Пишет записку Эллису Лоу с предложением, чтобы следователи добывали производные доказательства. Печатает сопроводиловки: папки с делами направляются молодому, недавно приступившему к работе помощнику окружного прокурора, поскольку Лоу целиком переключается на борьбу с коммунизмом. Убийство проститутки в Чайнатауне направлялось пареньку, полгода назад кончившему самый захудалый колледж в Калифорнии. Преступник — сутенер, любивший причинять боль утыканным железом искусственным членом, очевидно, выйдет сухим из воды. Два убийства негритянских подростков отправил молодому следователю, которому не было еще и двадцати пяти, парню толковому, но наивному. Преступник, главарь банды «Пурпурная кобра», открыл стрельбу по ребятам из ремесленного училища, предположив, что среди них могут быть члены банды «Красных скорпионов». «Скорпионов» там не оказалось, но лучшая ученица училища и ее дружок были убиты. Мал считал, что шансы парня отправиться за решетку — пятьдесят на пятьдесят: белых присяжных дела, когда черные убивают черных, не слишком волнуют и свой вердикт они часто выносят как бог на душу положит.
Вооруженное ограбление у казино «Касбах Мини Роберте» отправлено протеже Лоу. Составление кратких объективок на три дела отняло у Мала четыре часа, и даже пальцы у него от писанины онемели. Покончив с работой, он взглянул на часы — 15:10. Стефан уже должен вернуться из школы. Сегодня ему повезло. Селеста должна была пойти к своей подруге, живущей по соседству, трепать языком по-чешски, вспоминая довоенное житье-бытье. Мал сгреб пачку психиатрического компромата и поехал домой, испытывая детский соблазн остановиться у магазина для военнослужащих и купить себе пару серебряных капитанских нашивок.
Дом Мала в Уилшире — белый и большой, в два этажа. Он съел все сбережения Мала и большую часть его заработка. Для Лоры дом был слишком хорош: ранняя женитьба в пору половой горячки не оправдывала расходов такого масштаба. Мал купил его, вернувшись из Европы, в 46-м, зная, что Лора уходит и ее место занимает Селеста. Он чувствовал, что привязался к мальчику, как никогда не сможет привязаться к женщине, что второй брак был заключен ради спасения Стефана. Рядом с домом — парк с баскетбольными кольцами, бейсбольное поле; криминальная обстановка в округе близка к нулю, а школы в районе считаются лучшими учебными заведениями штата. Кошмары Стефана благополучно закончились…
Мал остановил машину на подъездной дорожке и пошел через лужайку, которую Стефан был обязан регулярно косить, что делал без особой охоты. Мяч и бейсбольная бита Стефана лежали на недокошенной полоске травы. Войдя в дом, Мал услышал голоса: война двух языков, которую он пресекал уже тысячу раз. Сидя на диване в комнате, где она обычно занимается шитьем, и жестикулируя, Селеста вдалбливает Стефану спряжение чешских глаголов. Мальчик сидит на стуле с прямой спинкой по другую сторону стола и играет наперстками и катушками, выстраивая их по цветам ниток с таким старанием, какое от него требует ненавистная лекция. Мал остановился возле открытой двери и смотрел на Стефана. То, что тот перечит матери, вызывало у Мала волну нежности к нему. Ему было приятно, что мальчик темный и толстенький, каким, очевидно, был его настоящий отец, а не худой и белобрысый, как Селеста. Сам Мал тоже блондин, что давало повод людям судачить о сомнительности их кровного родства. Селеста назидательно говорит:
— …и это язык твоего народа.
Стефан переставляет катушки, выстраивая из них домик, фундамент из темных, верх — из светлых ниток.
— Но теперь я буду американцем. Малкольм мне сказал, что сделает мне гри… гри… гражданство.
— Малкольм — сын священника и полицейский, он ничего не смыслит в традициях нашей родины. Это наследие, которым нужно гордиться, Стефан. Нужно его изучать, и тогда мама будет очень рада.
Мал видел, что эти слова не возымели никакого действия на Стефана, и улыбнулся, когда мальчик одним движением разрушил построенный домик, и глаза его вспыхнули:
— Малкольм говорит, что Чехословакия — это… это… это…
— Что, милый?
— Страна булыжников! Куча дерьма. Шайс! Шайс! По-немецки для мутти Селеста вскинула руку, остановилась и ударила по своим сжатым коленям:
— А вот тебе по-английски: ты — маленький неблагодарный негодяй. Ты позоришь своего настоящего отца, культурного человека, врача, а не этого компаньона шлюх и бандитов…
Перевернув столик, Стефан вылетел из комнаты прямо на стоявшего в дверях Мала, едва не сбив с ног своего рослого отчима. Мальчик обнял его за тАпшо и уткнулся головой ему в грудь. Мал стал успокаивать его, гладил одной рукой по плечам, а другой трепал волосы. Когда Селеста поднялась и увидела их, он сказал:
— Брось ты это наконец, слышишь?
Рот Селесты беззвучно шевелился: она не хотела, чтобы Стефан слышал бранные слова на своем родном языке. Мальчик еще крепче прижался к Малу, а потом отпустил его и побежал наверх в свою комнату. Оттуда послышался звон и дребезжание, и Мал понял, что это в дверь комнаты летят игрушечные солдатики Стефана.
— Ты знаешь, о чем он думает, когда ты с ним так говоришь, и все равно никак не успокоишься, — крикнул ей Мал.
Селеста поправила рукава шерстяной кофты — единственной ее любимой вещи из Европы, которая Малу была особенно ненавистна.
— Наин, герр лейтенант, — чисто по-немецки, настоящая Селеста, и вместе с ней Бухенвальд, газовая камера, человек при ней, майор Консидайн, хладнокровно его убивший.
Мал шагнул вперед и остановился в дверях:
— Бери выше. Капитан, фройляйн, и очень скоро. Главный следователь окружной прокуратуры, но и это не предел. Высокое положение, фройляйн. Чтобы ты помнила об этом, если я увижу, что ты дурно влияешь на моего сына. Тогда мне придется забрать его у тебя.
Селеста села, колени сжаты, неистребимая школьная привычка. Прага 1934 год.
— Ребенок принадлежит матери. Даже такой недоучка юрист, как ты, должен знать эту максиму.
Убийственный аргумент. Мал со злостью пнул завернувшийся коврик и вышел на улицу. Сел на ступеньку крыльца и стал наблюдать, как собираются дождевые тучи. Снова застрочила швейная машинка Селесты. Наверху солдатики Стефана все стукали и стукали в потрескавшуюся дверь. Мал подумал, что скоро вся краска с солдатиков слезет, драгуны лишатся своих мундиров, и этот простой факт перечеркнет все, что ему удалось сделать после войны.
В 45-м он был майором, служил в военной полиции, временно расквартированной вблизи недавно освобожденного концентрационного лагеря Бухенвальда. В его обязанности входило снятие свидетельских показаний с заключенных, прежде всего тех, которых эвакуаторы медицинской команды считали безнадежно больными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Вооруженное ограбление у казино «Касбах Мини Роберте» отправлено протеже Лоу. Составление кратких объективок на три дела отняло у Мала четыре часа, и даже пальцы у него от писанины онемели. Покончив с работой, он взглянул на часы — 15:10. Стефан уже должен вернуться из школы. Сегодня ему повезло. Селеста должна была пойти к своей подруге, живущей по соседству, трепать языком по-чешски, вспоминая довоенное житье-бытье. Мал сгреб пачку психиатрического компромата и поехал домой, испытывая детский соблазн остановиться у магазина для военнослужащих и купить себе пару серебряных капитанских нашивок.
Дом Мала в Уилшире — белый и большой, в два этажа. Он съел все сбережения Мала и большую часть его заработка. Для Лоры дом был слишком хорош: ранняя женитьба в пору половой горячки не оправдывала расходов такого масштаба. Мал купил его, вернувшись из Европы, в 46-м, зная, что Лора уходит и ее место занимает Селеста. Он чувствовал, что привязался к мальчику, как никогда не сможет привязаться к женщине, что второй брак был заключен ради спасения Стефана. Рядом с домом — парк с баскетбольными кольцами, бейсбольное поле; криминальная обстановка в округе близка к нулю, а школы в районе считаются лучшими учебными заведениями штата. Кошмары Стефана благополучно закончились…
Мал остановил машину на подъездной дорожке и пошел через лужайку, которую Стефан был обязан регулярно косить, что делал без особой охоты. Мяч и бейсбольная бита Стефана лежали на недокошенной полоске травы. Войдя в дом, Мал услышал голоса: война двух языков, которую он пресекал уже тысячу раз. Сидя на диване в комнате, где она обычно занимается шитьем, и жестикулируя, Селеста вдалбливает Стефану спряжение чешских глаголов. Мальчик сидит на стуле с прямой спинкой по другую сторону стола и играет наперстками и катушками, выстраивая их по цветам ниток с таким старанием, какое от него требует ненавистная лекция. Мал остановился возле открытой двери и смотрел на Стефана. То, что тот перечит матери, вызывало у Мала волну нежности к нему. Ему было приятно, что мальчик темный и толстенький, каким, очевидно, был его настоящий отец, а не худой и белобрысый, как Селеста. Сам Мал тоже блондин, что давало повод людям судачить о сомнительности их кровного родства. Селеста назидательно говорит:
— …и это язык твоего народа.
Стефан переставляет катушки, выстраивая из них домик, фундамент из темных, верх — из светлых ниток.
— Но теперь я буду американцем. Малкольм мне сказал, что сделает мне гри… гри… гражданство.
— Малкольм — сын священника и полицейский, он ничего не смыслит в традициях нашей родины. Это наследие, которым нужно гордиться, Стефан. Нужно его изучать, и тогда мама будет очень рада.
Мал видел, что эти слова не возымели никакого действия на Стефана, и улыбнулся, когда мальчик одним движением разрушил построенный домик, и глаза его вспыхнули:
— Малкольм говорит, что Чехословакия — это… это… это…
— Что, милый?
— Страна булыжников! Куча дерьма. Шайс! Шайс! По-немецки для мутти Селеста вскинула руку, остановилась и ударила по своим сжатым коленям:
— А вот тебе по-английски: ты — маленький неблагодарный негодяй. Ты позоришь своего настоящего отца, культурного человека, врача, а не этого компаньона шлюх и бандитов…
Перевернув столик, Стефан вылетел из комнаты прямо на стоявшего в дверях Мала, едва не сбив с ног своего рослого отчима. Мальчик обнял его за тАпшо и уткнулся головой ему в грудь. Мал стал успокаивать его, гладил одной рукой по плечам, а другой трепал волосы. Когда Селеста поднялась и увидела их, он сказал:
— Брось ты это наконец, слышишь?
Рот Селесты беззвучно шевелился: она не хотела, чтобы Стефан слышал бранные слова на своем родном языке. Мальчик еще крепче прижался к Малу, а потом отпустил его и побежал наверх в свою комнату. Оттуда послышался звон и дребезжание, и Мал понял, что это в дверь комнаты летят игрушечные солдатики Стефана.
— Ты знаешь, о чем он думает, когда ты с ним так говоришь, и все равно никак не успокоишься, — крикнул ей Мал.
Селеста поправила рукава шерстяной кофты — единственной ее любимой вещи из Европы, которая Малу была особенно ненавистна.
— Наин, герр лейтенант, — чисто по-немецки, настоящая Селеста, и вместе с ней Бухенвальд, газовая камера, человек при ней, майор Консидайн, хладнокровно его убивший.
Мал шагнул вперед и остановился в дверях:
— Бери выше. Капитан, фройляйн, и очень скоро. Главный следователь окружной прокуратуры, но и это не предел. Высокое положение, фройляйн. Чтобы ты помнила об этом, если я увижу, что ты дурно влияешь на моего сына. Тогда мне придется забрать его у тебя.
Селеста села, колени сжаты, неистребимая школьная привычка. Прага 1934 год.
— Ребенок принадлежит матери. Даже такой недоучка юрист, как ты, должен знать эту максиму.
Убийственный аргумент. Мал со злостью пнул завернувшийся коврик и вышел на улицу. Сел на ступеньку крыльца и стал наблюдать, как собираются дождевые тучи. Снова застрочила швейная машинка Селесты. Наверху солдатики Стефана все стукали и стукали в потрескавшуюся дверь. Мал подумал, что скоро вся краска с солдатиков слезет, драгуны лишатся своих мундиров, и этот простой факт перечеркнет все, что ему удалось сделать после войны.
В 45-м он был майором, служил в военной полиции, временно расквартированной вблизи недавно освобожденного концентрационного лагеря Бухенвальда. В его обязанности входило снятие свидетельских показаний с заключенных, прежде всего тех, которых эвакуаторы медицинской команды считали безнадежно больными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135