Ветер терзал купол с яростью, как злая собака башмак, – гнулись мачты, листы пластметалловой кровли срывало легко, словно присохшие горчичники.
– К подземке! – проорал Антон, как только до него дошло, что лазерный огонь никто по ним открывать не собирается. Шатаясь под ветром в тяжелом – шестьдесят кэгэ! – бронескафандре, Антон ринулся к павильону подземки. Он уже видел его, круглый стеклянный цилиндр, приземистый, с тремя прозрачными тамбурами, когда покрытие под ногами сотряслось, словно в эпицентре подземного толчка. Антон охнул и присел, судорожно ища равновесия. Перед его глазами поднялся, изламываясь, горизонт. В следующую секунду Антон понял, что этот окоем – край сорванного купола.
– Купол вырвало!
– Ты думаешь, я не вижу?
– Сносит, черт…
– Держись за меня!
Словно опрокинутый стакан подняли над муравьями. Купол-полусферу гнуло и ломало, скручивало, тащило и выворачивало, пока не накинуло на Центральную метеобашню, как трусы на просушку. Над Регенерационным заводом пронесло обломки десантного бота. Вот дюза, на вид величиной с ведро, выросла в размерах до стоведерной бочки, ударилась диффузорами о металлопласт в каких-то метрах от стажера и покатилась, подпрыгивая, прочь.
– Торнадо! – заорал Никольский. – Антон! Слышишь?!
– Слышу! Хватайтесь за что-нибудь, не то унесет к чертовой матери!
– Only shit!
Люди вцепились в дюжую ферму, выраставшую с нижних горизонтов. Пустая броня скопировала их движения. Руками и ногами облепив штангу фермы, Антон с ужасом следил за приближавшейся завертью. С чем ее сравнить? Торнадо уподабливали змеям, танцующим на хвосте, баобабу, вращающемуся, как пропеллер… Вяло, вяло! Все меркло, никакие эпитеты не подходили этому чудовищу, сотворенному метеотехниками-ополченцами.
На Антона надвигалась колоссальная гора, дымная и стволоватая, километровой высоты и с километр в обхвате, она струилась и клубилась по спирали. Обломки подхваченных ботов, песчаных танков, тяжелых роботов-заправщиков закручивались вокруг гороподобного смерча по серпантину и казались мелкими желтыми листочками, подхваченными ветерком с аллеи парка. Тому, что на глазах Антона пожирало техкупол, не было даже названия. Какая там буря?! Какая туча? Клубилась Туча, прямая родственница первозданного Хаоса. Кончик света…
Под пятой торнадо вспухали постройки, их разрывало и засасывало в грохочущую утробу вихря. Вскрылась тяжелая крыша бывшего общежития, превращенного в казарму, гулкой очередью повылетали иллюминаторы, просыпались вверх беленькие и черненькие человечки, исполнители и вершители, и сгинули, как дохлые мухи, втянутые пылесосом кибер-уборщика.
Антон тоже ощутил неодолимую тягу, влекущую его в хоровод вихря, и вцепился в штангу, как в родную. Потрескивали сочленения сегментов, звенели внатяжку усилители-актюаторы. Индикатор системы умножения силы показал максимум. Сгустилась тьма, Антона замутило от мельтешащих полос, ушам было больно от рева и воя. Ноги его сорвало и закинуло кверху. Удерживаясь одними руками, уже не помня себя, Антон закричал:
– Мама!
Его чуть отпустило. Вокруг просветлело. Антон поднял взгляд и застонал – над ним была внутренняя полость торнадо, пустая сердцевина вихря. Жидкий свет лился сверху, как в исполинскую рыбозмею, как в башню без крыши – кривящуюся, изгибающуюся, сложенную из вращения, воздуха, пыли, снега и лома. В полости дрожал непрерывный блеск молний, зигзагами перескакивающих с одной стены на другую, и вились туманные хлопьевидные образования. Антона опять затошнило, и он закрыл глаза. Все мысли повыбила буря, все страхи и томления. Антон как бы перестал быть – на время. Просто дрожащий комочек живой материи в скорлупке цеплялся за металлический прутик, не желая попасть в убийственное коловращение.
Неожиданно хватка торнадо ослабла, и Антон повис, словно на турнике. Если бы не усилители, он бы сорвался и упал мешком. Вихрь будто поглотил все его хилые силенки, подпитался ими. Вывернув голову, Антон осмотрелся – торнадо слабел, да и ветер стихал. Шквалы все еще швырялись песком, поблескивали зарницы, но прежняя грозная мощь ненастья убывала.
– Наверное, конденсаторы выключили, – послышался чей-то голос. Голос ощутимо подрагивал и позванивал.
– Пошли скорее!
– Под шумок!
– Пошли, пошли! Миха, ты здесь?
– Кажется, здесь… Чуть не описался!
– Ходу, ходу!
– Да чего ты боишься? Все пурпуры в осадок выпали!
– Все ли?
– А кто не ляпнулся, того декомпрессия доконает!
– Все равно, давайте по-быстрому!
Антон пропустил всех в шлюз подземки (от павильона не осталось даже каркаса) и осмотрелся напоследок. Да, погуляла непогодка… Только Регенерационный, похожий на старинный элеватор, и серый куб энергостанции возвышались среди песчаных холмов. Все остальное – здания, мачты, само основание купола – все было перемешано с песком или разбросано в радиусе сотни километров. Даже подземные бункера разворотило и высосало, как устриц.
Шквалы стихли, ветер задул постоянный и спокойный – уже не к атмосферному заводу, а от него. Закрученная пружина бури разворачивалась обратно, стихая и гася свою энергию.
– Антон! Че ты там копаешься?
– Иду, иду!
Антон осторожно спустился по засыпанному песком эскалатору и прошел воздушный шлюз.
– Все здесь? Серега, будь другом, сделай перекличку!
– Щас! Гаекванда!
– Здесь!
– Кольцов!
– Тут я…
– Щукин!
– Я!
– О'Риардон!
– Туточки.
– Жеже! Как тебя… Виньяль!
– Ici.
– Андреев!
– Я!
У лопнувшей стены Антон увидел Вожжеватова. Мертвого, полузасыпанного песком. Его лицо, забрызганное кровью и покрытое багровыми корочками пыли, было искажено болью. Так и не проснулся, понял Антон, брезгливо разглядывая труп, и не «выпал в осадок». Это декомпрессия так постаралась… Мучил других? Вот и сам помучился.
– Все здесь, Антон!
– Ага, – вздрогнул стажер, – я слышал. А у меня пять штук брони унесло. Черт… зря старался только!
– Ничего не зря! – энергично воспротивился Никольский. – Веди!
Антон зашагал по пустынному и темному туннелю – горели только красные панельки у потолка. Глухое грюканье бронесапог пускало веерное эхо, и создавалось впечатление беспорядочного топота, глухого наката, сквозь который пробивались неожиданно четкие звуки шаркнувшего протектора или клацанья пластин.
А потом свет нагрудных фар бронескафандров отразила гибкая Аэлита. Дошли! Антон схватился за штурвальчик на двери противометеоритного убежища с намалеванным серпом и молотом и раскрутил его. Дверь распахнулась легко, как калитка в палисаднике (мелькнуло видение – берег Южного Буга, парк, усадьба деда, пластмассовые каюки у дощатого причала…). Лучи фар скакнули и осветили бликующие круглые шлемы ополченцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– К подземке! – проорал Антон, как только до него дошло, что лазерный огонь никто по ним открывать не собирается. Шатаясь под ветром в тяжелом – шестьдесят кэгэ! – бронескафандре, Антон ринулся к павильону подземки. Он уже видел его, круглый стеклянный цилиндр, приземистый, с тремя прозрачными тамбурами, когда покрытие под ногами сотряслось, словно в эпицентре подземного толчка. Антон охнул и присел, судорожно ища равновесия. Перед его глазами поднялся, изламываясь, горизонт. В следующую секунду Антон понял, что этот окоем – край сорванного купола.
– Купол вырвало!
– Ты думаешь, я не вижу?
– Сносит, черт…
– Держись за меня!
Словно опрокинутый стакан подняли над муравьями. Купол-полусферу гнуло и ломало, скручивало, тащило и выворачивало, пока не накинуло на Центральную метеобашню, как трусы на просушку. Над Регенерационным заводом пронесло обломки десантного бота. Вот дюза, на вид величиной с ведро, выросла в размерах до стоведерной бочки, ударилась диффузорами о металлопласт в каких-то метрах от стажера и покатилась, подпрыгивая, прочь.
– Торнадо! – заорал Никольский. – Антон! Слышишь?!
– Слышу! Хватайтесь за что-нибудь, не то унесет к чертовой матери!
– Only shit!
Люди вцепились в дюжую ферму, выраставшую с нижних горизонтов. Пустая броня скопировала их движения. Руками и ногами облепив штангу фермы, Антон с ужасом следил за приближавшейся завертью. С чем ее сравнить? Торнадо уподабливали змеям, танцующим на хвосте, баобабу, вращающемуся, как пропеллер… Вяло, вяло! Все меркло, никакие эпитеты не подходили этому чудовищу, сотворенному метеотехниками-ополченцами.
На Антона надвигалась колоссальная гора, дымная и стволоватая, километровой высоты и с километр в обхвате, она струилась и клубилась по спирали. Обломки подхваченных ботов, песчаных танков, тяжелых роботов-заправщиков закручивались вокруг гороподобного смерча по серпантину и казались мелкими желтыми листочками, подхваченными ветерком с аллеи парка. Тому, что на глазах Антона пожирало техкупол, не было даже названия. Какая там буря?! Какая туча? Клубилась Туча, прямая родственница первозданного Хаоса. Кончик света…
Под пятой торнадо вспухали постройки, их разрывало и засасывало в грохочущую утробу вихря. Вскрылась тяжелая крыша бывшего общежития, превращенного в казарму, гулкой очередью повылетали иллюминаторы, просыпались вверх беленькие и черненькие человечки, исполнители и вершители, и сгинули, как дохлые мухи, втянутые пылесосом кибер-уборщика.
Антон тоже ощутил неодолимую тягу, влекущую его в хоровод вихря, и вцепился в штангу, как в родную. Потрескивали сочленения сегментов, звенели внатяжку усилители-актюаторы. Индикатор системы умножения силы показал максимум. Сгустилась тьма, Антона замутило от мельтешащих полос, ушам было больно от рева и воя. Ноги его сорвало и закинуло кверху. Удерживаясь одними руками, уже не помня себя, Антон закричал:
– Мама!
Его чуть отпустило. Вокруг просветлело. Антон поднял взгляд и застонал – над ним была внутренняя полость торнадо, пустая сердцевина вихря. Жидкий свет лился сверху, как в исполинскую рыбозмею, как в башню без крыши – кривящуюся, изгибающуюся, сложенную из вращения, воздуха, пыли, снега и лома. В полости дрожал непрерывный блеск молний, зигзагами перескакивающих с одной стены на другую, и вились туманные хлопьевидные образования. Антона опять затошнило, и он закрыл глаза. Все мысли повыбила буря, все страхи и томления. Антон как бы перестал быть – на время. Просто дрожащий комочек живой материи в скорлупке цеплялся за металлический прутик, не желая попасть в убийственное коловращение.
Неожиданно хватка торнадо ослабла, и Антон повис, словно на турнике. Если бы не усилители, он бы сорвался и упал мешком. Вихрь будто поглотил все его хилые силенки, подпитался ими. Вывернув голову, Антон осмотрелся – торнадо слабел, да и ветер стихал. Шквалы все еще швырялись песком, поблескивали зарницы, но прежняя грозная мощь ненастья убывала.
– Наверное, конденсаторы выключили, – послышался чей-то голос. Голос ощутимо подрагивал и позванивал.
– Пошли скорее!
– Под шумок!
– Пошли, пошли! Миха, ты здесь?
– Кажется, здесь… Чуть не описался!
– Ходу, ходу!
– Да чего ты боишься? Все пурпуры в осадок выпали!
– Все ли?
– А кто не ляпнулся, того декомпрессия доконает!
– Все равно, давайте по-быстрому!
Антон пропустил всех в шлюз подземки (от павильона не осталось даже каркаса) и осмотрелся напоследок. Да, погуляла непогодка… Только Регенерационный, похожий на старинный элеватор, и серый куб энергостанции возвышались среди песчаных холмов. Все остальное – здания, мачты, само основание купола – все было перемешано с песком или разбросано в радиусе сотни километров. Даже подземные бункера разворотило и высосало, как устриц.
Шквалы стихли, ветер задул постоянный и спокойный – уже не к атмосферному заводу, а от него. Закрученная пружина бури разворачивалась обратно, стихая и гася свою энергию.
– Антон! Че ты там копаешься?
– Иду, иду!
Антон осторожно спустился по засыпанному песком эскалатору и прошел воздушный шлюз.
– Все здесь? Серега, будь другом, сделай перекличку!
– Щас! Гаекванда!
– Здесь!
– Кольцов!
– Тут я…
– Щукин!
– Я!
– О'Риардон!
– Туточки.
– Жеже! Как тебя… Виньяль!
– Ici.
– Андреев!
– Я!
У лопнувшей стены Антон увидел Вожжеватова. Мертвого, полузасыпанного песком. Его лицо, забрызганное кровью и покрытое багровыми корочками пыли, было искажено болью. Так и не проснулся, понял Антон, брезгливо разглядывая труп, и не «выпал в осадок». Это декомпрессия так постаралась… Мучил других? Вот и сам помучился.
– Все здесь, Антон!
– Ага, – вздрогнул стажер, – я слышал. А у меня пять штук брони унесло. Черт… зря старался только!
– Ничего не зря! – энергично воспротивился Никольский. – Веди!
Антон зашагал по пустынному и темному туннелю – горели только красные панельки у потолка. Глухое грюканье бронесапог пускало веерное эхо, и создавалось впечатление беспорядочного топота, глухого наката, сквозь который пробивались неожиданно четкие звуки шаркнувшего протектора или клацанья пластин.
А потом свет нагрудных фар бронескафандров отразила гибкая Аэлита. Дошли! Антон схватился за штурвальчик на двери противометеоритного убежища с намалеванным серпом и молотом и раскрутил его. Дверь распахнулась легко, как калитка в палисаднике (мелькнуло видение – берег Южного Буга, парк, усадьба деда, пластмассовые каюки у дощатого причала…). Лучи фар скакнули и осветили бликующие круглые шлемы ополченцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116