На похоронах случился серьезный политический инцидент. Бедфорд, перенявший у своего покойного старшего брата властные манеры, распоряжался траурными мероприятиями, нисколько не заботясь при том о чувствах французов. Результат не заставил себя долго ждать. Филипп Добрый отказался приехать и прислал вместо себя бургундского дворянина, Юга де Ланнуа. Герцог Бретонский также отказался присутствовать. Таким образом, на похоронах не оказалось ни одного принца, поскольку остальные были арестованы или высланы.
Изабо Баварская попросту не явилась, не удосужившись дать никакого объяснения по поводу своего отсутствия.
Похороны состоялись во вторник 9 ноября 1422 года. Жизнь в городе замерла. В домах никого не осталось: весь Париж высыпал на улицы.
В девять часов кортеж отправился за гробом во дворец Сент-Поль, чтобы перевезти его в собор Парижской Богоматери. Во главе процессии шли двести пятьдесят факельщиков. За ними, звоня своими колокольчиками, шагали двадцать четыре глашатая.
Далее следовали священнослужители: впереди нищенствующие ордены, затем черное духовенство, капитул собора Парижской Богоматери, епископы и аббаты. Следом — члены королевского дома, с геральдическими лилиями на груди. И, наконец, позади главного камердинера усопшего плыл гроб.
Его несли пятьдесят человек. Он был застелен золотым покрывалом. Сверху лежала кукла, изображающая короля, одетая в синюю мантию с золотыми геральдическими лилиями. Лицо из специально обработанной кожи было выполнено по гипсовому слепку, сделанному сразу же после смерти; на голову приклеены настоящие волосы. Руки в перчатках сжимали скипетр.
Никто из присутствующих не знал, кому пришла в голову идея подобного спектакля, но эффект оказался потрясающим. Несчастный безумный король был точь-в-точь этой куклой, которую несли по Парижу, — пустая оболочка, которой придали подобие жизни.
В конце процессии ступали камергеры, знатные горожане, пажи, писари, а, завершая ее, в одиночестве шествовал сам Бедфорд.
В соборе Парижской Богоматери была отслужена первая погребальная месса. Под похоронный звон и звуки труб процессия направилась в Сен-Дени, куда прибыла уже ночью.
Собственно похороны состоялись на следующий день, 10 ноября. Уже было приготовлено место рядом с могилами родителей усопшего, Карла V и Жанны де Бурбон. После заупокойной службы могилу окружили герольды с опущенными книзу знаменами, на которых были золотом вышиты геральдические лилии.
Один из глашатаев выступил вперед, и в соборе разнесся его сильный голос:
— Помилуй и прости, Господи, благороднейшего и добрейшего государя Карла Шестого, короля Франции.
После недолгой тишины он заговорил вновь, столь же громко:
— Даруй, Господи, благую жизнь Генриху Шестому, королю Англии и Франции, милостью Божией нашему государю и повелителю.
Герольды одновременно подняли знамена и воскликнули:
— Да здравствует король!
Церемония была завершена…
На пути обратно в Париж Бедфорд демонстративно шагал впереди всех, перед ним несли лишь обнаженный королевский меч, символ регентской власти. Народ был подавлен вдвойне: к потере любимого короля добавилась вызывающая наглость победителя.
Собственно процессии позади Бедфорда никакой и не было. Те, кто присутствовали на церемонии, возвращались, не соблюдая никакого порядка. Священники, дворяне, горожане валили все вперемешку…
Адам и Лилит держались впереди. На Адаме были сверкающие доспехи, которые он заказал себе на деньги, полученные от Изабо Баварской, и новенький герб на груди. Лилит в знак траура сменила красный плащ на черный и тоже сделала себе новый «герб слез» — ведь любовь вернулась.
Как она и предполагала, маленький Филипп вскоре возвратился в дом Вивре, и с того дня новая «мать» окружила его самой нежной заботой…
Рядом с собой они видели английского регента и меч Франции. Они снова сделались богатыми и знатными, у них вновь имелся законный наследник, сын, их дело окончательно восторжествовало. День траура стал для господ де Сомбреном днем истинной радости. Однако впредь следовало соблюдать осторожность: жизнь ясно показала, до какой степени фортуна бывает изменчива и капризна.
Впрочем, ничто не мешало Адаму радоваться, и казалось, не найдется в мире ничего, что способно было бы испортить его хорошее настроение…
Когда толпа стала расходиться, он отыскал представителя Филиппа Доброго, Юга де Ланнуа, чтобы поприветствовать его и узнать новости о герцоге.
Ланнуа сердечно принял господина де Сомбренома и сообщил ему, что в прошлом июле их хозяин потерял свою супругу, Мишель Французскую. Адам приготовился было произнести приличествующие случаю слова соболезнования, но собеседник прервал его:
— Всем и каждому известно, что герцог Филипп никогда не любил свою супругу. Он сразу же стал подумывать о новом браке. И уже сделал выбор.
— И на ком же его выбор остановился?
— Это Бонна д'Артуа, вдова графа Неверского, брата Иоанна Бесстрашного, который погиб при Азенкуре. Она совершенно очаровательна.
Адам не поверил собственным ушам.
— Но это же его тетка!
— Жена дяди — это не совсем одно и то же. Церковь, разумеется, даст разрешение.
Адам не способен был дослушать до конца. Он несколько раз повторил:
— Его тетка! Тетка!
И, к великому удивлению Юга де Ланнуа, разразился громким смехом.
***
Юдифь слегла сразу же после той памятной ночи, когда произошло столкновение с Царицей Ночи. Невыносимое напряжение тех минут не прошло даром, и старое сердце не выдержало.
Она не умерла, но впала в состояние крайней слабости, и было очевидно, что ей уже не оправиться. Прекрасно знакомая с тайнами медицины, старая еврейка лечила себя сама. Она заперлась в своей спальне, и никому, кроме Франсуа и ее личной служанки, доступа туда не было.
Минул год после всех этих событий. Искра жизни, тлеющая в теле Юдифи, неудержимо угасала. Франсуа был серьезен и печален. С Юдифью исчезнет последний представитель его поколения. Он со своим долголетием обречен пережить всех, кого любил. Франсуа давно знал это, но так и не смог привыкнуть к этой особой форме одиночества…
Когда-то очень давно, в Испании, когда Франсуа воевал бок о бок с дю Гекленом, Юдифь была его любовницей. Но только гораздо позднее она стала по-настоящему близким ему человеком и заняла свое истинное место подле него.
Юдифь была из тех, кто дает потайной ключ к знаниям. Без нее Франсуа ничего не смог бы сделать: она сопровождала его шаг за шагом, с первой до третьей ступени Деяния. В алхимии она была его супругой, его госпожой Пернеллой. Юдифь разделяла с ним опасности и надежды до самого их блистательного и символического единения в потоке света…
Во второе воскресенье ноября 1422 года, когда Франсуа молился в часовне, служанка Юдифи пришла сказать ему, что хозяйка просит его прийти без промедления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192