И преподобный замолвит словечко за тебя и «Фронт». Я уверен.
– Нам недостаточно только добрых слов, Уилл.
Дверь кабинета открылась. Медина с опущенной головой проводил нас до прихожей и около двери черного хода пожал нам руки. Дженнифер вывела нас наружу, оставив дверь открытой.
Уилл кивнул мне. Я сел в машину, запустил двигатель и включил кондиционер. Через боковое стекло я видел Уилла в темном костюме и Дженнифер в джинсах, ботинках и белоснежной рубашке. Они перебросились парой слов. Уилл поставил свой кейс на асфальт.
Потом Уилл пожал ей руку, как пожимал до этого миллиону людей: раскрытая ладонь движется вперед, затем энергичное пожатие, и левая рука прикрывает вашу ладонь сверху, голова откинута назад, на лице выражение радушия и уверенности, подкрепленное улыбкой.
– Я тебя люблю, – сказала Дженнифер.
За шумом кондиционера я не мог ничего услышать, однако это легко читалось по ее ярко-красным губам.
Уилл полез в карман и протянул Дженнифер пачку денег, которые я для него раньше пересчитал, завернул и перетянул резинкой. Пачка – толщиной в половину сигары «Черчилль»: пара тысяч для поддержки ее друзей.
– Я тоже люблю тебя, – произнес он в ответ.
Мы направились в сторону Санта-Аны и Тастина. Уилл распорядился ехать в Тастинский колледж, и я свернул на дорогу вдоль теннисных кортов. Там играло немного людей, было занято всего два корта.
– Джо, вытащи ту сумку из багажника, отнеси на средний корт и оставь на скамейке.
– Есть, сэр.
Когда я вернулся, мы посидели молча пару минут. Уилл бросил взгляд на часы.
– Что в сумке, па?
– Тишина.
– Это ответ или приказ, сэр?
– А теперь к преподобному Дэниэлу в «Лес», – был ответ.
* * *
Члены «Лесного клуба» никогда его так не называли, предпочитая просто «Лес». Клуб спрятался среди холмов в южной части округа у выезда с платного 241-го шоссе, скоростной частной магистрали, где у входа вас встречают двое вооруженных охранников – подрабатывающих полицейских-стажеров. С шоссе «Лес» незаметен, его закрывают кроны огромных пальм, сикомор и эвкалиптов. Снимки клуба никогда не появлялись в газетах или телевизионных новостях.
Несколько миль по 241-му шоссе я проскочил на скорости девяносто миль в час. Электронный плакат у дороги призывал: «Жизнь коротка – пользуйтесь платной магистралью». Этот плакат был единственной освещенной точкой на протяжении многих миль среди темных холмов, в поле зрения была лишь пара машин.
Из политических соображений Уилл выступал против всех четырех платных дорог округа, хотя ремонтировать и поддерживать их надо было за счет общественных фондов и плата за проезд была непомерно высокой, так как они находились в частной собственности. Все денежки текли в карман Агентства платных магистралей (АПМ). На первый взгляд АПМ звучит как название общественной организации, но в действительности это консорциум весьма преуспевающих дельцов, ведущих интенсивное строительство вдоль платного шоссе еще до того, как на нем высох асфальт. В южном округе Ориндж можно наблюдать случаи, когда едва ли не половина городской территории внезапно поднимается в цене.
Но это еще не все. Ребята из АПМ принудили собрание штата сократить программу поддержки некоторых скоростных общественных магистралей, ремонт которых не предвидится до 2006 года. А это гарантирует увеличение числа пользователей платными шоссе, поскольку бесплатные, но заброшенные дороги становятся опасными для езды и по шесть часов в сутки забиты пробками.
В этом споре Уилл потерпел поражение, но в глубине души был рад, что так вышло, потому что по новым платным магистралям можно двигаться по-настоящему быстро. Из-за того что Уилл ненавидит дорожные пробки и любит скорость, мы все время пользуемся платными магистралями.
В одном месте, минуя первую развязку на платной дороге, я случайно обнаружил, что несусь со скоростью больше ста двадцати миль в час. Уилл наклонился, с удовлетворением взглянул на спидометр и снова откинулся на спинку, пробормотав:
– Годится, Джо.
Полгода назад Уилл вместе с другими членами Совета старших инспекторов проголосовал за увеличение дозволенной скорости в три раза, что дало ему возможность арендовать «БМВ-7501Л». Его двенадцатицилиндровый мотор развивает мощность триста тридцать лошадиных сил. Отличная тачка, быстрая, но не суетливая, просыпается на скорости шестьдесят миль в час, стабильна на ста шестидесяти милях, и для такого крупного седана отлично чувствует себя в скоростных поворотах. При этом машина четко держит свою полосу, из-за чего в прошлый выходной на светофоре в меня и вмазалась эта «салин-кобра».
– Да, – повторил Уилл, – прекрасное ощущение.
Я вытянул дроссель на себя и, подумав долю секунды, разогнал машину сначала до ста тридцати пяти, а потом и до ста сорока миль в час. В этой модели установлен ограничитель скорости на сто пятьдесят пять миль в час, но, чтобы обгонять правительственные машины, Уилл разрешил мне поставить чип «дайнэн». Одновременно этот чип повысил мощность до трехсот семидесяти лошадиных сил. Уиллу, так же как и мне, доставляет удовольствие слышать пронзительный свист глушителя на полном газу. Когда немецкие «лошадки» так разойдутся, в честной гонке их уже никто не обойдет.
– Сынок, иногда мне хочется, чтобы эта дорога тянулась на десять тысяч миль. И мы могли бы мчаться по ней часами. Подальше от этого «Леса». Я ненавижу «Лес».
Сокращение «Лес» – вместо «Лесного клуба» – придумал Уилл. Он снова взглянул на часы.
– Это я знаю, – согласился я.
Босс ненавидит «Лес», однако сам является его членом, поскольку это ему необходимо. Как человеку, который не боится помочиться на огонь свободного предпринимательства, если того требуют интересы округа.
Уилл говорил мне, что членство в клубе обходится ежемесячно в две тысячи долларов, которые за него платят клиенты. Сборы со служащих носят номинальный характер, поскольку, честно говоря, трудно определить реальную стоимость членства. Большая часть денег поступает в Лесной фонд, потом – в Исследовательско-оперативный комитет и некую бесприбыльную компанию 527, неподконтрольные ни Международной службе доходов (МСД), ни Федеральному совету по экономике (ФСЭ).
Ежегодно фонд отстегивает несколько утаенных миллиончиков для лоббирования своих интересов. Разумеется, основная цель – власть и нажива. Но его интересы шире, чем эти две вещи. В прошлом году, например, Лесной фонд выделил шестьдесят тысяч долларов детскому дому в Хиллвью. Это примерная сумма годового жалованья двух среднеоплачиваемых сотрудников. Я высокого мнения о Хиллвью и том упорстве, с которым они добывают средства. Именно там я провел большую часть первых пяти лет своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Нам недостаточно только добрых слов, Уилл.
Дверь кабинета открылась. Медина с опущенной головой проводил нас до прихожей и около двери черного хода пожал нам руки. Дженнифер вывела нас наружу, оставив дверь открытой.
Уилл кивнул мне. Я сел в машину, запустил двигатель и включил кондиционер. Через боковое стекло я видел Уилла в темном костюме и Дженнифер в джинсах, ботинках и белоснежной рубашке. Они перебросились парой слов. Уилл поставил свой кейс на асфальт.
Потом Уилл пожал ей руку, как пожимал до этого миллиону людей: раскрытая ладонь движется вперед, затем энергичное пожатие, и левая рука прикрывает вашу ладонь сверху, голова откинута назад, на лице выражение радушия и уверенности, подкрепленное улыбкой.
– Я тебя люблю, – сказала Дженнифер.
За шумом кондиционера я не мог ничего услышать, однако это легко читалось по ее ярко-красным губам.
Уилл полез в карман и протянул Дженнифер пачку денег, которые я для него раньше пересчитал, завернул и перетянул резинкой. Пачка – толщиной в половину сигары «Черчилль»: пара тысяч для поддержки ее друзей.
– Я тоже люблю тебя, – произнес он в ответ.
Мы направились в сторону Санта-Аны и Тастина. Уилл распорядился ехать в Тастинский колледж, и я свернул на дорогу вдоль теннисных кортов. Там играло немного людей, было занято всего два корта.
– Джо, вытащи ту сумку из багажника, отнеси на средний корт и оставь на скамейке.
– Есть, сэр.
Когда я вернулся, мы посидели молча пару минут. Уилл бросил взгляд на часы.
– Что в сумке, па?
– Тишина.
– Это ответ или приказ, сэр?
– А теперь к преподобному Дэниэлу в «Лес», – был ответ.
* * *
Члены «Лесного клуба» никогда его так не называли, предпочитая просто «Лес». Клуб спрятался среди холмов в южной части округа у выезда с платного 241-го шоссе, скоростной частной магистрали, где у входа вас встречают двое вооруженных охранников – подрабатывающих полицейских-стажеров. С шоссе «Лес» незаметен, его закрывают кроны огромных пальм, сикомор и эвкалиптов. Снимки клуба никогда не появлялись в газетах или телевизионных новостях.
Несколько миль по 241-му шоссе я проскочил на скорости девяносто миль в час. Электронный плакат у дороги призывал: «Жизнь коротка – пользуйтесь платной магистралью». Этот плакат был единственной освещенной точкой на протяжении многих миль среди темных холмов, в поле зрения была лишь пара машин.
Из политических соображений Уилл выступал против всех четырех платных дорог округа, хотя ремонтировать и поддерживать их надо было за счет общественных фондов и плата за проезд была непомерно высокой, так как они находились в частной собственности. Все денежки текли в карман Агентства платных магистралей (АПМ). На первый взгляд АПМ звучит как название общественной организации, но в действительности это консорциум весьма преуспевающих дельцов, ведущих интенсивное строительство вдоль платного шоссе еще до того, как на нем высох асфальт. В южном округе Ориндж можно наблюдать случаи, когда едва ли не половина городской территории внезапно поднимается в цене.
Но это еще не все. Ребята из АПМ принудили собрание штата сократить программу поддержки некоторых скоростных общественных магистралей, ремонт которых не предвидится до 2006 года. А это гарантирует увеличение числа пользователей платными шоссе, поскольку бесплатные, но заброшенные дороги становятся опасными для езды и по шесть часов в сутки забиты пробками.
В этом споре Уилл потерпел поражение, но в глубине души был рад, что так вышло, потому что по новым платным магистралям можно двигаться по-настоящему быстро. Из-за того что Уилл ненавидит дорожные пробки и любит скорость, мы все время пользуемся платными магистралями.
В одном месте, минуя первую развязку на платной дороге, я случайно обнаружил, что несусь со скоростью больше ста двадцати миль в час. Уилл наклонился, с удовлетворением взглянул на спидометр и снова откинулся на спинку, пробормотав:
– Годится, Джо.
Полгода назад Уилл вместе с другими членами Совета старших инспекторов проголосовал за увеличение дозволенной скорости в три раза, что дало ему возможность арендовать «БМВ-7501Л». Его двенадцатицилиндровый мотор развивает мощность триста тридцать лошадиных сил. Отличная тачка, быстрая, но не суетливая, просыпается на скорости шестьдесят миль в час, стабильна на ста шестидесяти милях, и для такого крупного седана отлично чувствует себя в скоростных поворотах. При этом машина четко держит свою полосу, из-за чего в прошлый выходной на светофоре в меня и вмазалась эта «салин-кобра».
– Да, – повторил Уилл, – прекрасное ощущение.
Я вытянул дроссель на себя и, подумав долю секунды, разогнал машину сначала до ста тридцати пяти, а потом и до ста сорока миль в час. В этой модели установлен ограничитель скорости на сто пятьдесят пять миль в час, но, чтобы обгонять правительственные машины, Уилл разрешил мне поставить чип «дайнэн». Одновременно этот чип повысил мощность до трехсот семидесяти лошадиных сил. Уиллу, так же как и мне, доставляет удовольствие слышать пронзительный свист глушителя на полном газу. Когда немецкие «лошадки» так разойдутся, в честной гонке их уже никто не обойдет.
– Сынок, иногда мне хочется, чтобы эта дорога тянулась на десять тысяч миль. И мы могли бы мчаться по ней часами. Подальше от этого «Леса». Я ненавижу «Лес».
Сокращение «Лес» – вместо «Лесного клуба» – придумал Уилл. Он снова взглянул на часы.
– Это я знаю, – согласился я.
Босс ненавидит «Лес», однако сам является его членом, поскольку это ему необходимо. Как человеку, который не боится помочиться на огонь свободного предпринимательства, если того требуют интересы округа.
Уилл говорил мне, что членство в клубе обходится ежемесячно в две тысячи долларов, которые за него платят клиенты. Сборы со служащих носят номинальный характер, поскольку, честно говоря, трудно определить реальную стоимость членства. Большая часть денег поступает в Лесной фонд, потом – в Исследовательско-оперативный комитет и некую бесприбыльную компанию 527, неподконтрольные ни Международной службе доходов (МСД), ни Федеральному совету по экономике (ФСЭ).
Ежегодно фонд отстегивает несколько утаенных миллиончиков для лоббирования своих интересов. Разумеется, основная цель – власть и нажива. Но его интересы шире, чем эти две вещи. В прошлом году, например, Лесной фонд выделил шестьдесят тысяч долларов детскому дому в Хиллвью. Это примерная сумма годового жалованья двух среднеоплачиваемых сотрудников. Я высокого мнения о Хиллвью и том упорстве, с которым они добывают средства. Именно там я провел большую часть первых пяти лет своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97