Вот почему все, кому дороги свобода и независимость, не могут не сделать вывода, что эту свободу и независимость можно сохранить только в том случае, если будущая международная организация безопасности в интересах свободолюбивых народов мира эффективно использует все ресурсы, находящиеся в распоряжении членов организации, и прежде всего ресурсы таких великих наций, как Советский Союз, Соединенные Штаты и Великобритания…
– Единство союзников, – продолжал Громыко, – проявленное в борьбе против общего врага, и их стремление сохранить мир в будущем представляют собой гарантию того, что настоящие исследовательские переговоры дадут положительные результаты. Они являются первым шагом на пути, ведущем к постройке здания, в возведении которого заинтересованы все свободолюбивые народы мира ради создания эффективной международной; организации по вопросам сохранения мира и безопасности…
– Я не сомневаюсь, – сказал в заключение Громыко, – что в ходе нынешних переговоров представители трех наций будут вести свою работу в духе взаимного понимания и в дружественной атмосфере, которая будет способствовать успешному исходу переговоров.
Хэлл снова поднялся, поблагодарил Громыко за его выступление и, стукнув молотком, предложил слово руководителю английской делегации. Кадоган сказал:
– Начинающиеся сегодня переговоры вытекают из статьи 4 Московской декларации, в разработке которой господин Хэлл играл столь заметную, выдающуюся, роль. Мы с восхищением слушали мудрые, сильные слова, которыми он положил начало нашей работе, и, я уверен, все мы искренне благодарны ему за его неутомимые усилия, направленные на обеспечение международного взаимопонимания.
У нас имеется также основание быть благодарными Советскому правительству. Мне кажется, что именно по его инициативе было принято решение об организации нынешних переговоров, и из позиции, занятой в то время Советским правительством на Московской конференции, было ясно, что оно придает величайшее значение созданию системы, предназначенной для предотвращения повторения нацистско-фашистской агрессии. Мое правительство, со своей стороны, с самого начала высказывалось за такого рода переговоры и делало все возможное, чтобы ускорить их…
Отметив, что победа Объединенных Наций, когда она наступит, должна быть полной, Кадоган продолжал:
– Мы собрались здесь, для того чтобы наметить план создания системы, которая даст возможность отдельным нациям эффективно сотрудничать ради общего блага. Отдельные нации, малые и большие, должны стать основой нашей новой мировой организации, и наша задача заключается в том, чтобы создать механизм, который возложит на каждую из них ответственность, соответствующую ее силе. Это нелегкая задача, но она может быть разрешена. Никто не желает навязывать диктатуру великих держав остальному миру, но совершенно очевидно, что, если великие державы не будут объединены в своей цели и не будут готовы взять на себя и лояльно выполнять свои обязательства, ни один механизм, созданный для сохранения мира, не окажется работоспособным.
Далее Кадоган заявил, что нужно в какой-то мере предусмотреть координацию деятельности различных функциональных организаций, которые уже созданы или возникнут в дальнейшем, и каким-то образом связать их с общемировым международным механизмом.
– Нас вдохновляет тот факт, – сказал в заключение Кадоган, – что, как это видно из уже распространенных меморандумов, между нашими взглядами имеется много общего. Не следует также забывать и о факторе времени. События развиваются быстрыми темпами, и мир может наступить раньше, чем это некоторые предполагают… Поэтому, если нам необходимо определить пункты, по которым, по-видимому, существует предварительное согласие, мы должны работать быстро и упорно.
Кадоган закончил свою речь, и Хэлл поблагодарил присутствующих за внимание. Теперь, сказал он, конференция может перейти к практической работе.
Стеттиниус попросил слова. Он предложил сделать перерыв, с тем чтобы главы делегаций могли обсудить конкретные вопросы, связанные с порядком ведения конференции.
– Я полагаю, – сказал Стеттиниус, обращаясь к Громыко и Кадогану, – что нам следовало бы создать некий руководящий комитет, состоящий из трех глав делегаций и еще тех лиц, которых мы сочтем нужным привлечь дополнительно. Это упростило бы решение многих вопросов, которые не обязательно рассматривать на пленарных заседаниях.
Громыко и Кадоган согласились с этим предложением. Стеттиниус сказал, что было бы целесообразно созвать первое заседание комитета сегодня же после перерыва, скажем, в три часа. Против этого никто не возражал. Обращаясь к Хэллу, Стеттиниус сказал:
– У меня больше нет никаких замечаний, господин председатель…
Хэлл кивнул, стукнул молотком и объявил перерыв.
Три проекта
В три часа дня в кабинете, расположенном в бельэтаже, открылось первое заседание Руководящего комитета. На нем присутствовали: Громыко, Соболев, Бережков (Советский Союз); Стеттиниус, Пасвольский, Данн, Хисс (Соединенные Штаты); Кадоган, Джебб (Англия).
Стеттиниус, который по праву хозяина открыл заседание, сказал, что следовало бы решить некоторые технические и процедурные вопросы, связанные с работой конференции. В частности, по его мнению, нужно прежде всего условиться о рабочем языке. Стеттиниус спросил, какие имеются на этот счет предложения.
Первым взял слово Громыко. Он сказал, что оба языка – русский и английский – должны быть рабочими языками, находящимися на равном положении. Но английский язык может чаще использоваться.
– Я не думаю, – сказал Громыко, – что советская группа будет во всех случаях пользоваться русским языком, но мы хотим иметь возможность пользоваться им время от времени…
Возражений не последовало. Было решено считать рабочими оба языка – английский и русский.
Далее рассматривался вопрос о постоянном председателе. Кадоган предложил кандидатуру Стеттиниуса как представителя пригласившего правительства. Громыко поддержал предложение английского делегата.
– Может быть, было бы лучше, если бы мы все трое председательствовали поочередно? – спросил Стеттиниус.
Кадоган возразил, повторив, что эту функцию следует выполнять американскому представителю. После некоторого обсуждения было принято первоначальное предложение, чтобы Стеттиниус исполнял обязанности постоянного председателя. Соглашаясь с этим, Стеттиниус сказал, что, если он почему-либо будет отсутствовать, председательствовать на конференции должны поочередно Громыко и Кадоган. С этим все согласились.
Следующий вопрос касался часов работы конференции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
– Единство союзников, – продолжал Громыко, – проявленное в борьбе против общего врага, и их стремление сохранить мир в будущем представляют собой гарантию того, что настоящие исследовательские переговоры дадут положительные результаты. Они являются первым шагом на пути, ведущем к постройке здания, в возведении которого заинтересованы все свободолюбивые народы мира ради создания эффективной международной; организации по вопросам сохранения мира и безопасности…
– Я не сомневаюсь, – сказал в заключение Громыко, – что в ходе нынешних переговоров представители трех наций будут вести свою работу в духе взаимного понимания и в дружественной атмосфере, которая будет способствовать успешному исходу переговоров.
Хэлл снова поднялся, поблагодарил Громыко за его выступление и, стукнув молотком, предложил слово руководителю английской делегации. Кадоган сказал:
– Начинающиеся сегодня переговоры вытекают из статьи 4 Московской декларации, в разработке которой господин Хэлл играл столь заметную, выдающуюся, роль. Мы с восхищением слушали мудрые, сильные слова, которыми он положил начало нашей работе, и, я уверен, все мы искренне благодарны ему за его неутомимые усилия, направленные на обеспечение международного взаимопонимания.
У нас имеется также основание быть благодарными Советскому правительству. Мне кажется, что именно по его инициативе было принято решение об организации нынешних переговоров, и из позиции, занятой в то время Советским правительством на Московской конференции, было ясно, что оно придает величайшее значение созданию системы, предназначенной для предотвращения повторения нацистско-фашистской агрессии. Мое правительство, со своей стороны, с самого начала высказывалось за такого рода переговоры и делало все возможное, чтобы ускорить их…
Отметив, что победа Объединенных Наций, когда она наступит, должна быть полной, Кадоган продолжал:
– Мы собрались здесь, для того чтобы наметить план создания системы, которая даст возможность отдельным нациям эффективно сотрудничать ради общего блага. Отдельные нации, малые и большие, должны стать основой нашей новой мировой организации, и наша задача заключается в том, чтобы создать механизм, который возложит на каждую из них ответственность, соответствующую ее силе. Это нелегкая задача, но она может быть разрешена. Никто не желает навязывать диктатуру великих держав остальному миру, но совершенно очевидно, что, если великие державы не будут объединены в своей цели и не будут готовы взять на себя и лояльно выполнять свои обязательства, ни один механизм, созданный для сохранения мира, не окажется работоспособным.
Далее Кадоган заявил, что нужно в какой-то мере предусмотреть координацию деятельности различных функциональных организаций, которые уже созданы или возникнут в дальнейшем, и каким-то образом связать их с общемировым международным механизмом.
– Нас вдохновляет тот факт, – сказал в заключение Кадоган, – что, как это видно из уже распространенных меморандумов, между нашими взглядами имеется много общего. Не следует также забывать и о факторе времени. События развиваются быстрыми темпами, и мир может наступить раньше, чем это некоторые предполагают… Поэтому, если нам необходимо определить пункты, по которым, по-видимому, существует предварительное согласие, мы должны работать быстро и упорно.
Кадоган закончил свою речь, и Хэлл поблагодарил присутствующих за внимание. Теперь, сказал он, конференция может перейти к практической работе.
Стеттиниус попросил слова. Он предложил сделать перерыв, с тем чтобы главы делегаций могли обсудить конкретные вопросы, связанные с порядком ведения конференции.
– Я полагаю, – сказал Стеттиниус, обращаясь к Громыко и Кадогану, – что нам следовало бы создать некий руководящий комитет, состоящий из трех глав делегаций и еще тех лиц, которых мы сочтем нужным привлечь дополнительно. Это упростило бы решение многих вопросов, которые не обязательно рассматривать на пленарных заседаниях.
Громыко и Кадоган согласились с этим предложением. Стеттиниус сказал, что было бы целесообразно созвать первое заседание комитета сегодня же после перерыва, скажем, в три часа. Против этого никто не возражал. Обращаясь к Хэллу, Стеттиниус сказал:
– У меня больше нет никаких замечаний, господин председатель…
Хэлл кивнул, стукнул молотком и объявил перерыв.
Три проекта
В три часа дня в кабинете, расположенном в бельэтаже, открылось первое заседание Руководящего комитета. На нем присутствовали: Громыко, Соболев, Бережков (Советский Союз); Стеттиниус, Пасвольский, Данн, Хисс (Соединенные Штаты); Кадоган, Джебб (Англия).
Стеттиниус, который по праву хозяина открыл заседание, сказал, что следовало бы решить некоторые технические и процедурные вопросы, связанные с работой конференции. В частности, по его мнению, нужно прежде всего условиться о рабочем языке. Стеттиниус спросил, какие имеются на этот счет предложения.
Первым взял слово Громыко. Он сказал, что оба языка – русский и английский – должны быть рабочими языками, находящимися на равном положении. Но английский язык может чаще использоваться.
– Я не думаю, – сказал Громыко, – что советская группа будет во всех случаях пользоваться русским языком, но мы хотим иметь возможность пользоваться им время от времени…
Возражений не последовало. Было решено считать рабочими оба языка – английский и русский.
Далее рассматривался вопрос о постоянном председателе. Кадоган предложил кандидатуру Стеттиниуса как представителя пригласившего правительства. Громыко поддержал предложение английского делегата.
– Может быть, было бы лучше, если бы мы все трое председательствовали поочередно? – спросил Стеттиниус.
Кадоган возразил, повторив, что эту функцию следует выполнять американскому представителю. После некоторого обсуждения было принято первоначальное предложение, чтобы Стеттиниус исполнял обязанности постоянного председателя. Соглашаясь с этим, Стеттиниус сказал, что, если он почему-либо будет отсутствовать, председательствовать на конференции должны поочередно Громыко и Кадоган. С этим все согласились.
Следующий вопрос касался часов работы конференции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221