Как известно, мы уже начали получать на основании этого постановления танки и самолеты. Еще раньше Великобритания обеспечила снабжение нашей страны такими дефицитными материалами, как алюминий, свинец, олово, никель, каучук. Если добавить к этому тот факт, что на днях Соединенные Штаты Америки решили предоставить Советскому Союзу заем в сумме 1 миллиарда долларов, – то можно сказать с уверенностью, что коалиция Соединенных Штатов Америки, Великобритании и СССР есть реальное дело, которое растет и будет расти во благо нашему общему освободительному делу…
Приезд в Москву Бивербрука и Гарримана, их непосредственное знакомство с положением в Советском Союзе во многом способствовали развитию сотрудничества трех держав в борьбе против общего врага.
Наркоминдел переезжает в Куйбышев
Утром 16 октября я, как обычно, пришел в 9 часов на работу и занялся текущими делами. Поначалу ничто, казалось, не предвещало особых событий. Еще в первой декаде октября основной архив Народного комиссариата иностранных дел был отправлен в Куйбышев, где на случай осложнения ситуации под Москвой готовились помещения для Наркоминдела, а также для иностранных посольств и миссий, аккредитованных в Советском Союзе. Но в последние дни создавалось впечатление, что положение на фронте под Москвой стабилизировалось, и хотелось думать, что эвакуации еще оставшихся в столице правительственных учреждений не произойдет. Но все сложилось по-иному. Около 11 часов утра в отделе, где я работал, раздался телефонный звонок, и всем было передано распоряжение немедленно собрать дела и самые необходимые личные вещи и отправляться на Казанский вокзал. Хотя подсознательно мы этого ждали, но внезапно полученное указание покинуть Москву произвело впечатление грома среди ясного неба. Всех нас охватила тревога. Пока мы собирали последние бумаги, кто-то принес неприятное известие, что ночью гитлеровцам, несмотря на упорное сопротивление защитников Москвы, удалось прорваться на ближних подступах к столице и что именно этим вызвано решение о немедленной эвакуации.
У подъезда наркомата на Кузнецком мосту выстроились покрытые брезентом грузовики. Падал снег. Сотрудники носили в машины папки с бумагами. Здесь же толпились и те из членов семей, которые по различным причинам не эвакуировались раньше. Им было разрешено взять с собой лишь по чемоданчику. Разместились по машинам быстро и организованно. Вереница грузовиков, выехав на Садовое кольцо, направилась к Комсомольской площади. Прохожих было мало. Многие предприятия вместе со своим персоналом эвакуировались из столицы еще ранней осенью.
В высоком зале ожидания Казанского вокзала собралось довольно много пассажиров. Здесь уже находилась группа сотрудников аппарата Коминтерна во главе с Д. З. Мануильским. Они: тоже уезжали из Москвы. Посадка еще не была объявлена. Люди бродили по залу, собирались группами, обсуждали последние события. Я подошел к Мануильскому. В окружении нескольких человек он вел оживленную дискуссию. Я расслышал вопрос какого-то молодого человека, который допытывался, что означает внезапный отъезд из Москвы, – следует ли понимать, что столица оказалась под серьезной угрозой и, может быть, будет сдана врагу? Дмитрий Захарович решительно отрицал такое предположение.
– Положение, конечно, серьезное. Но дело не только в этом. Решение о переезде вовсе не следует понимать как свидетельство намерения сдать Москву. И ничего внезапного в этом нет. Все готовилось заранее. Теперь решили, что нужно создать более подходящие условия для нормальной работы правительственных учреждений, международных организаций и иностранных представительств, находящихся в Советском Союзе.
– А говорят, что немцы подошли совсем близко, – не унимался молодой человек.
– Я твердо уверен, – отвечал Мануильский, – что защитники столицы выполнят свой долг и гитлеровцы не пройдут. Но остается фактом, что фронт проходит очень близко и потому в городе должны остаться лишь самые необходимые органы управления. Вместе с тем важно, чтобы все организации и учреждения нормально функционировали. В нынешнее сложное время это особенно необходимо. Долг каждого из нас – взять себя в руки, быстро и организованно перебазироваться на новое место и продолжать работу…
В Куйбышеве Наркоминделу было предоставлено здание, где раньше помещался техникум. Жилье получили в доме поблизости – в помещении какого-то ликвидированного учреждения. И в том и в другом здании еще продолжался ремонт. Но мы все же разместились. Поначалу особенно было трудно без телефонов. Но вскоре их установили. Посольства в большинстве случаев обосновались в старых купеческих особняках.
Первые дни на новом месте были заняты в основном приведением в порядок архива и решением всевозможных текущих, главным образом технических, дел.
6 ноября по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в Куйбышевском оперном театре состоялся торжественный вечер. На нем присутствовал дипломатический корпус. Доклад сделал первый заместитель народного комиссара иностранных дел А. Я. Вышинский. На следующий день все узнали, что в Москве состоялось торжественное собрание, на котором с докладом выступил И. В. Сталин, а на Красной площади был проведен парад войск, уходивших прямо от Мавзолея В. И. Ленина на фронт защищать столицу нашей Родины.
Через два дня Б. Ф. Поддероб, В. Н. Павлов и я получили указание вернуться в Москву, где при остававшемся там наркоме иностранных дел В. М. Молотове была создана оперативная рабочая группа.
Рано утром 9 ноября мы вылетели на двухмоторном транспортном самолете из Куйбышева и к середине дня приземлились на аэродроме близ Ногинска. Из-за активности немецкой истребительной авиации. Центральный аэропорт и Внуково не принимали. Из Ногинска долго добирались на машине по заснеженному и обледенелому шоссе. Находясь в Москве, я стал свидетелем как тревожных дней конца ноября, так и ликования москвичей в связи с блестящей победой советских войск у ворот столицы в ходе контрнаступления, развернувшегося в начале декабря 1941 года.
Мы – участники оперативной группы при наркоме иностранных дел – ничего не знали о готовившемся контрнаступлении. Поэтому сообщение о поражении гитлеровских войск под Москвой было для нас приятной неожиданностью. Помню, как, придя утром в Кремль после нескольких часов сна в холодном подвале здания Наркоминдела на Кузнецком мосту и развернув еще пахнувшую типографской краской «Правду», я увидел это волнующее сообщение. Рядом были помещены фотографии: засыпанная снегом искореженная боевая техника врага, нацистские вояки с поднятыми руками, сдающиеся в плен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Приезд в Москву Бивербрука и Гарримана, их непосредственное знакомство с положением в Советском Союзе во многом способствовали развитию сотрудничества трех держав в борьбе против общего врага.
Наркоминдел переезжает в Куйбышев
Утром 16 октября я, как обычно, пришел в 9 часов на работу и занялся текущими делами. Поначалу ничто, казалось, не предвещало особых событий. Еще в первой декаде октября основной архив Народного комиссариата иностранных дел был отправлен в Куйбышев, где на случай осложнения ситуации под Москвой готовились помещения для Наркоминдела, а также для иностранных посольств и миссий, аккредитованных в Советском Союзе. Но в последние дни создавалось впечатление, что положение на фронте под Москвой стабилизировалось, и хотелось думать, что эвакуации еще оставшихся в столице правительственных учреждений не произойдет. Но все сложилось по-иному. Около 11 часов утра в отделе, где я работал, раздался телефонный звонок, и всем было передано распоряжение немедленно собрать дела и самые необходимые личные вещи и отправляться на Казанский вокзал. Хотя подсознательно мы этого ждали, но внезапно полученное указание покинуть Москву произвело впечатление грома среди ясного неба. Всех нас охватила тревога. Пока мы собирали последние бумаги, кто-то принес неприятное известие, что ночью гитлеровцам, несмотря на упорное сопротивление защитников Москвы, удалось прорваться на ближних подступах к столице и что именно этим вызвано решение о немедленной эвакуации.
У подъезда наркомата на Кузнецком мосту выстроились покрытые брезентом грузовики. Падал снег. Сотрудники носили в машины папки с бумагами. Здесь же толпились и те из членов семей, которые по различным причинам не эвакуировались раньше. Им было разрешено взять с собой лишь по чемоданчику. Разместились по машинам быстро и организованно. Вереница грузовиков, выехав на Садовое кольцо, направилась к Комсомольской площади. Прохожих было мало. Многие предприятия вместе со своим персоналом эвакуировались из столицы еще ранней осенью.
В высоком зале ожидания Казанского вокзала собралось довольно много пассажиров. Здесь уже находилась группа сотрудников аппарата Коминтерна во главе с Д. З. Мануильским. Они: тоже уезжали из Москвы. Посадка еще не была объявлена. Люди бродили по залу, собирались группами, обсуждали последние события. Я подошел к Мануильскому. В окружении нескольких человек он вел оживленную дискуссию. Я расслышал вопрос какого-то молодого человека, который допытывался, что означает внезапный отъезд из Москвы, – следует ли понимать, что столица оказалась под серьезной угрозой и, может быть, будет сдана врагу? Дмитрий Захарович решительно отрицал такое предположение.
– Положение, конечно, серьезное. Но дело не только в этом. Решение о переезде вовсе не следует понимать как свидетельство намерения сдать Москву. И ничего внезапного в этом нет. Все готовилось заранее. Теперь решили, что нужно создать более подходящие условия для нормальной работы правительственных учреждений, международных организаций и иностранных представительств, находящихся в Советском Союзе.
– А говорят, что немцы подошли совсем близко, – не унимался молодой человек.
– Я твердо уверен, – отвечал Мануильский, – что защитники столицы выполнят свой долг и гитлеровцы не пройдут. Но остается фактом, что фронт проходит очень близко и потому в городе должны остаться лишь самые необходимые органы управления. Вместе с тем важно, чтобы все организации и учреждения нормально функционировали. В нынешнее сложное время это особенно необходимо. Долг каждого из нас – взять себя в руки, быстро и организованно перебазироваться на новое место и продолжать работу…
В Куйбышеве Наркоминделу было предоставлено здание, где раньше помещался техникум. Жилье получили в доме поблизости – в помещении какого-то ликвидированного учреждения. И в том и в другом здании еще продолжался ремонт. Но мы все же разместились. Поначалу особенно было трудно без телефонов. Но вскоре их установили. Посольства в большинстве случаев обосновались в старых купеческих особняках.
Первые дни на новом месте были заняты в основном приведением в порядок архива и решением всевозможных текущих, главным образом технических, дел.
6 ноября по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в Куйбышевском оперном театре состоялся торжественный вечер. На нем присутствовал дипломатический корпус. Доклад сделал первый заместитель народного комиссара иностранных дел А. Я. Вышинский. На следующий день все узнали, что в Москве состоялось торжественное собрание, на котором с докладом выступил И. В. Сталин, а на Красной площади был проведен парад войск, уходивших прямо от Мавзолея В. И. Ленина на фронт защищать столицу нашей Родины.
Через два дня Б. Ф. Поддероб, В. Н. Павлов и я получили указание вернуться в Москву, где при остававшемся там наркоме иностранных дел В. М. Молотове была создана оперативная рабочая группа.
Рано утром 9 ноября мы вылетели на двухмоторном транспортном самолете из Куйбышева и к середине дня приземлились на аэродроме близ Ногинска. Из-за активности немецкой истребительной авиации. Центральный аэропорт и Внуково не принимали. Из Ногинска долго добирались на машине по заснеженному и обледенелому шоссе. Находясь в Москве, я стал свидетелем как тревожных дней конца ноября, так и ликования москвичей в связи с блестящей победой советских войск у ворот столицы в ходе контрнаступления, развернувшегося в начале декабря 1941 года.
Мы – участники оперативной группы при наркоме иностранных дел – ничего не знали о готовившемся контрнаступлении. Поэтому сообщение о поражении гитлеровских войск под Москвой было для нас приятной неожиданностью. Помню, как, придя утром в Кремль после нескольких часов сна в холодном подвале здания Наркоминдела на Кузнецком мосту и развернув еще пахнувшую типографской краской «Правду», я увидел это волнующее сообщение. Рядом были помещены фотографии: засыпанная снегом искореженная боевая техника врага, нацистские вояки с поднятыми руками, сдающиеся в плен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221