Франсуа узнал его издалека: это был Луи, его сын. Луи де Вивре уже перешел от юности к зрелости, но сохранил свою выправку и стать.
Франсуа не без тревоги спрашивал себя, какой будет их встреча после разлуки. Но долго размышлять об этом у него не было времени. Подъехав к отцу, Луи перегородил ему путь, заставив его лошадь взвиться на дыбы.
— Стойте, отец! Речь идет о вашей жизни!
Франсуа в недоумении остановился. Ему показалось, что он вновь слышит голос того старика из леса: «Стой, благородный король! Тебя предали!..» Луи торопливо заговорил:
— Вивре стал английским бастионом. Там вас ожидает смерть. Следуйте за мной. Я отведу вас в безопасное место.
Франсуа не двигался. Несмотря на возраст, он не утратил своего обычного хладнокровия. Даже в самой необычной ситуации его реакцию отличали взвешенность и здравый смысл.
— Почему я должен верить вам? Возможно, вы как раз пытаетесь заманить меня в ловушку.
— Я говорю правду! Поверьте мне, отец!
Франсуа закрыл глаза.
— Пусть будет так. Объяснитесь!
— Вивре заправляет теперь Иоанн Четвертый, незаконнорожденный сын Скаэра. Я получил задание привести вас туда, где вы немедленно будете преданы смерти. Умоляю вас довериться мне. То, что я вам скажу, может вызвать у вас сомнение, но в моей жизни лишь два идеала: служить Франции и прославить мой герб. Заклинаю вас именем моей матери!
Франсуа открыл глаза. Он не утратил способности судить о людях по голосу. Речь Луи была сбивчивой и недоступной его пониманию, но одно было очевидно: он говорил правду. И Франсуа просто произнес:
— Я верю вам.
Лицо Луи выразило невероятное облегчение. Он пустил свою лошадь в галоп, и Франсуа сделал то же самое.
— Как же Вивре оказался в руках англичан?
— Это я им его отдал.
— Что вы такое говорите?
— Иначе не могло быть. Я — один из советников Иоанна Четвертого.
Потрясение Франсуа было столь велико, что в течение какого-то времени он не мог произнести ни звука. Наконец, он проговорил почти беззвучно:
— Может, объясните мне?
Они только что доскакали до поляны, за которой виднелся густой лес. Луи указал на узкую тропинку.
— Туда.
— Куда она ведет?
— В одно убежище, о котором никто не знает.
Это был мрачный путь, настоящее ущелье. Луи только что признался отцу в худшем из предательств, и, тем не менее, Франсуа следовал за ним. Ибо голос сына не мог лгать. Это был голос благородный, искренний, любящий.
Они спешились одновременно.
После довольно долгого пути, проделанного в полном молчании, Луи раздвинул густые ветки, и открылся вход в пещеру. Отверстие оказалось достаточно большим, чтобы туда могли войти и лошади. Затем Луи прикрыл за ними вход, оставил животных и стал карабкаться по самодельной лестнице, сделанной из связанных ветвей.
— Я открыл это убежище случайно, когда еще был ребенком. Я часто приходил сюда помечтать.
— Вот как? Я никогда не замечал.
— Вы всегда были в отъезде, отец.
Голос сына был грустным. Франсуа ощутил укол в сердце и еще раз осознал, насколько же плохо он знал собственного сына. Так значит, Луи мечтал! Когда появлялась возможность, он забирался в эту пещеру и здесь чувствовал себя защищенным от мира, а может быть, и от него тоже.
Они добрались до открытой площадки. Внизу, под ногами, весь лес был как на ладони. Отсюда можно было видеть всех, кто проезжал мимо, оставаясь незамеченным.
Луи сел.
— Вот здесь.
Впервые за все это время Франсуа внимательно взглянул на сына. Бесспорно, он был красив. Красив до такой степени, что отсутствие правой руки не бросалось в глаза. Был он среднего роста, но хорошо сложен, с правильными чертами лица. В глазах светился ум. Аккуратно остриженные короткие волосы были великолепны: черные, цвета воронова крыла и столь блестящие и тонкие, что казались шелковыми…
Наконец Франсуа вернулся к действительности.
— Вы знаете, что случилось с королем?
— Да, в Вивре был гонец. Если разум не вернется к Карлу Шестому, придется следовать за герцогом Орлеанским, потому что герцоги Беррийский и Бургундский не заслуживают никакого доверия, Бургундский — в особенности.
— Похоже, вы в курсе всех событий.
— Это естественно, отец.
Над Вивре и его окрестностями вставал чудесный день. После стольких волнений Франсуа постепенно приходил в себя.
— Теперь объясните мне все.
— После замужества Изабеллы я покинул Вивре. Мне хотелось действовать, но, лишившись руки, я потерял и возможность выбора. Я решил шпионить за бретонским двором в пользу короля Франции. Я прибыл в Париж, и мое предложение было принято. Затем я отыскал Иоанна Четвертого, который тотчас же сделал меня своим советником.
— И он ни разу не заподозрил вас?
— Ни разу.
— Но моей крестной была Жанна де Пентьевр, и я всегда сражался против него!
— Именно так.
— Не понимаю…
Внезапно Луи смутился.
— Понимаете, отец… Ходили слухи, — под которыми нет, конечно, никаких оснований, — что, когда я был ребенком, между нами не было… понимания…
Теперь настала очередь Франсуа смутиться. Луи между тем продолжал:
— Когда я впервые предстал перед Иоанном, я кипел ненавистью по отношению к вам. Я заявил, что хочу посвятить свою жизнь мщению. И это было встречено весьма благосклонно. К несчастью, мне пришлось пожертвовать Вивре, иначе мне бы не поверили.
Франсуа покачал головой.
— А Куссон?
— Герцог потребовал и его тоже. Зная, что этот наш замок неприступен, я послал тайную депешу Мардохею Симону, приказав ему не слушаться меня ни в коем случае. И когда я отдал ему официальный приказ открыть мне ворота, он отказался. Успокойтесь, Куссон принадлежит нам. И Вивре тоже вернется к нам, когда наступит подходящий момент.
Франсуа посмотрел на сына с недоумением. Уверенность, с которой говорил Луи, непринужденность, с которой он разбирался в вещах, для него, Франсуа, совершенно чуждых и непонятных, приводили Франсуа в замешательство.
— И что вы делаете при бретонском дворе?
— Мало говорю, много наблюдаю и слушаю.
— И зачем все это?
— А почему, как вы думаете, король Франции был так уверен, что соглашение с Иоанном Четвертым невозможно?
— Так это ваша работа?
— Моя и других. Король Франции всегда выслушивал все стороны, прежде чем принять решение. Это мудрец. То есть он был мудрецом…
После недолгого молчания Луи продолжил свою удивительную исповедь:
— Но эффективнее всего я действую даже не при бретонском дворе, а при английском.
— Вы уже ездили туда?
— Дважды. И собираюсь поехать снова. Когда Ричард Второй начал проводить политику сближения с Францией, герцог Бретонский решил послать к нему шпиона. Выбор, естественно, пал на меня.
— Почему «естественно»?
Луи де Вивре грустно улыбнулся.
— Вы забываете, что я наполовину англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Франсуа не без тревоги спрашивал себя, какой будет их встреча после разлуки. Но долго размышлять об этом у него не было времени. Подъехав к отцу, Луи перегородил ему путь, заставив его лошадь взвиться на дыбы.
— Стойте, отец! Речь идет о вашей жизни!
Франсуа в недоумении остановился. Ему показалось, что он вновь слышит голос того старика из леса: «Стой, благородный король! Тебя предали!..» Луи торопливо заговорил:
— Вивре стал английским бастионом. Там вас ожидает смерть. Следуйте за мной. Я отведу вас в безопасное место.
Франсуа не двигался. Несмотря на возраст, он не утратил своего обычного хладнокровия. Даже в самой необычной ситуации его реакцию отличали взвешенность и здравый смысл.
— Почему я должен верить вам? Возможно, вы как раз пытаетесь заманить меня в ловушку.
— Я говорю правду! Поверьте мне, отец!
Франсуа закрыл глаза.
— Пусть будет так. Объяснитесь!
— Вивре заправляет теперь Иоанн Четвертый, незаконнорожденный сын Скаэра. Я получил задание привести вас туда, где вы немедленно будете преданы смерти. Умоляю вас довериться мне. То, что я вам скажу, может вызвать у вас сомнение, но в моей жизни лишь два идеала: служить Франции и прославить мой герб. Заклинаю вас именем моей матери!
Франсуа открыл глаза. Он не утратил способности судить о людях по голосу. Речь Луи была сбивчивой и недоступной его пониманию, но одно было очевидно: он говорил правду. И Франсуа просто произнес:
— Я верю вам.
Лицо Луи выразило невероятное облегчение. Он пустил свою лошадь в галоп, и Франсуа сделал то же самое.
— Как же Вивре оказался в руках англичан?
— Это я им его отдал.
— Что вы такое говорите?
— Иначе не могло быть. Я — один из советников Иоанна Четвертого.
Потрясение Франсуа было столь велико, что в течение какого-то времени он не мог произнести ни звука. Наконец, он проговорил почти беззвучно:
— Может, объясните мне?
Они только что доскакали до поляны, за которой виднелся густой лес. Луи указал на узкую тропинку.
— Туда.
— Куда она ведет?
— В одно убежище, о котором никто не знает.
Это был мрачный путь, настоящее ущелье. Луи только что признался отцу в худшем из предательств, и, тем не менее, Франсуа следовал за ним. Ибо голос сына не мог лгать. Это был голос благородный, искренний, любящий.
Они спешились одновременно.
После довольно долгого пути, проделанного в полном молчании, Луи раздвинул густые ветки, и открылся вход в пещеру. Отверстие оказалось достаточно большим, чтобы туда могли войти и лошади. Затем Луи прикрыл за ними вход, оставил животных и стал карабкаться по самодельной лестнице, сделанной из связанных ветвей.
— Я открыл это убежище случайно, когда еще был ребенком. Я часто приходил сюда помечтать.
— Вот как? Я никогда не замечал.
— Вы всегда были в отъезде, отец.
Голос сына был грустным. Франсуа ощутил укол в сердце и еще раз осознал, насколько же плохо он знал собственного сына. Так значит, Луи мечтал! Когда появлялась возможность, он забирался в эту пещеру и здесь чувствовал себя защищенным от мира, а может быть, и от него тоже.
Они добрались до открытой площадки. Внизу, под ногами, весь лес был как на ладони. Отсюда можно было видеть всех, кто проезжал мимо, оставаясь незамеченным.
Луи сел.
— Вот здесь.
Впервые за все это время Франсуа внимательно взглянул на сына. Бесспорно, он был красив. Красив до такой степени, что отсутствие правой руки не бросалось в глаза. Был он среднего роста, но хорошо сложен, с правильными чертами лица. В глазах светился ум. Аккуратно остриженные короткие волосы были великолепны: черные, цвета воронова крыла и столь блестящие и тонкие, что казались шелковыми…
Наконец Франсуа вернулся к действительности.
— Вы знаете, что случилось с королем?
— Да, в Вивре был гонец. Если разум не вернется к Карлу Шестому, придется следовать за герцогом Орлеанским, потому что герцоги Беррийский и Бургундский не заслуживают никакого доверия, Бургундский — в особенности.
— Похоже, вы в курсе всех событий.
— Это естественно, отец.
Над Вивре и его окрестностями вставал чудесный день. После стольких волнений Франсуа постепенно приходил в себя.
— Теперь объясните мне все.
— После замужества Изабеллы я покинул Вивре. Мне хотелось действовать, но, лишившись руки, я потерял и возможность выбора. Я решил шпионить за бретонским двором в пользу короля Франции. Я прибыл в Париж, и мое предложение было принято. Затем я отыскал Иоанна Четвертого, который тотчас же сделал меня своим советником.
— И он ни разу не заподозрил вас?
— Ни разу.
— Но моей крестной была Жанна де Пентьевр, и я всегда сражался против него!
— Именно так.
— Не понимаю…
Внезапно Луи смутился.
— Понимаете, отец… Ходили слухи, — под которыми нет, конечно, никаких оснований, — что, когда я был ребенком, между нами не было… понимания…
Теперь настала очередь Франсуа смутиться. Луи между тем продолжал:
— Когда я впервые предстал перед Иоанном, я кипел ненавистью по отношению к вам. Я заявил, что хочу посвятить свою жизнь мщению. И это было встречено весьма благосклонно. К несчастью, мне пришлось пожертвовать Вивре, иначе мне бы не поверили.
Франсуа покачал головой.
— А Куссон?
— Герцог потребовал и его тоже. Зная, что этот наш замок неприступен, я послал тайную депешу Мардохею Симону, приказав ему не слушаться меня ни в коем случае. И когда я отдал ему официальный приказ открыть мне ворота, он отказался. Успокойтесь, Куссон принадлежит нам. И Вивре тоже вернется к нам, когда наступит подходящий момент.
Франсуа посмотрел на сына с недоумением. Уверенность, с которой говорил Луи, непринужденность, с которой он разбирался в вещах, для него, Франсуа, совершенно чуждых и непонятных, приводили Франсуа в замешательство.
— И что вы делаете при бретонском дворе?
— Мало говорю, много наблюдаю и слушаю.
— И зачем все это?
— А почему, как вы думаете, король Франции был так уверен, что соглашение с Иоанном Четвертым невозможно?
— Так это ваша работа?
— Моя и других. Король Франции всегда выслушивал все стороны, прежде чем принять решение. Это мудрец. То есть он был мудрецом…
После недолгого молчания Луи продолжил свою удивительную исповедь:
— Но эффективнее всего я действую даже не при бретонском дворе, а при английском.
— Вы уже ездили туда?
— Дважды. И собираюсь поехать снова. Когда Ричард Второй начал проводить политику сближения с Францией, герцог Бретонский решил послать к нему шпиона. Выбор, естественно, пал на меня.
— Почему «естественно»?
Луи де Вивре грустно улыбнулся.
— Вы забываете, что я наполовину англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192