А так – так я помчался в ванную, вспоминая по пути все, что говорила Лада о концентрации положительных и отрицательных магионов, необходимой для оказания помощи этому пострадавшему существу. Я открутил краны, поставил верньеры аппарата в нужное положение и включил аппарат на полную мощность. Домовушка принес в лапках Жаба, вернее, то, что от него осталось. И лапку тоже.
– Лапку-то, лапку, – бормотал он, не утирая с мохнатых щечек крупные слезы, – прирастить надобно бы… Как же, однолапому-то…
– Потом, – процедил я сквозь зубы, – потом… А то лапка будет приращена к трупу, а покойнику все равно, с тремя он лапками или с четырьмя…
Честно говоря, я боялся, что пока я буду обрабатывать лапку, Жаб сдохнет. И мне казалось, что конечности земноводных со временем регенерируют даже и без применения живомертвой воды. Сами по себе.
Мы положили Жаба в ванну. Самостоятельно плавать он не мог, и Домовушка взялся поддерживать его, отослав меня в коридор:
– А то там мышка этот клетушку-то того… Измочалит.
Такая опасность действительно существовала. Не переставая ругаться, Крыс грыз проволоку, а зубы у него были острые.
– Ну ты, прекрати, – сказал я. – Будешь вести себя примерно – выпустим из клетки. Тебе теперь с нами жить, в твоих же интересах наладить добрые отношения со всеми…
Он прервал меня неприличным словом. Шерсть на моем затылке встала дыбом. Я с трудом удерживался от того, чтобы не прыгнуть на эту тварь и не задушить ее. Инстинкт, знаете ли, инстинкт кота-крысолова.
У Пса, по-видимому, тоже проснулись дремучие инстинкты собаки-убийцы. (Или правильнее было бы сказать, «во Псе проснулись инстинкты»?) Во всяком случае, он сидел перед клеткой молча, но напряженно, и шерсть его на загривке топорщилась, и он не отрывал взгляда от Крыса.
А когда Крыс неприлично выругался, Пес рявкнул:
– Молчать! – с такой ненавистью, что даже Крыса проняло, и он заткнулся.
– В нашем доме никаких неприличных выражений! – заявил Пес, почти не сдерживая рычание. – Если я услышу хоть одно слово… такое, я тебе хвост откушу.
– Я бы на твоем месте прислушался к Псу, – сказал я, похлестывая хвостом по своим круглым бокам. – У нашего Пса слово с делом не расходится. Если он сказал, что откусит тебе хвост, то обязательно откусит.
Как видите, мы с Псом в данном случае были солидарны и выступали единым фронтом.
Еще бы!
Мало того что этот негодяй заставил страдать любимую нами Ладу; мало того что по его вине жизнь в нашем доме несколько недель была просто невыносимой; мало того что он чуть не убил Жаба, пусть не очень приятного нам индивидуума, но все же нашего домочадца, члена нашей семьи, – так этот Крыс еще и представлял собой нечто мерзопакостное, самое мерзопакостное существо из отряда грызунов. И, коль уж нам с Псом, всемерно презирающим крыс, придется жить с этой тварью под общим кровом и делить с ним наш кусок хлеба и нашу бутылку молока, так пусть хотя бы ведет себя прилично!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,
в которой Лада провожает гостью
Я его любила! Такую крысу…
Холли Голлайтли

Между тем из комнаты Лады уже некоторое время не доносилось ни звука.
Я осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Лёня лежала уже не на полу, а на тахте, лежала ничком, уткнувшись носом в покрывало, и ее худенькие острые плечики подрагивали. Наверное, от рыданий.
Лада сидела рядом с ней, положив ногу на ногу, уронив руки на колени, а взгляд уставив в стенку. Выглядела она усталой, разочарованной и угрюмой.
Стол лежал на боку, бесстыдно выставив напоказ голые ножки. Еда, прекрасная, вкусная еда, пироги, капуста и прочие разносолы, а также красные гвоздики и бисквитно-кремовый торт – все это перемешалось с осколками битой посуды и громоздилось в виде бесформенной кучи на смятом ковре. И мерзко воняло.
– Ладушка, – прошептал я, чтобы ненароком еще раз не перепугать Лёню. – Выйди на минуточку. Проблема у нас.
– Ах!.. – скривилась Лада и махнула пухлой белой ручкой. – Не до вас пока!..
– Но это серьезно!.. – настаивал я.
– Полчаса подождет? – спросила Лада сердито.
Я обернулся и посмотрел на Крыса. Он сидел смирно. Из ванны доносились ойканья и причитания Домовушки, из которых я вывел, что Жабу вроде бы полегче и жизнь его вне опасности.
– Подождет, – согласно кивнул я, решив Ладу слишком сильно не расстраивать. Расстроенная ведьма – это не самый приятный собеседник, уж можете мне поверить, а Лада и без моих настойчивых приглашений была крайне огорчена.
– Ну тогда сгинь, – сказала Лада, сделав мне знак рукой. Я сгинул, то есть метнулся в коридор и захлопнул за собой дверь. И мысленно похвалил себя за предусмотрительность – еще днем, когда Лада только вернулась с работы и разговаривала по телефону, я прикрыл себя магионным зонтиком, а потом захлопотался и позабыл его снять. И сейчас мне это пригодилось! Ах, как мне пригодилось это сейчас! Потому что в расстроенных чувствах, даже и не замечая этого, Лада сделала такой жест, который, не прими я меры предосторожности, неминуемо заставил бы меня сгинуть по-настоящему, то есть распасться на атомы, меня составляющие. А может, и на внутриатомные частицы, протоны там, нейтроны и электроны. Уж не знаю на что. И осталась бы от меня только яркая вспышка и, как следствие, незначительное радиоактивное заражение небольшого участка коридора.
Я перевел дух, заблокировал дверь комнаты магионным щитом – от греха подальше, – и обернулся к Псу.
– Лада велела полчаса подождать, а потом она примет меры, – сказал я.
– Какие еще меры? – не понял Пес. Он по-прежнему сидел напротив клетки с Крысом, и шерсть на его загривке топорщилась по-прежнему.
– Ну какие… – мяукнул я, оглаживая бока хвостом. – Необходимые. Уж не знаю, что там такое произошло во время трансформации, может, Лада малость того… перебрала шампанского, но что-то явно не получилось. Ведь крысы таких размеров просто не существуют в природе!
– Пожалуй, ты прав, – в раздумье произнес Пес и приглушенно рыкнул. – А ежели он будет нормальных размеров, то его можно будет и из клетки выпустить… И не опасен он будет.
– Тебе не опасен, мне не опасен, а вот Жабу и Рыбу… Да и Пауку с Петухом надо будет поостеречься.
После этих моих слов Пес ухмыльнулся – нехорошо так ухмыльнулся, злорадно, – и медленно, чуть ли не по слогам, произнес:
– Нет, он, Крыс, будет очень осторожен. Чтобы случайно кого не обидеть. Потому что любую обиду… Слышишь, ты? Любую обиду, нанесенную любому члену нашего семейства, я восприму как личное оскорбление. И буду поступать соответственно.
– Так что, Крыс, – обратился я к притихшему монстру, поглядывающему на нас искоса своими красными бегающими глазками, – я бы на твоем месте вел себя очень осторожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109