В центре тянулся длинный открытый с флангов и тыла бульвар, за которым стоял первый корпус, а справа от него, на возвышенности, образованной двумя рассевшимися от древности курганами, встали арбалетчики грандмэтра Герца, прикрытые двумя идущими под углом друг к другу реданами. За спинами стрелков прятались пять жандармских рот, а в тылу первого корпуса стоял второй корпус Верина. Проходы между укрепленными позициями защищали тонкие заслоны пикинеров. Эти проходы бойцам Хиша предстояло обнаружить лишь в ходе сражения.
От мыслей о будущем Карла отвлекло пение труб и резкие вскрики рожков во вражеском стане.
Начинается, почти меланхолично подумал он и снова посмотрел на гаросское войско.
Началось.
Хиш, как и следовало ожидать, читал местность не хуже Карла. Сама топография восточного берега Лоретты диктовала логику первого и главного удара. Двинувшиеся шагом отряды тяжелой кавалерии нацеливались на левый фланг Карла, намереваясь вполне использовать пригодную для действий кавалерии местность перед ним. Всадники ехали шагом, подняв копья остриями вверх, по ходу движения выстраиваясь в атакующие бивни. Уже через несколько минут Карл увидел перед собой три вполне сформировавшихся отряда – это было построение «Единорог», – два из которых предполагали атаковать редут, а один – стык между левофланговой группой и центром. Пехота Хиша, объединенная в два плотных каре, тоже двинулась, совершая отвлекающий маневр в центре и на правом фланге.
Замечательно, решил Карл. Теперь только бы не сплоховали мои парни – и дело сделано.
Время тянулось медленно, но Карл умел ждать и надеялся, что его люди тоже. И он в них не ошибся. Первый залп лучники дали только тогда, когда «Единороги» приблизились на двести пятьдесят-триста метров. Расстояние было еще большим, и стрелы на излете не могли причинить гаросским рыцарям большого вреда, однако движение медленным шагом под падающими сверху плотными зарядами стрел требовало от них большой выдержки. Впрочем, большинство всадников свое дело знали твердо и на провокацию не поддались, что, по большому счету, ничего не меняло. Просто отряд, шедший встык левого фланга и центра и перешедший на атакующую рысь метрах в ста пятидесяти от имперского фронта, первым узнал, что летит сломя голову не на живую стену пеших бойцов, как казалось издали, а на низкий, но все же деревянный палисад. Пикинеры, все утро маячившие перед куртинами, быстро, но слаженно убрались назад, за стену, и, выставив длинные пики, отступили на несколько шагов от куртин.
А лавина всадников, чей извечный девиз «Бей, убивай, сваливай все живое, прорывайся вперед!» – эта страшная волна стали и животной мощи неслась теперь навстречу гибели.
– Яр! – взревели имперские ветераны, и трагедия гаросской армии совершилась.
17
– Вот, собственно, и все, – сказал Карл, заканчивая рассказ. – Остальное… остальное подробности.
Было уже два пополуночи. Полчаса назад они покинули резиденцию цезаря и бок о бок ехали теперь медленным шагом по спящим улицам Флоры. Впереди и сзади, на удалении, следовали их телохранители и слуги с горящими факелами в руках, а Карл неторопливо рассказывал Людо историю, которая произошла полстолетия назад.
– И все-таки, – тихо попросил Табачник.
– Изволь, – усмехнулся Карл. – Если коротко, лучники и пикинеры истребили их тяжелую кавалерию. Пехота Хиша тоже понесла тяжелые потери, штурмуя бульвары, которые мы успели возвести за ночь. В самом начале боя им удалось вклиниться между полевыми укреплениями центра и флангов, но затем они попали под перекрестный обстрел лучников и арбалетчиков и… Я думаю, ты представляешь себе, как это происходит.
Ближе к полудню я контратаковал фронт Хиша силами Верина и жандармскими ротами, разрезал его пополам и оттеснил все еще боеспособные отряды от брода. У гароссцев началась паника и повальное бегство, а это уже, как ты понимаешь, конец.
– А Хиш? – коротко спросил Людо.
– Ему повезло, – так же коротко ответил Карл, перед глазами которого сейчас стояло жуткое зрелище агонии огромной армии коннетабля Хиша.
Бурные воды Лоретты, усеянные головами плывущих и тонущих людей. Их было много, гароссцев, утонувших в тот день. Очень много. Но еще больше погибло на берегу. Арбалетчики Герца расстреливали их в упор, а ошеломленные поражением солдаты Хиша даже не пытались сопротивляться. Ужасная бойня… Но так было.
– Хиш утонул в Лоретте, пытаясь спастись бегством, – уточнил Карл.
– Сколько у него было людей? – деловито спросил Людо. – Я имею в виду – на восточном берегу.
– Возможно, до тридцати тысяч, я точно не знаю.
– А у тебя?
– Пятнадцать.
– А остальных ты переправил на западный берег где-нибудь в стороне?
– Да, ты прав. В семи лигах к северу был еще один брод. Правда, река разлилась. Моим людям пришлось переправляться всю ночь.
– Хиш допустил непростительную ошибку, – сказал, помолчав, Людо. – Ему нельзя было выводить против тебя такую маленькую армию.
– Он и не хотел, насколько я знаю, – возразил Карл. – Медлил, ждал гаросское ополчение и потерял на этом много времени. Он же знал, что затягивать кампанию нельзя. Приближалась осень, распутица… Но гароссцы не торопились. Это же был феодальный бан, отрепье, а не бойцы. А лето выдалось холодное, шли дожди, дороги в Гайде и так оставляли желать лучшего, а после дождей и вовсе стали труднопроходимыми. И все-таки Хиш, сколько мог, их ждал, но потом ему показалось, что ждать не имеет смысла. Я выбыл из игры, а о Верине он все понял из сообщений своих лазутчиков. О Западной' армии тоже. Ты же понимаешь, солдаты, которые на своей территории в виду решающего сражения грабят города и насилуют женщин, – плохие солдаты, хотя бы потому, что они лишены дисциплины. А позже, когда Хиш перешел Лоретту и, возможно, узнал правду, было уже поздно. И ведь он полагал, что у него все еще есть шанс. Двукратное преимущество в живой силе все-таки было на его стороне.
– А потом? – Людо хотел знать все.
– Потом легкая кавалерия Горана, переправившаяся через реку ночью, атаковала арьергард Хиша и его обоз и обеспечила нам переправу. Через три дня подошло ополчение Гаросского союза, но они выдержали всего два часа боя и побежали. А еще через день…
Карл замолчал. Он вспоминал тот день, лесистые холмы Западной Гайды, людей, живых и мертвых, победителей и побежденных, ощущение покоя, сошедшее на него неожиданно в тот момент, когда он окончательно оценил масштаб совершившейся в Гайде победы. А потом была ночь…
– А потом была ночь, – сказал он Людо. – Через день после битвы на Сухой пустоши. И я… Мне трудно это описать, Людо. Тот, кто этого не чувствовал, вряд ли поймет, о чем идет речь. И я тоже тогда не понял, что это такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
От мыслей о будущем Карла отвлекло пение труб и резкие вскрики рожков во вражеском стане.
Начинается, почти меланхолично подумал он и снова посмотрел на гаросское войско.
Началось.
Хиш, как и следовало ожидать, читал местность не хуже Карла. Сама топография восточного берега Лоретты диктовала логику первого и главного удара. Двинувшиеся шагом отряды тяжелой кавалерии нацеливались на левый фланг Карла, намереваясь вполне использовать пригодную для действий кавалерии местность перед ним. Всадники ехали шагом, подняв копья остриями вверх, по ходу движения выстраиваясь в атакующие бивни. Уже через несколько минут Карл увидел перед собой три вполне сформировавшихся отряда – это было построение «Единорог», – два из которых предполагали атаковать редут, а один – стык между левофланговой группой и центром. Пехота Хиша, объединенная в два плотных каре, тоже двинулась, совершая отвлекающий маневр в центре и на правом фланге.
Замечательно, решил Карл. Теперь только бы не сплоховали мои парни – и дело сделано.
Время тянулось медленно, но Карл умел ждать и надеялся, что его люди тоже. И он в них не ошибся. Первый залп лучники дали только тогда, когда «Единороги» приблизились на двести пятьдесят-триста метров. Расстояние было еще большим, и стрелы на излете не могли причинить гаросским рыцарям большого вреда, однако движение медленным шагом под падающими сверху плотными зарядами стрел требовало от них большой выдержки. Впрочем, большинство всадников свое дело знали твердо и на провокацию не поддались, что, по большому счету, ничего не меняло. Просто отряд, шедший встык левого фланга и центра и перешедший на атакующую рысь метрах в ста пятидесяти от имперского фронта, первым узнал, что летит сломя голову не на живую стену пеших бойцов, как казалось издали, а на низкий, но все же деревянный палисад. Пикинеры, все утро маячившие перед куртинами, быстро, но слаженно убрались назад, за стену, и, выставив длинные пики, отступили на несколько шагов от куртин.
А лавина всадников, чей извечный девиз «Бей, убивай, сваливай все живое, прорывайся вперед!» – эта страшная волна стали и животной мощи неслась теперь навстречу гибели.
– Яр! – взревели имперские ветераны, и трагедия гаросской армии совершилась.
17
– Вот, собственно, и все, – сказал Карл, заканчивая рассказ. – Остальное… остальное подробности.
Было уже два пополуночи. Полчаса назад они покинули резиденцию цезаря и бок о бок ехали теперь медленным шагом по спящим улицам Флоры. Впереди и сзади, на удалении, следовали их телохранители и слуги с горящими факелами в руках, а Карл неторопливо рассказывал Людо историю, которая произошла полстолетия назад.
– И все-таки, – тихо попросил Табачник.
– Изволь, – усмехнулся Карл. – Если коротко, лучники и пикинеры истребили их тяжелую кавалерию. Пехота Хиша тоже понесла тяжелые потери, штурмуя бульвары, которые мы успели возвести за ночь. В самом начале боя им удалось вклиниться между полевыми укреплениями центра и флангов, но затем они попали под перекрестный обстрел лучников и арбалетчиков и… Я думаю, ты представляешь себе, как это происходит.
Ближе к полудню я контратаковал фронт Хиша силами Верина и жандармскими ротами, разрезал его пополам и оттеснил все еще боеспособные отряды от брода. У гароссцев началась паника и повальное бегство, а это уже, как ты понимаешь, конец.
– А Хиш? – коротко спросил Людо.
– Ему повезло, – так же коротко ответил Карл, перед глазами которого сейчас стояло жуткое зрелище агонии огромной армии коннетабля Хиша.
Бурные воды Лоретты, усеянные головами плывущих и тонущих людей. Их было много, гароссцев, утонувших в тот день. Очень много. Но еще больше погибло на берегу. Арбалетчики Герца расстреливали их в упор, а ошеломленные поражением солдаты Хиша даже не пытались сопротивляться. Ужасная бойня… Но так было.
– Хиш утонул в Лоретте, пытаясь спастись бегством, – уточнил Карл.
– Сколько у него было людей? – деловито спросил Людо. – Я имею в виду – на восточном берегу.
– Возможно, до тридцати тысяч, я точно не знаю.
– А у тебя?
– Пятнадцать.
– А остальных ты переправил на западный берег где-нибудь в стороне?
– Да, ты прав. В семи лигах к северу был еще один брод. Правда, река разлилась. Моим людям пришлось переправляться всю ночь.
– Хиш допустил непростительную ошибку, – сказал, помолчав, Людо. – Ему нельзя было выводить против тебя такую маленькую армию.
– Он и не хотел, насколько я знаю, – возразил Карл. – Медлил, ждал гаросское ополчение и потерял на этом много времени. Он же знал, что затягивать кампанию нельзя. Приближалась осень, распутица… Но гароссцы не торопились. Это же был феодальный бан, отрепье, а не бойцы. А лето выдалось холодное, шли дожди, дороги в Гайде и так оставляли желать лучшего, а после дождей и вовсе стали труднопроходимыми. И все-таки Хиш, сколько мог, их ждал, но потом ему показалось, что ждать не имеет смысла. Я выбыл из игры, а о Верине он все понял из сообщений своих лазутчиков. О Западной' армии тоже. Ты же понимаешь, солдаты, которые на своей территории в виду решающего сражения грабят города и насилуют женщин, – плохие солдаты, хотя бы потому, что они лишены дисциплины. А позже, когда Хиш перешел Лоретту и, возможно, узнал правду, было уже поздно. И ведь он полагал, что у него все еще есть шанс. Двукратное преимущество в живой силе все-таки было на его стороне.
– А потом? – Людо хотел знать все.
– Потом легкая кавалерия Горана, переправившаяся через реку ночью, атаковала арьергард Хиша и его обоз и обеспечила нам переправу. Через три дня подошло ополчение Гаросского союза, но они выдержали всего два часа боя и побежали. А еще через день…
Карл замолчал. Он вспоминал тот день, лесистые холмы Западной Гайды, людей, живых и мертвых, победителей и побежденных, ощущение покоя, сошедшее на него неожиданно в тот момент, когда он окончательно оценил масштаб совершившейся в Гайде победы. А потом была ночь…
– А потом была ночь, – сказал он Людо. – Через день после битвы на Сухой пустоши. И я… Мне трудно это описать, Людо. Тот, кто этого не чувствовал, вряд ли поймет, о чем идет речь. И я тоже тогда не понял, что это такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136