– Худжамбо, бвана афанде! – возопил он, да так, что Йенсена, бедного, шатнуло, и ринулся к Жилину. – Х'веве?
– Сиджамбо, Габа! – ответил, посмеиваясь, Жилин и попал в объятия здоровенного масая. – Сикуона веве тангу замани! – выдавил он.
По толпе пронесся шепоток.
– Мой командир был! – похвастался Габа хмыкающему Гирину. – Мы с ним и с нукерами Мехти-хана дрались, и штурмовикам Чанга жару дали – помнишь, на Таити? О-о, а как интернацистам всыпали – до сих пор вспомнить приятно! У моего афанде орденов больше, чем пуговиц на блейзере!
– Габа… – пристыдил Жилин разошедшегося штурмана. – Что люди подумают?
Толпа шумела с одобрением.
– Везет же Габе! – добродушно прогудел Гирин. – Вон, как огурчик! А тут… – Он помассировал мешки под глазами. – Что лыбишься?
– Ликую бо! – радостно вскричал Габа. – Скорблю о нищих телом, ибо не дано им вкусить утех невесомости!
В толпе начался хохот.
– Юрод… – буркнул Гирин. – Ладно, пошли! Мы еще техконтроль не закончили… Пошли, пошли! Насмотришься еще на своего афанде!
– Поговорить уже не даст с человеком!
Толпа с хохотом провожала Габу, а тот весело скалил зубы. Некоторое время из бесконечного коридора Спу еще слышался его голос, вопрошающий «чертова медведя», куда тот так несется, и бас Гирина, советовавший «морану недоделанному» живее перебирать ногами.
Громыко поджал губы и просипел:
– Вот взяли моду… Только и знают, что ругаться…
– Не обижайте моего Максика, – весело сказала Марина. – Это все Габа на него дурно влияет!
– Да оба они хороши, – сказал Громыко. – Когда порознь – люди как люди, а как сойдутся… Все!
– Господа! – воззвал из коридора Йенсен. – Господа, особенно не расходитесь! Сейчас все идем на предполетный медосмотр!
Из толпы послышался вопрос: «А куда идти-то?»
– А вот так вот, по коридору, – любезно пояснил Йенсен, – до самого конца и налево, там будет кают-компания. Вот туда.
Добровольцы дружно повернулись и, беспорядочно клацая магнитными подковами, повалили в коридор.
– Пупа, пупа, пупа, пупа! – грянули в толпе «Марш добровольцев».
– Дзюмба квели капитоли камикадзе! – наяривали в первых рядах.
– Пи-пи, па-си-пупа! – подтягивали сзади. – Ква-кварель! Ква-кварель!
Йенсен открыл в конце коридора круглый люк, и все по очереди стали пролезать через него в кают-компанию. Это был обширный круглый зал со сферическим потолком. Рядышком с прозрачной переборкой, отмеченной красного цвета крестом, полумесяцем, молотом, колесом Сансары и звездой Давида, оболочку станции прорезал огромный круглый иллюминатор. Кто-то завопил:
– Тимка, смотри! Твоя Австралия!
– Bloody ! – восторженно взвыл Тимофей Морган, рыжий и конопатый «осси» , самый молодой метеотехник в группе. – Bloody great!
Жилин тоже подошел. Спу проплывала над Австралией. Песок пустынь светился очень чистым бледно-желтым цветом, леса на этом фоне казались темно-темно-бурыми, чуть ли не черными. Атмосфера была прозрачна до невозможности и полностью свободна от облаков, только какой-то стратолет, несясь на гиперзвуке, оставлял за собою прерывистый инверсионный след – зыбкий пунктир, зачеркивавший Квинсленд наискосок.
– Сугорин, Гупта, Черняк, пожалуйста! – раздался за спиной тонкий голосочек девушки-практикантки.
Все обернулись. Гупта замешкался и вошел к врачу последним, пропустив перед собой длинного как жердь Сугорина и плотного, долгорослого Гошу Черняка.
– Йенсен, Соловейчик, Родин – приготовиться!
Жилин занял очередь, а тут и неразлучная парочка появилась. Штурман и командир «Боры» ввалились в кают-компанию, словно из 3-го «Б» на переменку выскочили – сразу стало шумно и тесно. Габа хихикал, вертел головой и хлопал себя по бокам, а русский медведь о чем-то с азартом ему повествовал. «С виду – свирепый гризли, – пришло в голову Жилину, – а ведь по натуре своей – большой плюшевый мишка…»
– Кто крайний? – закричал Габа.
– Я, – отозвался Жилин.
– Мы за тобой, афанде! Ну-ну… – подбодрил штурман командира.
– Ну, что… – затянул командир, – было это аж в позатом году. Афросоюзу только-только передали две ядерные ракеты – старую «Шелонь» и почти что новую «Стрелу» – и меня к ним инструктором прикрепили. Ага… Ну, пока я доехал до Найроби, пока нас устроили в общежитии университета – деньги, считай, все вышли. Африка же, за все платишь наличкой – да, настоящими бумажными деньгами! Я с собой привез маленько, да все раздарил… (Добровольцы подходили и обступали Гирина.) И вот буквально на другой день мне приходит перевод на 500 рублей. Мой аванс. Ну, думаю, живем!
– А что это такое – перевод? – робко спросили из толпы.
– А… Ну, это когда деньги тебе по почте присылают. Как письмо. Ага… А почта там рядом, на Муинди Мбингу-стрит, ну, ты знаешь… (Габа кивнул.) Ага… Я туда. Так и так, говорю, вот, денежки мне пришли. Как мне их получить? И сую свою писульку. А за стеклом негритяночка, симпопончик такой, даже не обтянутая – облитая своим костюмчиком, тычет мне другую, чистую бумажку. «Хапана , – говорит, – хапана». Сначала, мол, заполните. Ну, ладно, думаю. Достаю стило, пишу – фамилию вывожу, имя проставляю… И тут – стоп! «Личный номер в паспорте». Я-то совсем забыл, что паспорт нужен! Я ж его сроду в руках не держал, паспорт этот. Привык, что везде компы. А тут – здрасьте, приехали!
Ну, что делать, пришлось идти за паспортом. А теплынь такая на улице, джакаранды в цвету – тротуара не видно, все усыпано фиолетовым… Поднимаюсь я к себе, лап-лап по карманам – нету паспорта! Все сумки перешарил – нету! И ведь я же помню, что он у меня был! Нам их всем перед отъездом выдали – синенькая такая карточка, там стереофото мое – ну, все, как полагается, и вот на тебе! Неужто, думаю, посеял? Вот гадости!
Иду я на почту, руками вожу, вздыхаю тяжко – нету, мол, паспорта, тю-тю! Негритяночка мне посочувствовала, конечно, языком поцокала и говорит – тогда несите другой документ. Щас, говорю, моментом! Возвращаюсь в комнату, достаю членский билет Питерского Клуба Межпланетников и дую обратно на почту. Вот, говорю, билет. А негритяночка мне из-за стекла: «Хапана, хапана!» По членскому, втолковывает, можно на сумму до 50 рублей, а у вас целых 500! Нужно, вдалбливает, удостоверение личности! Ну что ты будешь делать! Я опять в общагу– искал, искал… Ну все перерыл – нету паспорта! Ну хоть ты тресни! Я на почту. В четвертый раз, – поднял Гирин палец.
Габа хихикнул, добровольцы пересмеивались, а те, кто подошел позже, пристраивались к веселящимся и заранее улыбались.
– Ну и вот, – продолжал командир «Боры». – Подхожу – моя негритяночка мне уже улыбается: узнала! Я ей объясняю: м'дами , ну, потерял я этот паспорт, понимаете? А может, и ухитили, не знаю. Войдите, говорю, в положение! Дайте по билету хоть 50!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116