можно представить, какие тогда бывают «комментарии». Подтвердить не могу, слава Богу, эта участь меня миновала. Но я и так был сыт по горло. Не отпускал колкостей в мой адрес только один гардемарин – Джефф Торн, но остановить издевательства он не мог, поскольку не был здесь главным.
– Заправив кровати, мы строем пошли завтракать. В столовой, к сожалению, я сидел за одним столом с Толливером, поэтому свободно болтать не мог даже тут.
– Никки, чего нос повесил? – приставал ко мне Робби. Просыпался он медленно, зато потом так фонтанировал энергией, что от него некуда было деться.
Толливер посмотрел в мою сторону.
– Может быть, пытается провернуть шестеренки в голове? – съязвил он. – Как только поумнеет, перестанет полировать шкафы.
Я покраснел. Однажды в спешке я неаккуратно повесил одежду в свой шкафчик, край высунулся из дверцы, и она не закрылась. Сержант бы этого пустяка не заметил, но Толливер пялился на приоткрытую дверцу, пока сержант не понял, куда и зачем он смотрит. Пришлось мне четыре часа полировать дюралевые шкафчики, отчего на ладонях появились мозоли, а в сердце – ненависть. И вот теперь в столовой эта ненависть затмила мне разум, и я ответил:
– Я хорошо научился полировать, мистер Толливер. Если хотите, могу полировать вам ботинки.
Настала очередь краснеть Толливеру. Дело в том, что ботинки ему чистила Арлина Сандерс. Такое наказание он влепил ей, придравшись к какому-то пустяку, правда, потом пожалел – она мазала ему ваксой не столько внешнюю часть ботинок, сколько внутреннюю.
– Спасибо, не надо, – ответил Толливер. Видимо, в этот день у него было хорошее настроение. – О том, какое вам дать задание, я подумаю сегодня вечером во время поверки.
Хорошо хоть, что предупредил. Если ему что-то не понравится, исправлять придется мне. А какой-нибудь недостаток всегда найдется. По вечерам Толливер не спеша прохаживался по казарме, замечая любую пылинку. Особенно любил он заглядывать в сортиры. Свою кабинку я содержал в чистоте, но не мог же следить за остальными!
День проходил в напряженных занятиях. Мы постигали тайны устройства сверхсветового двигателя, космическую навигацию, историю освоения планет. Потом обед, час отдыха, спортивная тренировка до изнурения. Ненадолго вернулись в казарму, и снова в путь. Толливер повел нас в Зал Собраний. Первый фильм можно было назвать приблизительно так: «Советы дуракам, как уцелеть на орбитальной станции», а второй: «То же самое для тех, кто забыл первый фильм». До самого ужина в моих ушах звенели грозные предостережения: не выходить в открытый космос, предварительно не проверив герметичность скафандра, а то воздуха в нем не останется и вы вспухнете в вакууме; не летать в космосе перед стреляющими лазерами, а то луч отчекрыжит вам какую-либо важную часть тела или даже разрежет вас пополам.
За ужином я сидел тише воды, ниже травы. Может, капрал Толливер забудет мое наглое предложение чистить ему ботинки?
Но он не забыл.
После ужина я ходил по казарме за Толливером с веником и совком для мусора в одной руке, со шваброй и ведром с водой в другой, а на плече у меня красовалась влажная тряпка для вытирания пыли. Может ли быть грязным помещение, которое тщательно убирают каждый день? Думаете, не может? Эдгар Толливер вправил бы вам мозги. Я стирал воображаемую пыль, прилежно водил веником по полу, на котором не было ни единой соринки, стараясь не думать о том, что будет, когда Толливер поведет меня в санузел.
– Сифорт, не кажется ли вам, что в туалетных кабинках кое-где начинает заводиться плесень?
На этот идиотский вопрос можно отвечать «да» или «нет», результат будет тот же. Капралы хитры, но и кадеты не лыком шиты.
– Мне кажется, вы правы, мистер Толливер, вот на этой стене начинает заводиться плесень, – показал я на идеально чистую перегородку и с театральным энтузиазмом предложил:
– Давайте я ее хорошенько почищу.
Однако моя хитрость не удалась. Толливер упорно гнул свое:
– Вначале посмотрим унитазы.
Унитазы и прилегающее к ним пространство чистились дважды в день кадетами, навлекшими на свои головы сержантский гнев, так что выглядели туалетные кабинки блестяще. Для всех, но не для Толливера.
– Видишь, какая тут грязь, Сифорт? Если увидит сержант, то отменит нам час отдыха. Постарайся, пожалуйста, ради товарищей по казарме, вычисти всю грязь, какая тут есть.
– Есть, мистер Толливер.
Он оторвал от тряпки лоскут, протянул его мне с приказом:
– Сделай это руками.
– Конечно, руками, мистер Толливер. – Чтоб ему это боком вышло! Такое унижение! А потом еще будут болеть спина и колени. Я изобразил улыбку и изощренно огрызнулся:
– Как хорошо, что вы, мистер Толливер, все замечаете. Не каждая казарма может похвастаться капралом, столь тщательно обследующим унитазы, как вы.
Он вытаращился на меня, испепеляя взглядом, а я все лыбился, как приветливый дурачок. Впрочем, победа в словесной дуэли меня мало утешила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119