От него исходило тепло, которое будоражило в ней постыдные желания. Ей хотелось попросить его остановиться и где-нибудь в укромном уголке повторить то, что они проделывали в постели. Но как можно было даже заикнуться об этом, когда за ними следовала вереница вооруженных суровых всадников?
Халида же занимали совсем другие мысли. Как он представит матери свою жену? Их ядовитые язычки вполне достойны друг друга, и они совьются во взаимной вражде как клубок змей.
А Эстер думала совсем о другом: «Мой супруг настолько дорожит мною, что даже боится далекой королевы английской. Он не хочет рисковать, и сама мысль о том, что ее могут отнять от него, для него неприемлема. А что, если это будет поводом для союза двух отдаленных государств и я прославлюсь, как великая объединительница двух враждующих вер?»
Эстер представила себе, как она въезжает в Лондон и толпы народа приветствуют ее.
Халид вернул ее к действительности чувствительным толчком в спину.
– Не ерзай в седле, мой конь может занервничать. Заставить волноваться могучего коня было гораздо опаснее, чем дразнить влюбленного в нее супруга. Поэтому на какое-то время Эстер укротила свой темперамент. Все-таки через некоторое время она напомнила Халиду:
– Ты обещал мне рассказать о своей семье.
– С какого времени начать? – спросил Халид, жарко дохнув ей в затылок.
– Как тебе угодно, мой супруг, – донеслось до него из-под чадры.
– Тогда мы уйдем в прошлое, на триста лет назад. Эстер хихикнула под душной чадрой.
– О, мой любимый муж! Мое воображение не унесет меня так далеко. Я не разберусь, кто кому наследовал в твоем Стамбуле. Лучше начни со дня появления на свет сиятельного Халид-бека.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Оно слетает с твоего язычка легким облачком и ласкает мой слух.
– Я рада, а то я боялась, что ты когда-нибудь поддашься искушению его отрезать.
Халид поморщился. Ее намеки на жестокость турецких законов были ему неприятны. Он начал свой рассказ:
– Мой отец, ныне покойный Рустем-паша, был главным визирем моего деда, султана Сулеймана. Михрима, моя мать, любимая дочь этого величайшего из оттоманских султанов была рождена ему самой возлюбленной из его жен – Хуремой. У меня был брат Карим, но он погиб. И еще есть младшая сестра Тинна. Нынешний султан Селим – брат моей матери, а мой кузен Мурад – его наследник.
– Мне ничего не говорят эти имена. Я хочу знать, каковы эти люди.
Халид заговорил тише, но Эстер все же могла разобрать:
– Султан Селим привержен к вину, хотя Коран и воспрещает правоверным употреблять этот напиток. Му-рада интересуют лишь женщины и приумножение своих сокровищ. Сестрица моя, сладчайшая из всех услад, постоянно ссорится с моей мамашей. Михрима же, родившая меня, истинная ведьма, и, будь она мужчиной, стала бы великим султаном.
– Кажется, что многие семьи одинаково похожи на змеиное гнездо, – вздохнула Эстер. – А как ты подружился с Маликом?
– Малик – внук Рыжей Бороды, который наводил страх на всех христианских мореплавателей. Мы учились все вместе – Малик, Мурад, я и Карим.
При воспоминании о погибшем брате Халид помрачнел. Эстер уловила печальную нотку в его голосе и перевела разговор на другое:
– А почему у тебя голубые глаза? Не такие, как у других турок?
– Ты же не желала забираться в далекое прошлое, – напомнил Халид. – Но если хочешь услышать ответ на этот вопрос, придется. Кто-то из моих прапрадедушек полюбил девицу из северного племени.
– Он ее похитил?
– Похитил или ему ее подарили, какая разница?
– Брать в плен невинных девушек – это ваша семейная традиция, – не преминула сделать вывод Эстер.
– Мы берем в плен только лучших из лучших. Такую похвалу Эстер восприняла как должное.
– А может ли священник, поженивший нас по доверенности, провести свадебную церемонию по христианскому обычаю? Мне бы этого очень хотелось.
– Я мусульманин, – резко отозвался Халид.
– Ты можешь не присутствовать.
Халид знал, что в скором времени правда все равно выплывет наружу, и не стал откладывать неприятное объяснение на потом.
– Нас поженил имам.
– Имам? На твоем языке это означает священник?
– Вроде того, но только мусульманский.
До Эстер не сразу дошел смысл его признания.
– Значит, нас поженили по мусульманскому обряду?
– Ты правильно все поняла, но…
– Нет! Все неправильно! – От возмущенного крика Эстер заколыхалась плотная ткань чадры. – Я хочу, чтобы нас обвенчал настоящий священник.
– Имам и есть священник. И, пожалуйста, не кричи. Жена не должна говорить с мужем на повышенных тонах.
– К черту! Я не буду понижать тон… Халид зажал ей рот. Черная ткань забила ей глотку, она давилась, дергалась, но он был неумолим.
Однако Халид дал знак всадникам остановиться, спешился, снял Эстер с коня и отнес в сторону от проезжей дороги.
– Все наши споры мы разрешим без посторонних глаз, – сказал Халид. – Не забывай, что теперь ты турчанка.
– Я англичанка! – все еще протестовала неукротимая Эстер, хотя и без прежнего пыла.
– Я мусульманин и для женитьбы мне достаточно благословения имама, – терпеливо объяснил Халид.
– А я христианка, и не признаю языческие обряды.
– Не оскорбляй мою веру!
– Ты оскорбил меня, украв незаконно мою девственность. – Она ткнула обвиняющим перстом ему в грудь. – Ты негодяй и насильник, и обманщик к тому же! Тебе следует отрезать язык.
– Я ничего не крал. Ты сама охотно раздвинула ноги.
– Да, но лишь после того как ты показал мне брачное свидетельство. О боже! Теперь я падшая женщина. Кто теперь на мне женится?
– В нашей стране женщина выходит замуж только один раз. Я и есть твой единственный муж.
– Я отказываюсь признать наш брак. Найди христианского священника и повтори при нем брачную клятву.
– Нет! – отрезал Халид. – Ты представляешь себе, какой разразится скандал, если племянник султана согласится на христианскую церемонию?
– Тогда отправь меня в Англию, и мы будем квиты, – упорствовала Эстер.
– За исключением твоей утраченной девственности, – усмехнулся Халид. – И учти, я не отпущу тебя живой, если ты вздумаешь опять сбежать.
– Пусть лучше я умру и стану святой мученицей. Халид расхохотался так громко, что даже его боевой конь вздрогнул.
– О аллах! Молю, чтобы наши детишки не унаследовали от матери пустопорожнюю головку.
– Ты, значит, думаешь, что я рожу тебе дурачков? – обиделась Эстер и уже приготовилась к очередному сражению.
– Ты доказала ночью, что ты истинная женщина, а не ведьма, какую из себя изображаешь. И ты не наивное дитя. Хватит притворяться и дурачить меня. Ты уже вдвойне моя супруга – и по закону, и потому, что я заронил в тебя свое семя.
На этом разговор их был закончен. Путешествие продолжилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Халида же занимали совсем другие мысли. Как он представит матери свою жену? Их ядовитые язычки вполне достойны друг друга, и они совьются во взаимной вражде как клубок змей.
А Эстер думала совсем о другом: «Мой супруг настолько дорожит мною, что даже боится далекой королевы английской. Он не хочет рисковать, и сама мысль о том, что ее могут отнять от него, для него неприемлема. А что, если это будет поводом для союза двух отдаленных государств и я прославлюсь, как великая объединительница двух враждующих вер?»
Эстер представила себе, как она въезжает в Лондон и толпы народа приветствуют ее.
Халид вернул ее к действительности чувствительным толчком в спину.
– Не ерзай в седле, мой конь может занервничать. Заставить волноваться могучего коня было гораздо опаснее, чем дразнить влюбленного в нее супруга. Поэтому на какое-то время Эстер укротила свой темперамент. Все-таки через некоторое время она напомнила Халиду:
– Ты обещал мне рассказать о своей семье.
– С какого времени начать? – спросил Халид, жарко дохнув ей в затылок.
– Как тебе угодно, мой супруг, – донеслось до него из-под чадры.
– Тогда мы уйдем в прошлое, на триста лет назад. Эстер хихикнула под душной чадрой.
– О, мой любимый муж! Мое воображение не унесет меня так далеко. Я не разберусь, кто кому наследовал в твоем Стамбуле. Лучше начни со дня появления на свет сиятельного Халид-бека.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Оно слетает с твоего язычка легким облачком и ласкает мой слух.
– Я рада, а то я боялась, что ты когда-нибудь поддашься искушению его отрезать.
Халид поморщился. Ее намеки на жестокость турецких законов были ему неприятны. Он начал свой рассказ:
– Мой отец, ныне покойный Рустем-паша, был главным визирем моего деда, султана Сулеймана. Михрима, моя мать, любимая дочь этого величайшего из оттоманских султанов была рождена ему самой возлюбленной из его жен – Хуремой. У меня был брат Карим, но он погиб. И еще есть младшая сестра Тинна. Нынешний султан Селим – брат моей матери, а мой кузен Мурад – его наследник.
– Мне ничего не говорят эти имена. Я хочу знать, каковы эти люди.
Халид заговорил тише, но Эстер все же могла разобрать:
– Султан Селим привержен к вину, хотя Коран и воспрещает правоверным употреблять этот напиток. Му-рада интересуют лишь женщины и приумножение своих сокровищ. Сестрица моя, сладчайшая из всех услад, постоянно ссорится с моей мамашей. Михрима же, родившая меня, истинная ведьма, и, будь она мужчиной, стала бы великим султаном.
– Кажется, что многие семьи одинаково похожи на змеиное гнездо, – вздохнула Эстер. – А как ты подружился с Маликом?
– Малик – внук Рыжей Бороды, который наводил страх на всех христианских мореплавателей. Мы учились все вместе – Малик, Мурад, я и Карим.
При воспоминании о погибшем брате Халид помрачнел. Эстер уловила печальную нотку в его голосе и перевела разговор на другое:
– А почему у тебя голубые глаза? Не такие, как у других турок?
– Ты же не желала забираться в далекое прошлое, – напомнил Халид. – Но если хочешь услышать ответ на этот вопрос, придется. Кто-то из моих прапрадедушек полюбил девицу из северного племени.
– Он ее похитил?
– Похитил или ему ее подарили, какая разница?
– Брать в плен невинных девушек – это ваша семейная традиция, – не преминула сделать вывод Эстер.
– Мы берем в плен только лучших из лучших. Такую похвалу Эстер восприняла как должное.
– А может ли священник, поженивший нас по доверенности, провести свадебную церемонию по христианскому обычаю? Мне бы этого очень хотелось.
– Я мусульманин, – резко отозвался Халид.
– Ты можешь не присутствовать.
Халид знал, что в скором времени правда все равно выплывет наружу, и не стал откладывать неприятное объяснение на потом.
– Нас поженил имам.
– Имам? На твоем языке это означает священник?
– Вроде того, но только мусульманский.
До Эстер не сразу дошел смысл его признания.
– Значит, нас поженили по мусульманскому обряду?
– Ты правильно все поняла, но…
– Нет! Все неправильно! – От возмущенного крика Эстер заколыхалась плотная ткань чадры. – Я хочу, чтобы нас обвенчал настоящий священник.
– Имам и есть священник. И, пожалуйста, не кричи. Жена не должна говорить с мужем на повышенных тонах.
– К черту! Я не буду понижать тон… Халид зажал ей рот. Черная ткань забила ей глотку, она давилась, дергалась, но он был неумолим.
Однако Халид дал знак всадникам остановиться, спешился, снял Эстер с коня и отнес в сторону от проезжей дороги.
– Все наши споры мы разрешим без посторонних глаз, – сказал Халид. – Не забывай, что теперь ты турчанка.
– Я англичанка! – все еще протестовала неукротимая Эстер, хотя и без прежнего пыла.
– Я мусульманин и для женитьбы мне достаточно благословения имама, – терпеливо объяснил Халид.
– А я христианка, и не признаю языческие обряды.
– Не оскорбляй мою веру!
– Ты оскорбил меня, украв незаконно мою девственность. – Она ткнула обвиняющим перстом ему в грудь. – Ты негодяй и насильник, и обманщик к тому же! Тебе следует отрезать язык.
– Я ничего не крал. Ты сама охотно раздвинула ноги.
– Да, но лишь после того как ты показал мне брачное свидетельство. О боже! Теперь я падшая женщина. Кто теперь на мне женится?
– В нашей стране женщина выходит замуж только один раз. Я и есть твой единственный муж.
– Я отказываюсь признать наш брак. Найди христианского священника и повтори при нем брачную клятву.
– Нет! – отрезал Халид. – Ты представляешь себе, какой разразится скандал, если племянник султана согласится на христианскую церемонию?
– Тогда отправь меня в Англию, и мы будем квиты, – упорствовала Эстер.
– За исключением твоей утраченной девственности, – усмехнулся Халид. – И учти, я не отпущу тебя живой, если ты вздумаешь опять сбежать.
– Пусть лучше я умру и стану святой мученицей. Халид расхохотался так громко, что даже его боевой конь вздрогнул.
– О аллах! Молю, чтобы наши детишки не унаследовали от матери пустопорожнюю головку.
– Ты, значит, думаешь, что я рожу тебе дурачков? – обиделась Эстер и уже приготовилась к очередному сражению.
– Ты доказала ночью, что ты истинная женщина, а не ведьма, какую из себя изображаешь. И ты не наивное дитя. Хватит притворяться и дурачить меня. Ты уже вдвойне моя супруга – и по закону, и потому, что я заронил в тебя свое семя.
На этом разговор их был закончен. Путешествие продолжилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95