- Хорошо, - наконец ответил Джеймс. - А у тебя? Этот коротенький вопрос вдруг повис в воздухе.
Глядя туда, где у самого горизонта зеленый океан листвы сливался с синью бескрайнего неба, Элизабет медлила с ответом.
Все было как всегда - как вчера, как позавчера, как каждый день. Проснувшись на заре, Элизабет поспешно оделась, а потом, как обычно, перед тем как уйти, бросила прощальный взгляд на спящего Джеймса. Она нагрела мужу воду, оставила ему чистую одежду и спустилась вниз. Проходя мимо детской, Элизабет в который уже раз почувствовала, как сжалось от боли ее сердце: ведь если бы не несчастье, она бы сейчас спешила туда. Опустив голову, Элизабет поспешно сбежала по лестнице.
Часом позже появился Джеймс. Буркнув на ходу «Доброе утро!», он уселся за стол и принялся за завтрак, пока Элизабет собирала ему обед в седельную сумку. Торопливо поев, он отодвинул стул и, так же невнятно пробормотав «Пока!», хлопнул дверью.
Утро как утро, если не считать того, что в этот раз Элизабет, прежде чем приняться за дела, уселась на стул Джеймса, еще хранивший его тепло, и долго разглядывала часы, когда-то подаренные мужем. Внутри были крохотные фотографии Джона Мэтью, Джеймса и ее самой. Она вынимала их каждый день. Впрочем, обычно это случалось позднее, как правило, во время обеда, когда она в полном одиночестве сидела за столом. Но сегодня Элизабет впервые не плакала. С ужасающей ясностью она вдруг поняла, что со смертью крошки Джона потеряла куда больше, чем единственного сына.
Элизабет все еще любила Джеймса, возможно, даже больше, чем раньше. Когда он метался в жару, на волоске между жизнью и смертью, ужас, который она испытала при мысли, что может его потерять, потряс ее душу. И сейчас Элизабет в отчаянии смотрела, как разделявшая их пропасть растет день ото дня.
И все же ее чувства, ее неразделенная любовь и желание - все это отступило на задний план после смерти Джона Мэтью. А поведение Джеймса, все его невысказанные упреки и вполне ощутимый безмолвный гнев - все это еще больше разделяло их. Теперь они жили как чужие, делили кров и стол, спали в одной постели, но их ничто больше не связывало.
На фотографии Джеймс широко улыбался. Как это похоже на него, вдруг подумала Элизабет. Тогда она еще одернула мужа, прошептав: «Джеймс! Что подумают люди!» - а он только рассмеялся и поцеловал ее - прямо на глазах у фотографа! А потом взял у нее Джона Мэтью и подбросил его вверх, так что малыш тоже залился смехом.
Так они и получились - отец и сын, оба сияющие, похожие друг на друга. И только она, Элизабет, казалась серьезной, даже немного чопорной.
Но теперь Джеймс, казалось, разучился улыбаться. И Элизабет, убирая фотографию, тяжело вздохнула, гадая, не тоскует ли она по мужу так же сильно, как по бедному Джону Мэтью.
Джеймс терялся в догадках, почему молчит Элизабет. Она сидела, сложив руки на коленях и не замечая, что свежий ветерок треплет ей волосы, залепляя глаза.
Взгляд ее терялся вдали. Наконец она перевела глаза на мужа и чуть слышно прошептала:
- Мне было так одиноко.
Вот уж чего он никак не ожидал услышать! Она?! Его Элизабет?! Так, значит, потому-то она и приехала... ей хотелось быть рядом с ним? Боже, даже не верится!
Она смущенно отвела взгляд, и Джеймс мгновенно понял, чего ей стоило произнести эти слова.
Из груди Джеймса вырвался какой-то каркающий звук. Он силился выдавить из себя хоть что-нибудь, но слова не шли у него с языка. Он просто сидел и смотрел на нее. У Элизабет затряслись руки. Склонив голову, она принялась торопливо убирать остатки обеда. Только когда все было сложено, Джеймс наконец очнулся.
- Спасибо, что приехала, - неловко выдавил он. Сунув корзинку в коляску, Элизабет поспешно уселась на козлы. Не дожидаясь, пока он подаст ей руку. Она даже не посмотрела на него.
- Пожалуйста.
- Все было очень вкусно.
- Очень рада. А теперь возвращайся. Наверное, тебя уже заждались.
Он кивнул, но она этого уже не видела.
В этот вечер Джеймс вернулся раньше обычного и застал Элизабет разглядывающей часы, которые он подарил ей на прошлое Рождество.
Впрочем, когда хлопнула дверь, Элизабет подскочила как ужаленная. Торопливо сунув часы в карман, она покраснела и спрятала в ладонях пылающее лицо.
- Я не ждала тебя так рано.
Остановившись на пороге, Джеймс смотрел на свою жену. Краска отхлынула от ее лица. Оно казалось очень белым, чуть припухшим. Покрасневшие от слез глаза, набрякшие веки - все говорило о недавних слезах. Распущенные черные волосы мягко обрамляли совсем юное лицо. Сейчас она казалась почти девочкой. Ему захотелось прижать ее к себе и утешить, чтобы она поверила, что все будет хорошо. И вдруг с какой-то пронзительной ясностью он понял, что перед ним уже взрослая женщина.
Через несколько недель ей исполнится девятнадцать. Его маленькая жена...
Откашлявшись, он стащил с головы шляпу, потом потоптался на пороге и, отведя глаза в сторону, сунул ей что-то в руки.
- Подумал, может, тебе понравится, - буркнул он.
Она растерянно заморгала - Джеймс держал в руках букет цветов. Элизабет будто к месту приросла, и Джеймсу пришлось положить цветы на стол.
- Будто крохотные подсолнухи, - наконец прошептала она.
- Это они и есть. - Джеймс слегка пожал плечами. - Есть тут одно местечко, где они растут. Дальше по реке.
- Такие красивые... Спасибо тебе.
- Тебе спасибо... что приехала сегодня. Что привезла обед. Все было очень вкусно, правда.
Взгляды их встретились, и впервые оба не отвели глаз. Джеймс отчаянно надеялся, что Элизабет поймет все, что ему хотелось бы сказать. Слова не шли у него с языка, но он поклялся, что так или иначе даст ей понять, что он чувствует.
- Я еще не успела приготовить тебе ванну, - пролепетала она, заметив, что он весь в пыли. Потом ее взгляд скользнул по столу. - Может... может, ты присядешь, пока я согрею воду?
Ее слова согрели его, будто поцелуй. «Как странно, - подумал он, - мы ведь уже почти два года как женаты, а ведем себя точно чужие!»
Он уселся, и Элизабет подалась к нему:
- Сделать тебе чай? Или кофе?
- От кофе я бы не отказался, - признался он и тут же добавил: - Бет... - Он не называл ее так с самого дня похорон. Элизабет уже потянулась, чтобы поставить цветы в вазу, но, услышав свое имя, будто к месту приросла.
- Я только поставлю их в воду, - робко прошептала она, - и тут же вернусь.
Они перебрасывались ничего не значащими фразами все время, пока Элизабет грела воду, и потом, когда сидели за ужином, но обоим стоило немалых трудов поддерживать разговор. Говорили только на самые общие темы: о цветнике, о том, каким будет новый приплод, стараясь не касаться ничего личного, щадя чувства друг друга.
После ужина Джеймс отправился в кабинет, а Элизабет уселась с шитьем у камина. И только она взялась за иголку, как позади нее раздались шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92