Из всего, что я услышал от скверной девчонки, единственное, чему можно было верить, это то, что Илаль обменялся с ней несколькими фразами. Значит, сын Гравоски умеет говорить, не исключено, что он делал это и раньше с незнакомыми людьми, например, на улице. Скоро о маленьком чуде узнают его родители. Я представил себе, с какой радостью Симон и Элена услышат тоненький голосок, немного писклявый, по описанию скверной девчонки. Я шагал вверх по бульвару Сен-Жермен в сторону Сены, когда, чуть не доходя до книжной лавки издательства «Жюллиар», увидел магазинчик, где продавали оловянных солдатиков, которые напомнили мне о Саломоне Толедано и его несчастной любви. Я вошел и купил для Илаля коробочку с шестью конниками в мундирах русской императорской гвардии.
Что еще было правдой в рассказе скверной девчонки? Скорее всего, Фукуда действительно беспардонно прогнал ее, и она болела – да и сейчас не вполне здорова. Этого нельзя не заметить, достаточно взглянуть на выступающие скулы, бледное лицо, темные круги под глазами. А злоключения в Лагосе? Она вполне могла попасть в лапы полиции, потому что ходила по краю пропасти, участвуя в грязных делах японца. Тогда, в Токио, она сама с восторгом описывала свои приключения. И с удивительной наивностью верила, будто контрабанда и торговля наркотиками, рискованные поездки в африканские страны – острая приправа, делающая жизнь интересной и полноценной. Я хорошо помнил ее слова: «Занимаясь такими вещами, я наконец-то живу по-настоящему». Отлично, тот, кто играет с огнем, рано или поздно обожжется. Если она и вправду сидела в тюрьме, полицейские могли ее изнасиловать. Нигерия славится тем, что там процветают коррупция, военный произвол, и вся полиция наверняка прогнила насквозь. Неизвестно, сколько человек ее насиловали, сколько часов над ней измывались в грязной камере, заразив шанкром и лобковыми вшами. Потом ее лечили коновалы, не потрудившиеся продезинфицировать инструменты. Я почувствовал стыд и ярость. Если все это действительно с ней случилось, пусть только часть этого, и она находилась на краю смерти, то я вел себя недостойно. Моя холодность, мое недоверие диктовались обидой, желанием потешить оскорбленную гордость и отомстить за ужасный токийский эпизод. Надо было посочувствовать, сделать вид, что я все принял за чистую монету. Пускай история про изнасилование и тюрьму – выдумка, но ведь выглядит скверная девчонка и на самом деле хуже некуда. И наверняка страшно бедствует. Ты вел себя дурно, Рикардито. Очень плохо, если она и вправду обратилась к тебе потому, что чувствует себя одинокой и потерянной, если ты единственный человек на свете, которому она доверяет. Вот уж в чем я не сомневался. Она никогда меня не любила, но всегда доверяла, то есть испытывала ко мне привязанность, какую испытывают к преданному слуге. Среди ее любовников и мимолетных приятелей я был самым бескорыстным, самым надежным. Самоотверженным, покорным, прилипчивым. Поэтому она выбрала именно меня, чтобы я кремировал ее тело. И развеял пепел над Сеной или хранил в маленькой урне из севрского фарфора у себя на тумбочке?
Я пришел домой на улицу Жозефа Гранье промокший до нитки и промерзший до костей. Принял горячий душ, переоделся в сухое, приготовил сэндвич с сыром и ветчиной и достал из холодильника фруктовый йогурт. Потом, зажав под мышкой коробочку с оловянными солдатиками, постучал в дверь Гравоски. Илаль уже отправился спать, а родители кончали ужинать – спагетти с базиликом. Они пригласили меня к столу, но я соблазнился только чашкой кофе. Пока Симон рассматривал солдатиков и шутил по поводу того, что подобные подарки могут сделать из Илаля милитариста, Элена заметила в моем поведении что-то странное.
– Что случилось, Рикардо? – спросила она, пристально посмотрев мне в глаза. – Тебе позвонила скверная девчонка?
Симон поднял голову от солдатиков и уставился на меня.
– Да, и я только что целый час разговаривал с ней в бистро. Она в Париже. Ужасно выглядит и, судя по всему, еле сводит концы с концами, по крайней мере, одета как нищенка. Говорит, что японец ее прогнал, после того как она попала в Лагосе в тюрьму – во время очередного африканского вояжа, делового, разумеется. И что там ее изнасиловали. И заразили лобковыми вшами и шанкром. Потом она попала в какую-то жуткую больницу, где чуть не загнулась. Это вполне может быть правдой. Или ложью. Не знаю. По ее словам, Фукуда прогнал ее из страха, что она попала в картотеку Интерпола и что ее заразили СПИДом. Чему из этого стоит верить, а чему нет? Не мне судить.
– Сага становится с каждым днем все интереснее! – воскликнул Симон, ошарашенный новостями. – В любом случае история чудовищная – будь то правда или ложь.
Они с Эленой переглянулись, и я сразу понял, о чем они думают. Я кивнул.
– Да, она отлично помнит, как звонила сюда. Ей кто-то ответил по-французски, тоненьким голоском, чуть писклявым, ей почудилось в нем что-то азиатское. Этот человек несколько раз попросил повторить слова «скверная девчонка», сказанные по-испански. Такое она не могла придумать.
Элена изменилась в лице. И очень быстро моргала.
– Я сразу в это поверил, – пробормотал Симон. Голос не слушался его, а физиономия побагровела, словно он задыхался от жары. Он нервно чесал свою рыжую бороду. – Я долго раздумывал и пришел к выводу, что все именно так и было. Илаль не мог сам сочинить слова «скверная девчонка». Как ты обрадовал меня, mon vieux.
Элена кивала, схватив меня за руку. Она улыбалась и одновременно всхлипывала.
– Я тоже сразу поверила, что Илаль с ней разговаривал, – произнесла она, четко выговаривая каждую букву. – Только, ради бога, не надо ничего делать. Ни слова мальчику. Все образуется само собой. Если мы начнем торопить события, может получиться только хуже. Он сам должен разрушить барьер, своими собственными силами. И он разрушит его, когда придет время, очень даже скоро, вот посмотрите.
– Есть повод достать бутылку коньяка, – подмигнул мне Симон. – Видишь, mon vieux, на сей раз я подготовился заранее. Ты любишь преподносить нам сюрпризы, и мы должны быть во всеоружии. Вот! Превосходный «Наполеон»!
Мы выпили по рюмке коньяка, не проронив ни слова – каждый думал о своем. Коньяк пришелся как нельзя кстати, потому что, гуляя под дождем, я здорово продрог. Прощаясь, Элена вышла со мной на лестничную площадку.
– Знаешь, мне это только что пришло в голову, – сказала она. – Может, твоей подруге понадобится медицинское обследование? Спроси. Я могу договориться с copains из больницы Кошена. Ей это ничего не будет стоить. Надо полагать, у нее нет ни страховки, ни других нужных бумаг.
Я поблагодарил и обещал спросить, когда она позвонит в следующий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101