— Ну так ищи, если хватит мужества. Только не забывай про шахматы.
— Я хотел бы попросить тебя еще об одной милости.
— Тебе не кажется, что сегодня я и так сделал достаточно?
— Это может оказаться полезным не только мне, но и тебе. Мой брат — воин, каких мало. Вместо того чтобы посылать его на работу в карьер, почему бы не воспользоваться его военным опытом?
— Ты полагаешь, мои люди не умеют сражаться?
— Только попробуй. Ты ничем не рискуешь.
Правитель Хамы долгим взглядом посмотрел на своего раба, который осмелился говорить с ним с такой уверенностью.
— Думаю, ты сошел с ума, черная ладья. Именно поэтому я и уступаю тебе. С безумцами не спорят.
Назавтра солдаты пришли за Франсуа рано поутру, когда он, покинув свою вырытую в холме нору, собирался отправиться в карьер. Вместо этого ему пришлось последовать за ними совсем в противоположную сторону. Он не понимал, куда и зачем его ведут. Так добрались они до Хамы, и путь длился целый день, а на заре следующего дня они оказались в садах дворца.
Охранники как раз тренировались, сражаясь на кривых турецких саблях. Это были сильные и здоровые парни, обладающие, несмотря на кажущуюся неповоротливость, необыкновенной ловкостью. Повинуясь приказам Абдул а Феды, который в тот день сам руководил упражнениями, они невероятно быстро вращали над головами сабли, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, приседая на корточки, подпрыгивая, — и все это необычайно слаженно и проворно. Ни один балет не был поставлен лучше, и ни один танец не мог показаться прекраснее…
Заметив появление Франсуа на Богине, Абдул Феда дал ему знак спешиться и подойти. Рядом с правителем держался какой-то торговец-еврей, случайно оказавшийся во дворце, — его попросили быть переводчиком.
— Твой брат предположил, что ты лучший воин, чем мои люди. Посмотри на них хорошенько и, если найдешь какой-нибудь недостаток, скажи мне. Если нет, отправишься туда, откуда пришел.
Тон господина был довольно резким. По всей вероятности, правитель Хамы не был человеком, способным проявлять терпение.
Франсуа понял важность этой ситуации. Реагировать надлежит быстро. Он смотрел на идеально отрепетированный танец, движения которого казались безукоризненными. Если через несколько мгновений он не найдет, что сказать, ему придется возвращаться в свой белый ад, и на этот раз навсегда.
Солдат было около тридцати. Франсуа отчаянно всматривался в их движения, пытаясь найти хоть какой-нибудь недостаток. Но нет, они походили на отлично работающие автоматы. Разве что… Да, у одного наблюдалась какая-то неточность в движениях.
Франсуа пришла в голову удачная мысль. Он показал переводчику на солдата:
— Я хотел бы поговорить с этим человеком.
Торговец перевел просьбу, солдат подошел, и Франсуа, опять-таки с помощью переводчика, стал его расспрашивать:
— Ты не так ловок, как другие. Почему?
— Просто левой рукой я владею лучше, чем правой. Если бы я делал движения в другую сторону, у меня получалось бы лучше.
— Покажи!
Солдат исполнил приказание. В самом деле, взяв саблю в левую руку и двигаясь в обратную сторону, он добился гораздо лучших результатов, хотя и не превзошел товарищей.
Абдул Феда, следивший за диалогом, не выдержал и вмешался:
— Чего ты хочешь от этого человека?
— Прикажи ему сразиться левой рукой с любым из твоих солдат.
По приказу Абдула Феды от группы отделился человек — без сомнения, лучший воин из всех. Он ловко стал биться на саблях, но, к всеобщему удивлению, вскоре оказался повержен. Если бы это был настоящий бой, а не тренировка, он был бы уже убит.
Когда Абдул Феда вновь заговорил с Франсуа, тон его заметно смягчился:
— Это действительно странно! Как ты это объяснишь?
— Очень трудно сражаться с левшой, разве только человек специально обучен этому. Даже лучшие из воинов могут попасться в такую ловушку.
— И что ты предлагаешь?
— Объехать страну в поисках левшей и набрать из них личную гвардию для тебя. Это будет непобедимое войско.
— Ты сумеешь их обучить?
— Да. Это искусство мне знакомо.
Правитель Хамы похлопал Франсуа по плечу.
— Твой брат был прав: воистину, ты исключительный воин. С завтрашнего дня поедешь по деревням и начнешь собирать людей. Ты обучишь их и станешь начальником моей гвардии. Отныне ты будешь жить во дворце и можешь ходить куда захочешь, только не в гарем. У тебя есть какое-нибудь пожелание?
Франсуа подумал о Ги де Ферьере, воспоминания о котором помогли ему найти решение. В самом деле, левши играли важную роль в его жизни! Он склонился перед правителем.
— Я хотел бы увидеться с братом.
— Он в библиотеке. Тебя туда проводят.
Встреча была радостной. Братья рассказали друг другу все, что произошло с ними за те десять месяцев, пока они не виделись. Франсуа спросил у Жана, нашел ли он книгу. Тот ответил, что нет, но ему кажется, что он уже подбирается к ней. Под конец Жан посоветовал:
— Восстанавливай боевые навыки, вот твоя задача. Если я отыщу книгу, тебе придется защищать ее.
Назавтра рано утром Франсуа во главе небольшого отряда выехал из дворца. Он с трудом осознавал невероятные перемены, которые произошли в его жизни. Все в самом деле зависело от Жана. Почему так происходило, было недоступно его пониманию, да это и не так важно. Франсуа оставалось только довериться брату и не сопротивляться. Он упивался свободой, он скакал на Богине и забавлялся удивлению прохожих, не понимающих, как это вышло, что христианин командует солдатами-сарацинами.
Несколькими днями позже Франсуа обратился к Абдулу Феде за еще одной милостью. Поскольку торговец-еврей отбывал в Европу, Франсуа попросил дозволения отправить письмо родным.
Послание оказалось длинным. Франсуа подробно описывал в нем все события, произошедшие с ним со дня отъезда. Он посылал самые искренние пожелания счастья своей дочери Изабелле и Раулю де Моллену, которые должны были пожениться два года назад, и их ребенку, если таковой уже родился. Он благодарил своего сына Луи за письмо, говорил, как был тронут его благородством. Сожалел о том, что не ценил его по достоинству, когда был моложе, и подавал ему отеческое благословение.
Заканчивал Франсуа уверениями в том, что, несмотря на положение раба, жизнь его отнюдь нельзя назвать несчастной благодаря благосклонности хозяина, и объяснял, как Жан может добиться их освобождения.
Но освобождение наступило не так скоро, как можно было бы ожидать. Прошел еще год, а в положении братьев Вивре не произошло особых изменений. Франсуа, собравший тридцать молодых левшей, методично и твердо обучал их, как он умел делать. Сам он упражнялся с кривой турецкой саблей, радуясь возможности обучиться владению оружием, доселе ему не знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192