- Доктор сказал мне избегать жареной пищи, но я, честно говоря, не вижу в ней вреда. Я же все равно умираю, верно?
Она взяла кусочек жареного аллигатора и попробовала.
- Здорово, а? - спросил Тул.
Морин энергично покивала, продолжая жевать. И жевать.
- Та еда, которой нас тут кормят, просто сущий кошмар, - прошептала она. - Свежая птица - настоящее пиршество.
- Хорошо, что понравилось. Ладно, мне пора.
- Уже? Пожалуйста, останься, поговорим.
- У меня важная встреча по делам.
- Это ночью-то? Интересно, что за дело такое.
- Клиента охранять, - ответил Тул.
Синие глаза Морин заискрились:
- Это так интересно, Эрл. Ты каких людей охраняешь? Сановников? Дипломатов? Нет, наверное, дельцов от шоу-бизнеса, точно.
- Не то чтобы.
- А. - В ее голосе послышалось разочарование.
- Щас я доктора охраняю, - сообщил Тул, хотя сам считал, что с Чазом Перроне это просто халтура.
- Доктора? Вот это да!
- Тока он людей не лечит. Он это, типа, ученый.
- Наверное, очень важный человек, раз ему нужна личная охрана, - сказала Морин.
- Я б тебе порассказал.
- Он сейчас с тобой? Мне бы хотелось с ним встретиться.
- Он не чтоб хорош, - возразил Тул, - чесслово. Много о себе думает, но, етить, у ниггеров и мексов, которые для меня помидоры собирали, куда больше мозгов, чем…
Костлявый кулак Морин выстрелил Тулу прямо под дых. Он согнулся вдвое и выдохнул, как спустившее тракторное колесо.
- Эрл! Как тебе не стыдно! - воскликнула она. - Никогда не говори при мне таких отвратительных слов.
Он вцепился в перила кровати и медленно выпрямился.
- Что бы сделала твоя мама, - гнула свое Морин, - если б она была жива и это услышала?
- Она меня научила, - прохрипел он. - Она и папаша.
- Тогда им тоже должно быть стыдно. Вот, возьми, - она взяла со столика бумажный стаканчик, - попей воды. Полегчает.
- Етить, - сказал Тул и присосался к стакану. Чокнутая старуха его ударила. За всю свою жизнь он не мог припомнить случая, чтобы кто-нибудь врезал ему и не получил сдачи. Однажды он чуть не покалечил парочку несчастных мексиканцев только за то, что они странно посмотрели на него в винном магазине.
Сейчас, глядя на Морин, хрупкую и ломкую, точно осенний лист, Тул понимал, что может убить ее одним пальцем. Но вот что странно: он совсем этого не хотел. И не то чтобы ему приходилось сдерживаться, он просто не хотел причинять вреда этой женщине, несмотря на то, что она сделала. И он не злился, что еще больше сбивало с толку. Он ощущал - сам не зная отчего - только сожаление.
Он услышал, как говорит об этом вслух. Морин потянулась и ухватила его за рукав.
- Мне тоже очень жаль, Эрл, что я тебя ударила. Это было не слишком по-христиански, - сказала она. - Тебе хватает лекарств?
- О да, мэм. Тех пластырей, которые с утра, по-мойму, до выходных хватит.
- Знаешь, мой муж был полицейским в Чикаго.
- Да, вы грили, мэм.
- Однажды он произнес слово «ниггер». Я слышала, как оно сорвалось у него с языка, - сказала Морин. - Он говорил по телефону со своим сержантом или вроде того. Он сказал: «Какой-то ниггер ограбил корейскую бакалейную лавку, и мы его загнали в озеро Мичиган». Когда он повесил трубку, я прикоснулась к его плечу - а он тоже был парень здоровенный, - и сказала: «Патрик, если я еще хоть раз услышу это кошмарное слово, я заберу детей и уеду жить в Индианаполис, к тете Шэрон». И знаешь что?
- Он так никогда больше не грил.
Она улыбнулась:
- Именно, Эрл. Ты веришь, что Господь создал нас всех по образу и подобию своему?
- Чё-то я не всегда уверен, - сказал Тул и скрестил руки на животе на случай, если она захочет еще раз ему врезать.
- Если честно, я и сама иногда сомневаюсь, - сообщила Морин. - Тут есть одна медсестра, Эрл, и я уверена, ее одолжили прямо в адских глубинах. Она называет нас на «с»! Но знаешь, во что я верю? Можно я тебе скажу? Потом я тебя отпущу.
- Конечно, - согласился Тул.
- Я верю, что никогда не поздно измениться. Мне восемьдесят один год, но я все еще верю, что завтра могу стать лучше, чем сегодня. Вот во что я буду верить, пока мои завтра не кончатся, - сказала она. - И еще - ты обещал сходить к хирургу.
- Да, я помню.
- Насчет той пули в твоей сам-знаешь-чем.
- Дел было по горло, - сказал Тул.
- Послушай меня, юноша. Жизнь слишком коротка, чтобы тащить на своих плечах такой крест.
- Да, мэм.
- А теперь иди, пока не пропустил свою встречу, - разрешила она. - И будь осторожен.
- Не волнуйтесь.
- Куда бы ты ни собирался. - Морин покосилась на него. - Иди, Эрл.
Она пергаментной рукой указала на дверь и вновь уставилась в телевизор.
Тул молчал всю дорогу до Флорида-Сити, и Чаз Перроне был этому рад. Он не думал о встрече с шантажистом, он фантазировал о том, каково это - иметь тринадцать миллионов, в том потрясающем случае, если завещание, подписанное именем Джои, окажется подлинным. Ирония поистине грандиозна, ведь она не оставила бы Чазу ни цента, если бы подозревала его в фальсификации данных по Эверглейдс. Поскольку завещание подписано всего несколько недель назад, оно может оказаться настоящим, только если Джои так ничего и не узнала о сделке Чаза с Редом…
А значит, он убил ее без причины - по крайней мере, по неверной причине.
От этой мысли закружилась голова и затошнило. Пока не доказано обратное, Чаз решил придерживаться более благовидной гипотезы, что Карл Ролвааг подделал документ, чтобы его запугать.
- Я жрать хочу, - проворчал Тул и резко вырулил на парковку закусочной.
- Принеси мне колу и картошки, - попросил Чаз.
- Сам поди да возьми.
Чаз спрятал пистолет под передним сиденьем и последовал за Тулом в ресторан. Чаз умолял и убеждал Реда предоставить другого телохранителя, но Ред отказал, заявив, что Тул надежен, как скала.
«Скорее, туп как пробка», - подумал Чаз. Они сидели в кабинке, Тул исступленно грыз сэндвич с индейкой размером с футбольный мяч.
- А где пистолет? - спросил Тул, плюясь полупрожеванным латуком.
Чаз показал на машину за окном.
- Когда-нибудь в людей стрелял? - спросил Тул.
- Нет.
- А ваще в кого-нибудь стрелял?
- В птиц, - ответил Чаз.
Ребенком он палил из дробовика по ласточкам и певчим птичкам, которые будили его по утрам.
- Нечего баловаться с пушкой, если практики нету, - сказал Тул. - Один тип меня уже подстрелил, больше не надо.
- Не беспокойся.
На въезде в Национальный парк Эверглейдс лесник поинтересовался, почему у них нет рыболовных снастей и палаток. К его киоску было прикноплено объявление, запрещавшее проносить в парк огнестрельное оружие.
- У нас встреча с друзьями, - объяснил Чаз. - Торн-бургами. Они в новехоньком «эйрстриме» с мичиганским номером. На переднем сиденье ирландский сеттер по кличке Микки. Еще не проезжали такие?
- Не могу вам сказать. Я только что заступил на дежурство.
- Ну, думаю, мы их найдем. - И Чаз весело помахал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98