Я всегда чтил наши советские законы и законы любой другой страны, разумеется, тоже. И никогда их не нарушал, если не считать проезда зайцем в троллейбусе в часы пик. Но кто из нас без греха!.. Тем более что безбилетный проезд в общественном транспорте – это и не грех даже, а так, грешок.
Совсем другое дело, когда голодный кот видит кусок мяса. Кот – животное, подчиняющееся законам животного мира, и, не являясь гражданином никакой страны, кот не подчиняется законам этих стран. Закон же животного мира гласит: «Ешь, когда голоден». Есть еще другой вариант этого закона: «Ешь, не то будешь съеден». Поэтому всякий кот вправе съесть любой кусок мяса. К сожалению, не все люди это понимают.
Поскольку нас дома держали на жесткой вегетарианской диете, я просто был вынужден удовлетворять свою потребность в белках на стороне.
Летом условия для этого оказались чрезвычайно благоприятными – окна во всех квартирах были нараспашку, а в листве растущих возле дома деревьев или вьющегося по стенам винограда можно было прекрасно прятаться от любопытных и бдительных глаз. Я не злоупотреблял своим правом. Я никогда два раза подряд не посещал одну и ту же кухню. Разве что там готовилось что-то уж очень вкусное.
Несколько раз я был бит – не больно, полотенцем по спине, – но ни разу никому не удавалось отнять у меня то, что я приобрел.
К сожалению, мое человеческое прошлое мешало мне. Обычные коты с удовольствием употребляют сырые продукты. Но мне – мне-то перед употреблением нужно было подвергнуть продукт тепловой обработке! Не мог я есть сырое мясо или рыбу!
Однажды я не утерпел. На первом этаже на кухонном столе размораживалась курица. А хозяйка ушла к соседке смотреть телевизор – утренний показ Марии (или Марианны), святое дело! Некоторые пенсионерки в нашем доме предпочитали смотреть сей киношедевр в компании – наверное, чтобы сразу обсудить просмотренную серию.
Это был не какой-нибудь тощий синий магазинный цыпленок – нет, это была жирная курица с базара, с округлыми ногами и полной грудью. Весила она килограмма три, не меньше. Я с трудом уволок ее в кусты и сел отдышаться.
Что дальше? Развести прямо здесь костер и изжарить ее на открытом огне? Но, во-первых, вряд ли я справлюсь со спичками. Во-вторых, вряд ли я смогу приготовить курицу хорошо. Она обязательно с одной стороны подгорит, а внутри будет сырая. То есть я ее испорчу, а портить такой качественный продукт непростительно. А в-третьих – и весьма немаловажное соображение, доложу я вам! – вдруг меня кто-нибудь увидит? Кот, поджаривающий на костре курицу! Это зрелище может свести человека с ума. Мне же прибавит славы, а я не гонюсь за славой. Я скромный.
Потом я подумал о своих соратниках – я имею в виду обитателей пятьдесят второй квартиры. Ведь все они, за исключением, может быть, Рыба – я не знаю, чем питаются караси в природных условиях, – все они хищники, вынужденные довольствоваться кашкой с молочком. А ведь их организмам тоже требуется мясо! И никто, кроме разве что Ворона, не имеет возможности удовлетворить свою потребность в животном белке.
И я принес курицу домой.
Ах, что тут началось!
Если бы я только мог подозревать, что несчастная, ощипанная кустарным способом, замороженная в бытовом холодильнике «Донбасс» птица вызовет такую бурю, я бы никогда и не помыслил приобрести ее!
Домовушка, открыв мне дверь – он всегда впускал меня и Пса, когда мы возвращались с прогулки, – всплеснул лапками и возопил:
– Скоромное! Куда, куда, с дичью-то нельзя!
Но я уже вошел.
Некоторые честные (Пес, например) сразу же начали клеймить меня позором, называя некоторыми неприятными словами, как то: «вор», «негодяй» и совсем уж плохим словом «подонок».
Ворон явно был смущен. С одной стороны, его желтые глаза горели жадным огнем – Ворон алкал мяса. С другой – положение его в семье, чин советника и преминистра в будущем не позволяли ему опускаться до столь низменных желудочных вожделений. И Ворон промямлил:
– Да, Кот, это ты погорячился… Не стоило…
– Что значит «не стоило»! – возмутился Домовушка. – Мы тут Ладу бережем, охраняем, пылинки с нее сдуваем, запреты и условия блюдем, чтоб заклятие не нарушить, не в руку будь сказано. – Суеверный Домовушка поплевал, нагнулся и постучал кулачком по паркету. – А он птицу битую в дом волочит! Ой как негоже! А ты, преминистр, советник наипервейший, всего-то и говоришь, что не стоило! Тьфу!
Пес продолжал бубнить нехорошие слова, иногда срываясь на собачье рычание, и в этом рычании я ясно различал крайнее раздражение – в мой адрес, разумеется. Я решил перейти к активной обороне.
– Я не понимаю! – закричал я, выгибая спину. Шерсть встала торчком, когти как-то сами собой, без моего участия, выпустились. – Я не понимаю! Я несу домой добытое с риском для жизни (тут я малость приврал, не было риска для жизни, не было даже риска просто быть побитым), хочу вас всех накормить, забочусь об окружающих, не съедаю в одиночку! А вы! Я знаю, что Лада не ест мяса. Но где написано, в каком законе сказано, что нам тоже мясо нельзя? Ворон, а ну-ка!
– Да, действительно, – пробормотал смущенный Ворон, – Лада, конечно, не может употреблять мясные продукты в пищу и не может даже их приобретать для нас, но если вы помните, Бабушка, бывало…
– Ой, а ведь да… – растерянно произнес Домовуш-ка. – Бабушка и колбаску когда-никогда, и сало приносила… Но до прихода Лады съедали до шкурочки.
– А что, Лада дома сейчас? Дома, да? – разозлился я окончательно. – Что, эта несчастная курица такая большая, что мы до ее возвращения съесть не сможем? Я что, мамонта принес?
– Сможем, сможем, не волнуйся, – успокоил меня обрадованный Ворон. – Домовушка, ты ее готовь, как хочешь, но я попрошу оставить мне одну ножку сырой.
Я предпочитаю жареную, – заметил я. – Обмазать ее сметанкой, на бутылку – и в духовку.
– Какая бутылка, какая бутылка, и без всякой бутылки управлюсь, вот еще вздумают, бутылки им! – Домовушка, как всякая опытная стряпуха, не терпел указаний и замечаний на тему, что и каким способом стряпать. Он подавал результат на стол и требовал оценки, но не дай бог ему было услышать, что то или иное блюдо можно было приготовить по-иному, а уж о том, что кто-то где-то ел подобное и нашел более вкусным, чем у него, Домовушки, вообще лучше было не заикаться, если вы не хотели потом неделю, а то и две есть три раза в день пшенную кашу.
Казалось, мир был восстановлен, и Домовушка уже зажигал газ, чтобы обшмалить курицу на огне, как вдруг все опять рухнуло. Возмутителем спокойствия на сей раз стал Пес.
– Вы что, совсем ничего не поняли?! – рявкнул вдруг он. – Ведь эта курица – она ворованная! Вы что же, собираетесь есть чужую курицу?
– Она была чужая, – зашипел я по-кошачьи, – а теперь она моя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109