Видя это и не желая упустить возможность личного контакта с главой Советского правительства, Рузвельт в конце концов изменил свою точку зрения и в послании от 8 ноября сообщил Сталину, что решил отправиться в Тегеран.
Причины, которые побуждали Сталина настаивать на встрече в Тегеране, были, несомненно, весьма уважительные. Они ясно изложены в приведенных выше документах. Но тут, пожалуй, сыграли роль и традиционные дружеские отношения между Советским Союзом и Ираном, отношения, установленные сразу же после Октябрьской революции по инициативе В. И. Ленина. Советское правительство всегда подчеркивало стремление жить в дружбе со своими южными соседями, в том числе и с Ираном. Советско-иранские связи строились на взаимовыгодной равноправной основе и носили самый широкий и позитивный характер. К моменту тегеранской встречи отношения между нашими странами были сердечными, хотя им и пришлось пройти через довольно острый этап, последовавший вслед за вероломным нападением гитлеровской Германии на Советский Союз.
Советское правительство предложило устроить встречу в Тегеране, учитывая также и то, что там находились советские войска, введенные в Иран в соответствии с Договором 1921 года в целях пресечения подрывной шпионско-диверсионной деятельности германской агентуры в Иране. В южную часть страны были введены английские войска для обеспечения англо-американских поставок, шедших из Персидского залива в Советский Союз. Охрана участников Тегеранской конференции обеспечивалась главным образом силами советских войск и органов безопасности.
Вернувшись в конце ноября в Москву из кратковременной командировки, я узнал, что спорный вопрос о месте встречи «большой тройки» решен и что советская делегация уже отбыла из Москвы поездом, направляясь в Тегеран.
Из Москвы в Баку
В то время я был в ранге советника и занимался советско-американскими отношениями в Наркомате иностранных дел. Поскольку я хорошо владел английским языком, мне поручили выполнять роль переводчика на тегеранской встрече. Чтобы догнать делегацию, пришлось воспользоваться самолетом. Все выездные документы были уже оформлены, и в ночь на 27 ноября я вылетел из Москвы. Вместе со мной летел отставший от делегации эксперт по ближневосточным проблемам профессор А. Ф. Миллер.
На шоссе, ведущем к аэродрому, бушевала вьюга. Ночь была темная, и большой неуклюжий «ЗИС-101» медленно пробирался вперед. По строгим правилам затемнения фары заклеивались черной тканью. Слабый свет, пробиваясь через узкие прорези, освещал небольшой участок проезжей части дороги. Шофер, прижавшись к ветровому стеклу, внимательно всматривался в край дороги, стараясь не угодить в кювет. Машину то и дело приходилось останавливать. Шофер вылезал из кабины, протирал снаружи стекло, залепленное снегом.
В темноте никак нельзя было разобрать, далеко ли еще до аэродрома. Но вот машина осторожно свернула с главного шоссе направо, потом налево, и из-за большого сугроба появился серый куб затемненного здания Внуковского аэропорта. Когда «ЗИС» остановился у подъезда, до отлета оставалось всего 15 минут.
Внутри аэровокзала было светло и, несмотря на ночное время, шумно и людно. Оформив документы, мы вышли на летное поле. Здесь уже прогревал моторы грузовой «Дуглас». Винты гнали снежинки, которые, как иглы, впивались в лицо. По приставной железной стремянке забрались внутрь. Половина кабины была заставлена какими-то ящиками. Только впереди было посвободнее. Прикрепленную к шпангоутам откидную железную скамью покрыл иней. Сидеть было холодно. Спина упиралась в обледенелый металлический корпус. После взлета включили отопление. Но от этого не стало лучше: горячий воздух шел сверху, голове было жарко, а ногам – холодно.
Летели, как было принято во время войны, низко, над самым лесом: остерегались немецких истребителей. В кабине свет не включали, и в иллюминатор можно было разглядеть заснеженные поля и темные перелески. Под утро сделали посадку на каком-то аэродроме в степи. Пополнили баки бензином и отправились дальше. Внизу появились солончаки. Снега тут почти не было. Однообразно тянулись песчаные холмы с пучками сухой травы. К середине дня к нам вышел командир корабля и сказал:
– Через несколько минут пройдем над Сталинградом. Летим низко, и вы сможете увидеть, что осталось от города…
Мы молча приникли к иллюминаторам. Сначала появились разбросанные в снегу домики, а потом вдруг начался какой-то фантастический хаос: куски стен, коробки полуразрушенных зданий, кучи щебня, одинокие трубы. Все это черно-белыми зигзагами вздымалось над снежной пустыней. Еще не прошло и года, как здесь бушевал смерч войны, оставивший после себя мертвые руины, но уже можно было различить первые признаки жизни. На снегу виднелись черные фигурки людей, кое-где появились уже новые здания. Город возрождался, в нем начинал биться пульс жизни. Но вот кончились пределы Сталинграда, и снова под нами потянулся унылый, безжизненный пейзаж. То здесь, то там виднелись ржавые скелеты немецких танков и автомашин. Я отвернулся от иллюминатора, поднял воротник пальто, поджал под себя ноги в тщетной надежде согреться и задремал.
В Баку прилетели поздно вечером. Здесь было тепло. На аэродроме нас встречали дипломатический агент МИД в Азербайджане и представители местных властей. В город ехали на старом темно-синем «шевроле» дипагента. Узкое шоссе пролегало сквозь лес вышек, в воздухе разливался теплый и какой-то уютный запах сырой нефти. Он вселял чувство спокойствия, довольства, даже безмятежности. Но все знали, что бакинцы работают напряженно, день и ночь, чтобы обеспечить страну горючим, столь необходимым для победы. Они с честью справлялись со своей задачей. В самые тяжелые дни войны, когда гитлеровцы подошли к Волге и предгорьям Кавказа, бакинская нефть бесперебойно шла на нужды фронта и тыла.
Разместили нас в гостинице «Баку» в номере со всеми удобствами и с горячей водой, что было особенно приятно. В Москве в первые годы войны даже здание МИД не отапливалось. Работали мы в пальто, а ночевали в подвале мидовского здания на Кузнецком мосту, который служил и убежищем во время воздушных налетов. Но там было ужасно холодно, и перед сном мы соскабливали иней с кирпичных стен.
Разговор с востоковедом
В Баку мы остались на ночь, а рано утром должны были вылететь в Тегеран. После пронизывающего холода в самолете было приятно принять горячую ванну. Побрившись, спустились в ресторан поужинать. Нас поразило, что тут без карточек можно было заказать закуски, шашлык и другие блюда, перечисленные в объемистом меню. Метрдотель объяснил, что транспортные трудности не позволяют вывезти из Закавказья производимые там продукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Причины, которые побуждали Сталина настаивать на встрече в Тегеране, были, несомненно, весьма уважительные. Они ясно изложены в приведенных выше документах. Но тут, пожалуй, сыграли роль и традиционные дружеские отношения между Советским Союзом и Ираном, отношения, установленные сразу же после Октябрьской революции по инициативе В. И. Ленина. Советское правительство всегда подчеркивало стремление жить в дружбе со своими южными соседями, в том числе и с Ираном. Советско-иранские связи строились на взаимовыгодной равноправной основе и носили самый широкий и позитивный характер. К моменту тегеранской встречи отношения между нашими странами были сердечными, хотя им и пришлось пройти через довольно острый этап, последовавший вслед за вероломным нападением гитлеровской Германии на Советский Союз.
Советское правительство предложило устроить встречу в Тегеране, учитывая также и то, что там находились советские войска, введенные в Иран в соответствии с Договором 1921 года в целях пресечения подрывной шпионско-диверсионной деятельности германской агентуры в Иране. В южную часть страны были введены английские войска для обеспечения англо-американских поставок, шедших из Персидского залива в Советский Союз. Охрана участников Тегеранской конференции обеспечивалась главным образом силами советских войск и органов безопасности.
Вернувшись в конце ноября в Москву из кратковременной командировки, я узнал, что спорный вопрос о месте встречи «большой тройки» решен и что советская делегация уже отбыла из Москвы поездом, направляясь в Тегеран.
Из Москвы в Баку
В то время я был в ранге советника и занимался советско-американскими отношениями в Наркомате иностранных дел. Поскольку я хорошо владел английским языком, мне поручили выполнять роль переводчика на тегеранской встрече. Чтобы догнать делегацию, пришлось воспользоваться самолетом. Все выездные документы были уже оформлены, и в ночь на 27 ноября я вылетел из Москвы. Вместе со мной летел отставший от делегации эксперт по ближневосточным проблемам профессор А. Ф. Миллер.
На шоссе, ведущем к аэродрому, бушевала вьюга. Ночь была темная, и большой неуклюжий «ЗИС-101» медленно пробирался вперед. По строгим правилам затемнения фары заклеивались черной тканью. Слабый свет, пробиваясь через узкие прорези, освещал небольшой участок проезжей части дороги. Шофер, прижавшись к ветровому стеклу, внимательно всматривался в край дороги, стараясь не угодить в кювет. Машину то и дело приходилось останавливать. Шофер вылезал из кабины, протирал снаружи стекло, залепленное снегом.
В темноте никак нельзя было разобрать, далеко ли еще до аэродрома. Но вот машина осторожно свернула с главного шоссе направо, потом налево, и из-за большого сугроба появился серый куб затемненного здания Внуковского аэропорта. Когда «ЗИС» остановился у подъезда, до отлета оставалось всего 15 минут.
Внутри аэровокзала было светло и, несмотря на ночное время, шумно и людно. Оформив документы, мы вышли на летное поле. Здесь уже прогревал моторы грузовой «Дуглас». Винты гнали снежинки, которые, как иглы, впивались в лицо. По приставной железной стремянке забрались внутрь. Половина кабины была заставлена какими-то ящиками. Только впереди было посвободнее. Прикрепленную к шпангоутам откидную железную скамью покрыл иней. Сидеть было холодно. Спина упиралась в обледенелый металлический корпус. После взлета включили отопление. Но от этого не стало лучше: горячий воздух шел сверху, голове было жарко, а ногам – холодно.
Летели, как было принято во время войны, низко, над самым лесом: остерегались немецких истребителей. В кабине свет не включали, и в иллюминатор можно было разглядеть заснеженные поля и темные перелески. Под утро сделали посадку на каком-то аэродроме в степи. Пополнили баки бензином и отправились дальше. Внизу появились солончаки. Снега тут почти не было. Однообразно тянулись песчаные холмы с пучками сухой травы. К середине дня к нам вышел командир корабля и сказал:
– Через несколько минут пройдем над Сталинградом. Летим низко, и вы сможете увидеть, что осталось от города…
Мы молча приникли к иллюминаторам. Сначала появились разбросанные в снегу домики, а потом вдруг начался какой-то фантастический хаос: куски стен, коробки полуразрушенных зданий, кучи щебня, одинокие трубы. Все это черно-белыми зигзагами вздымалось над снежной пустыней. Еще не прошло и года, как здесь бушевал смерч войны, оставивший после себя мертвые руины, но уже можно было различить первые признаки жизни. На снегу виднелись черные фигурки людей, кое-где появились уже новые здания. Город возрождался, в нем начинал биться пульс жизни. Но вот кончились пределы Сталинграда, и снова под нами потянулся унылый, безжизненный пейзаж. То здесь, то там виднелись ржавые скелеты немецких танков и автомашин. Я отвернулся от иллюминатора, поднял воротник пальто, поджал под себя ноги в тщетной надежде согреться и задремал.
В Баку прилетели поздно вечером. Здесь было тепло. На аэродроме нас встречали дипломатический агент МИД в Азербайджане и представители местных властей. В город ехали на старом темно-синем «шевроле» дипагента. Узкое шоссе пролегало сквозь лес вышек, в воздухе разливался теплый и какой-то уютный запах сырой нефти. Он вселял чувство спокойствия, довольства, даже безмятежности. Но все знали, что бакинцы работают напряженно, день и ночь, чтобы обеспечить страну горючим, столь необходимым для победы. Они с честью справлялись со своей задачей. В самые тяжелые дни войны, когда гитлеровцы подошли к Волге и предгорьям Кавказа, бакинская нефть бесперебойно шла на нужды фронта и тыла.
Разместили нас в гостинице «Баку» в номере со всеми удобствами и с горячей водой, что было особенно приятно. В Москве в первые годы войны даже здание МИД не отапливалось. Работали мы в пальто, а ночевали в подвале мидовского здания на Кузнецком мосту, который служил и убежищем во время воздушных налетов. Но там было ужасно холодно, и перед сном мы соскабливали иней с кирпичных стен.
Разговор с востоковедом
В Баку мы остались на ночь, а рано утром должны были вылететь в Тегеран. После пронизывающего холода в самолете было приятно принять горячую ванну. Побрившись, спустились в ресторан поужинать. Нас поразило, что тут без карточек можно было заказать закуски, шашлык и другие блюда, перечисленные в объемистом меню. Метрдотель объяснил, что транспортные трудности не позволяют вывезти из Закавказья производимые там продукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221