– Тебе нужно побольше места, чтобы развернуться, поиграть как следует, изучить что-то новое.
– Проект отлично продуман, – произнесла Мэри-Энн. – Это у тебя кухня?
Я кивнул.
Около нас крутился, словно мотылек вокруг лампы, один из более взрослых обитателей нашего детдома. Это был наглый и самоуверенный тип лет восьми, который часто щипался или бил меня по ноге, когда воспитатели не видели. И обзывал меня Гаргантюа, как ту гориллу из рассказа, в которую плеснули кислотой. Развернувшись, я оттер его от Уилла и Мэри-Энн.
Он попытался протиснуться ближе к ним. Тогда я набросился на него со всей накопившейся во мне яростью. Уилл попытался оттащить меня, парень заорал, и я почувствовал острую боль в руке, где позднее рентген обнаружил перелом.
– Оставь его, Джо, – сказал Уилл, удерживая меня за руки. – Не надо злиться. Успокойся.
Следующие три часа я провел в «комнате для раздумий», где обитателю предоставлялось время разобраться и понять, почему он там оказался. Меня донимала боль в опухшей ладони. Перелом, пришедшийся на средний сустав пальца, по форме и размеру напоминал передний зуб.
Но я мало обращал внимания на боль. Единственное, о чем я мог думать, – это о том, что я никогда не видел прежде семью Троны. Мне хотелось погрузить свое воспаленное лицо в холодную воду, но в «комнате для раздумий» не было раковины. На следующий день я попробовал изобразить их цветными карандашами, и рисунок вышел довольно приличным. Он висел на стенке рядом с моей кроватью, пока кто-то не сорвал его, оставив только два уголка со следами скотча.
Я написал им несколько писем, которые прятал у себя под матрасом. Мысли о них не оставляли меня ни на минуту. Ни наяву, ни во сне, когда мне представлялось, как мы вместе летим на космическом корабле к их планете, где все, что от тебя требуется, – это веселиться и быть вместе. Но я никогда не упоминал имен Уилла и Мэри-Энн в разговорах с воспитателями или кем-либо другим, потому что уже в пять лет твердо усвоил, что сны не сбываются, а мечты, которыми ты делишься с другими, почти всегда приводят к собственному унижению.
Через неделю после той драки меня вызвали в кабинет директора. Я брел туда с опаской. Взглянув на табличку с девизом, висевшую рядом с входом в кабинет, я прочел давно знакомые слова: «Исправляй ошибки прошлого, береги настоящее, создавай будущее». У меня перехватило горло.
Но в кабинете меня ждали они, Уилл и Мэри-Энн, существа с другой планеты. Будущее, которое я мысленно создавал. Я сидел, слушая директрису, и постепенно до меня доходило – с трудом пробиваясь сквозь стену страха и пессимизма, – что начался процесс моего официального усыновления семьей Уилла и Мэри-Энн Трона. Ее слова прозвучали как во сне – очень приятные, но такие же иллюзорные и неуловимые.
– Джо, это значит, что если ты будешь вести себя достойно, то Уилл и Мэри-Энн смогут через некоторое время стать твоими приемными родителями.
Я застыл на стуле, ожидая окончания сна. Но это и в самом деле было начало новой жизни.
* * *
Я забрал Мэри-Энн, и мы выехали с ней из Тастина, направляясь в Джамбори, где находился Музей искусств.
Она с отрешенным видом сидела сбоку от меня, одетая в простое черное платье, устроив сумочку на коленях, сложив сверху руки, и смотрела в окно.
– Когда я была девочкой, на месте этих жилых кварталов были апельсиновые рощи, – произнесла Мэри-Энн. – Когда-то папа продал эти участки, выручив кругленькую сумму. Глядя на эти места, я хотела бы опять видеть здесь апельсиновые деревья. Хотя, имея столько доходов, как у меня, легко говорить.
– Людям надо где-то жить. И для некоторых лучше жить поближе к работе, чем любоваться деревьями.
– Назови-ка три имени из какой-нибудь исторической эпохи.
– Ты, папа и Линкольн.
Она замолчала, задумавшись.
– Я знаю, ты хотел сделать мне приятное, Джо. Давай сменим тему.
– Лето уже в разгаре, – заметил я.
– Я вспоминаю о рафтинге в Хантингтоне.
– Давай повторим этот рафтинг, когда вода прогреется.
Моя мать очаровательна – хорошо сложенная женщина со светлыми прямыми волосами, голубыми глазами и прекрасным лицом. У нее легкая озорная улыбка. Я влюбился в нее в пятилетнем возрасте, во время второй нашей встречи. Мое сердце хотело слиться с ее сердцем и там остаться навеки. Я считал, что Уилл и Мэри-Энн Трона – самые очаровательные люди на земле, и не понимал, зачем им еще мог кто-то понадобиться. До меня не доходило, как я переберусь из своего детдома в дом этих двух изумительных людей у подножия душистых холмов. Я не мог в это поверить, подозревая, что здесь кроется недоразумение или розыгрыш.
И лишь много позднее Мэри-Энн рассказала мне, что я стал для них настоящим чудом. После рождения Гленна Мэри-Энн и Уилл хотели еще одного ребенка, но, как они ни пытались и ни консультировались со специалистами, ничто не помогало. После шести лет бесплодных надежд наступило полное разочарование, но Уиллу в голову пришла идея поговорить с одним из сотрудников детского дома в Хиллвью, и так возник мой вариант. До этого ни у Уилла, ни у Мэри-Энн не было планов усыновлять уже взрослого ребенка. Однако в следующие выходные Уилл Трона появился в библиотеке нашего детдома, чтобы взглянуть на меня. Так мой вариант стал для всех нас воплощенной мечтой.
* * *
Мы пообедали рядом с музеем, а потом выпили лимонад, сидя под ласковым, неярким солнцем.
– Мама, мне бы хотелось знать, чем отец занимался. Ты была к нему ближе других. Он тебя любил и доверял. Может быть, он рассказывал тебе о своих планах на тот вечер, о Саванне Блейзек или о ком-либо другом. Мне необходимо это знать, чтобы сопоставить факты.
Мэри-Энн снова взглянула на меня, подбородок у нее задрожал. Она глубоко вдохнула и тихо произнесла:
– Джо, Уилл был чемпионом мира по сокрытию от меня своих тайн.
– Но ты должна была что-нибудь слышать, чувствовать, куда все клонится.
– В таком случае уточни, что именно тебя интересует. И я подумаю, с чего начать.
– Ладно. Почему папа с таким недоверием относился к Джеку и Лорне Блейзек?
Она внимательно взглянула на меня сквозь большие темные стекла очков.
– Он ненавидел Джека – ты это знаешь. Ненавидел его политику, его деньги, все, что его касалось. Полагаю, эта ненависть и породила недоверие. А насчет Лорны ничего не могу сказать.
– В ту ночь, ночь его гибели, он собирался забрать Саванну Блейзек и отвезти ее в детский дом Хиллвью, а не вернуть родителям.
– Наверное, это связано с деньгами?
– Нет. Деньги он уже собрал.
– Тогда узнал что-то новое?
– Но что именно, мама? Это мне и хочется узнать.
Она покачала головой.
– Не могу дать тебе того, чего у самой нет. А может, он никогда и не собирался возвращать ее им.
Любопытно, об этом я как-то не подумал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Проект отлично продуман, – произнесла Мэри-Энн. – Это у тебя кухня?
Я кивнул.
Около нас крутился, словно мотылек вокруг лампы, один из более взрослых обитателей нашего детдома. Это был наглый и самоуверенный тип лет восьми, который часто щипался или бил меня по ноге, когда воспитатели не видели. И обзывал меня Гаргантюа, как ту гориллу из рассказа, в которую плеснули кислотой. Развернувшись, я оттер его от Уилла и Мэри-Энн.
Он попытался протиснуться ближе к ним. Тогда я набросился на него со всей накопившейся во мне яростью. Уилл попытался оттащить меня, парень заорал, и я почувствовал острую боль в руке, где позднее рентген обнаружил перелом.
– Оставь его, Джо, – сказал Уилл, удерживая меня за руки. – Не надо злиться. Успокойся.
Следующие три часа я провел в «комнате для раздумий», где обитателю предоставлялось время разобраться и понять, почему он там оказался. Меня донимала боль в опухшей ладони. Перелом, пришедшийся на средний сустав пальца, по форме и размеру напоминал передний зуб.
Но я мало обращал внимания на боль. Единственное, о чем я мог думать, – это о том, что я никогда не видел прежде семью Троны. Мне хотелось погрузить свое воспаленное лицо в холодную воду, но в «комнате для раздумий» не было раковины. На следующий день я попробовал изобразить их цветными карандашами, и рисунок вышел довольно приличным. Он висел на стенке рядом с моей кроватью, пока кто-то не сорвал его, оставив только два уголка со следами скотча.
Я написал им несколько писем, которые прятал у себя под матрасом. Мысли о них не оставляли меня ни на минуту. Ни наяву, ни во сне, когда мне представлялось, как мы вместе летим на космическом корабле к их планете, где все, что от тебя требуется, – это веселиться и быть вместе. Но я никогда не упоминал имен Уилла и Мэри-Энн в разговорах с воспитателями или кем-либо другим, потому что уже в пять лет твердо усвоил, что сны не сбываются, а мечты, которыми ты делишься с другими, почти всегда приводят к собственному унижению.
Через неделю после той драки меня вызвали в кабинет директора. Я брел туда с опаской. Взглянув на табличку с девизом, висевшую рядом с входом в кабинет, я прочел давно знакомые слова: «Исправляй ошибки прошлого, береги настоящее, создавай будущее». У меня перехватило горло.
Но в кабинете меня ждали они, Уилл и Мэри-Энн, существа с другой планеты. Будущее, которое я мысленно создавал. Я сидел, слушая директрису, и постепенно до меня доходило – с трудом пробиваясь сквозь стену страха и пессимизма, – что начался процесс моего официального усыновления семьей Уилла и Мэри-Энн Трона. Ее слова прозвучали как во сне – очень приятные, но такие же иллюзорные и неуловимые.
– Джо, это значит, что если ты будешь вести себя достойно, то Уилл и Мэри-Энн смогут через некоторое время стать твоими приемными родителями.
Я застыл на стуле, ожидая окончания сна. Но это и в самом деле было начало новой жизни.
* * *
Я забрал Мэри-Энн, и мы выехали с ней из Тастина, направляясь в Джамбори, где находился Музей искусств.
Она с отрешенным видом сидела сбоку от меня, одетая в простое черное платье, устроив сумочку на коленях, сложив сверху руки, и смотрела в окно.
– Когда я была девочкой, на месте этих жилых кварталов были апельсиновые рощи, – произнесла Мэри-Энн. – Когда-то папа продал эти участки, выручив кругленькую сумму. Глядя на эти места, я хотела бы опять видеть здесь апельсиновые деревья. Хотя, имея столько доходов, как у меня, легко говорить.
– Людям надо где-то жить. И для некоторых лучше жить поближе к работе, чем любоваться деревьями.
– Назови-ка три имени из какой-нибудь исторической эпохи.
– Ты, папа и Линкольн.
Она замолчала, задумавшись.
– Я знаю, ты хотел сделать мне приятное, Джо. Давай сменим тему.
– Лето уже в разгаре, – заметил я.
– Я вспоминаю о рафтинге в Хантингтоне.
– Давай повторим этот рафтинг, когда вода прогреется.
Моя мать очаровательна – хорошо сложенная женщина со светлыми прямыми волосами, голубыми глазами и прекрасным лицом. У нее легкая озорная улыбка. Я влюбился в нее в пятилетнем возрасте, во время второй нашей встречи. Мое сердце хотело слиться с ее сердцем и там остаться навеки. Я считал, что Уилл и Мэри-Энн Трона – самые очаровательные люди на земле, и не понимал, зачем им еще мог кто-то понадобиться. До меня не доходило, как я переберусь из своего детдома в дом этих двух изумительных людей у подножия душистых холмов. Я не мог в это поверить, подозревая, что здесь кроется недоразумение или розыгрыш.
И лишь много позднее Мэри-Энн рассказала мне, что я стал для них настоящим чудом. После рождения Гленна Мэри-Энн и Уилл хотели еще одного ребенка, но, как они ни пытались и ни консультировались со специалистами, ничто не помогало. После шести лет бесплодных надежд наступило полное разочарование, но Уиллу в голову пришла идея поговорить с одним из сотрудников детского дома в Хиллвью, и так возник мой вариант. До этого ни у Уилла, ни у Мэри-Энн не было планов усыновлять уже взрослого ребенка. Однако в следующие выходные Уилл Трона появился в библиотеке нашего детдома, чтобы взглянуть на меня. Так мой вариант стал для всех нас воплощенной мечтой.
* * *
Мы пообедали рядом с музеем, а потом выпили лимонад, сидя под ласковым, неярким солнцем.
– Мама, мне бы хотелось знать, чем отец занимался. Ты была к нему ближе других. Он тебя любил и доверял. Может быть, он рассказывал тебе о своих планах на тот вечер, о Саванне Блейзек или о ком-либо другом. Мне необходимо это знать, чтобы сопоставить факты.
Мэри-Энн снова взглянула на меня, подбородок у нее задрожал. Она глубоко вдохнула и тихо произнесла:
– Джо, Уилл был чемпионом мира по сокрытию от меня своих тайн.
– Но ты должна была что-нибудь слышать, чувствовать, куда все клонится.
– В таком случае уточни, что именно тебя интересует. И я подумаю, с чего начать.
– Ладно. Почему папа с таким недоверием относился к Джеку и Лорне Блейзек?
Она внимательно взглянула на меня сквозь большие темные стекла очков.
– Он ненавидел Джека – ты это знаешь. Ненавидел его политику, его деньги, все, что его касалось. Полагаю, эта ненависть и породила недоверие. А насчет Лорны ничего не могу сказать.
– В ту ночь, ночь его гибели, он собирался забрать Саванну Блейзек и отвезти ее в детский дом Хиллвью, а не вернуть родителям.
– Наверное, это связано с деньгами?
– Нет. Деньги он уже собрал.
– Тогда узнал что-то новое?
– Но что именно, мама? Это мне и хочется узнать.
Она покачала головой.
– Не могу дать тебе того, чего у самой нет. А может, он никогда и не собирался возвращать ее им.
Любопытно, об этом я как-то не подумал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97