Я налью вам бокал шампанского.
Эмма следила глазами за расхаживающим по гостиной Полом, и возмущение нарастало в ней с новой силой. „Пол слишком самонадеян! Он воображает, что нашел во мне пылкого и заинтересованного партнера в этой маленькой… забаве”. Эмма сжала губы. Она опять непоследовательна. Неужели она не поняла раньше, в тот самый момент, когда она вошла в вагон, что обратной дороги не будет? Тогда почему разыгравшаяся перед ней сцена так шокирует ее? Это как раз то, к чему он стремился с самого начала, что само собой предполагалось, когда она согласилась приехать в Лондон. И, вероятно, она сама дала ему повод думать именно так.
Пол подошел к Эмме, вручил ей бокал шампанского, сел напротив и, будто прочитав ее мысли, сказал:
- Я не удивляюсь, что вы рассердились, Эмма. Я понимаю, что вы выведены из равновесия и смущены, не так ли?
Она ничего не ответила и, чтобы скрыть волнение, не поднимая глаз от бокала, быстро отпила глоток шампанского.
- Я - чудовищный идиот. С моей стороны это было ужасной самонадеянностью, и я прошу прощения за свое нахальство. Я догадываюсь, что вы подумали о моих намерениях, увидев эту открытую дверь в соседний номер: соблазнение, конечно, тщательно продуманное, к которому я готовился все эти недели. - Его губы скривились в легкой, ироничной по отношению к нему самому улыбке. - Я не слишком искусен, не правда ли? Вы думаете, что еще в машине я решил поставить вас в положение, из которого вам будет совсем не просто выпутаться? Итак, я помогу вам. Сейчас я собираюсь допить этот стакан, после чего я выйду через эту дверь, а вы заприте ее за мной. Когда вы оденетесь, я зайду за вами, и мы отправимся обедать. Никаких обязательств с вашей стороны, ни сейчас, ни потом. Хорошо?
Эмма непонимающе уставилась на него.
- Да, конечно. Но почему вы изменили свои намерения?
Он иронически рассмеялся.
- Я выпадаю из образа? Раскаявшийся соблазнитель совершает благородный поступок! - Он пожал плечами. - Я сам себе удивляюсь.
- Но почему вы вдруг решили проявить благородство?
- Потому, что я слишком люблю вас, чтобы воспользоваться сложившейся ситуацией только ради собственного удовлетворения, не думая о вас и о ваших чувствах.
- Я не уверена, что правильно поняла…
- Вы должны любить меня и хотеть меня не меньше, чем хочу и люблю вас я сам. Иначе во всем этом нет никакого смысла.
Он залпом выпил свое виски и поднялся.
- Теперь бегите одеваться. Я буду вас ждать, и мы поедем обедать.
Он задержался в дверях и, не оборачиваясь, сказал:
- Заприте ее за мной.
Эмма, все еще расстроенная, послушно повернула ключ в замке и села на диван. Она не знала, что ей делать. Он любил ее, и она любила его тоже. Она приехала в Лондон, ясно сознавая, что между ними было заключено безмолвное соглашение, и все же повела себя недружелюбно, против всяких правил. И кроме того, она лицемерила, поэтому и была недовольна собой: ее поведение лишено здравого смысла. Эмма закрыла глаза и ясно увидела Пола за закрытой дверью, ждущего ее, чтобы обедать. Но он также ждет ее решения, которое должно определить их дальнейшие отношения. „Может быть, он специально переложил решение на меня, чтобы уйти от ответственности? Нет, так думать о нем нечестно. В нем нет подобной двуличности. Почему я боюсь сделать этот шаг?” - спрашивала она себя. Внезапно ответ на этот вопрос ударил Эмму с такой силой, что у нее голова пошла кругом. Она боится вовсе не Пола и не своих чувств. Ее пугает сам конечный акт любви, его завершение, из-за отталкивающего прошлого сексуального опыта с Джо. Она боится потерять Пола, если так же, как с Джо, почувствует к нему отвращение, боится, что не удовлетворит его как женщина. Может быть, если бы она объяснила ему…
Эмма пролетела через комнату, отперла дверь и застыла на пороге. Пол стоял у камина, низко склонив голову. Было видно, что душевные муки одолевают его.
- Пол…
Он поднял свою темноволосую голову и внимательно посмотрел на нее. Эмма медленно подошла к нему.
- Мне хотелось бы кое-что вам сказать.
Он кивнул головой, сочувственно глядя на нее.
- Я знаю, что возложил на вас бремя принятия решения, но только потому, что хотел быть абсолютно уверенным в вас и ваших чувствах. Мне хотелось бы, чтобы вы сами были уверены в себе.
Эмма протянула руку и тронула лацкан его мундира, ее губы дрожали, зеленые глаза потемнели. Она утратила дар речи и не осмеливалась заговорить с ним о своих чувствах. Пол схватил ее руку и, целуя пальцы, сказал:
- Какая маленькая любимая рука.
- О, Пол!
Ее лицо, пылающее любовью, сказало ему все без слов. Он прижал ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. Потом он подхватил ее на руки и отнес в спальню, ногой захлопнув дверь за собой. Он опустил ее на кровать и сел на край постели.
- Скажи это, дорогая! - хрипло приказал он. - Скажи!
Его горящие глаза в упор смотрели на нее.
- Я люблю тебя, Пол.
- И?
- Я хочу тебя!
- О, Эмма, Эмма. Ты всегда этого хотела, дорогая. Неужели ты сама этого не поняла? Этому суждено было случиться с того мгновения, как мы впервые взглянули друг на друга.
Он провел пальцем по ее щеке.
- Я знал это. Но ты тоже должна была это осознать сама, и только потому я не форсировал события этим вечером. Я хотел, мне было необходимо, чтобы ты пришла ко мне по своей собственной воле.
Он встал, расстегнул портупею и швырнул ее в сторону. За ней последовали мундир, галстук и рубашка. Пока он раздевался, Эмма неотрывно смотрела ему в лицо, ее страх рассеивался, и она подумала: „Я никогда раньше не видела перед собой полностью обнаженного мужчину. У него превосходное тело, загорелое и мускулистое, широкие плечи и грудь, длинные ноги, плоский живот”.
- Снимай свой халат, любовь моя, - мягко сказал он, шагнув к ней.
Он накрыл собой ее тело и, сжимая в объятиях, улыбнулся прямо в ее ожидающее лицо.
- Как жаль разрушать это экзотическое сооружение, - проговорил он, вынимая шпильки, которыми были сколоты ее волосы.
Распущенные волосы заструились по хрупким, как бесценный фарфор, плечам Эммы, слегка розоватым в теплом свете ламп, и ее очарование как никогда полно раскрылось Полу. Он погрузил пальцы в тяжелые пряди и, пропустив пальцы под ее шею, приподнял голову Эммы. Их губы встретились, и он смаковал теплоту и свежесть ее губ. Они оба были охвачены страстным желанием, подавляемым долгие недели. Пол переместился губами в ямочку у основания шеи, осыпая поцелуями ее плечи, груди, глубокую ложбинку между грудями. Его сильные пальцы скользили по ее гладкой коже, лаская каждый уголок ее тела до тех пор, пока он не ощутил, что она охвачена таким же неистовым желанием, что и он сам.
Эмму заливало непривычное тепло, все ее существо горело в огне. Ее тело выгнулось дугой и устремилось к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Эмма следила глазами за расхаживающим по гостиной Полом, и возмущение нарастало в ней с новой силой. „Пол слишком самонадеян! Он воображает, что нашел во мне пылкого и заинтересованного партнера в этой маленькой… забаве”. Эмма сжала губы. Она опять непоследовательна. Неужели она не поняла раньше, в тот самый момент, когда она вошла в вагон, что обратной дороги не будет? Тогда почему разыгравшаяся перед ней сцена так шокирует ее? Это как раз то, к чему он стремился с самого начала, что само собой предполагалось, когда она согласилась приехать в Лондон. И, вероятно, она сама дала ему повод думать именно так.
Пол подошел к Эмме, вручил ей бокал шампанского, сел напротив и, будто прочитав ее мысли, сказал:
- Я не удивляюсь, что вы рассердились, Эмма. Я понимаю, что вы выведены из равновесия и смущены, не так ли?
Она ничего не ответила и, чтобы скрыть волнение, не поднимая глаз от бокала, быстро отпила глоток шампанского.
- Я - чудовищный идиот. С моей стороны это было ужасной самонадеянностью, и я прошу прощения за свое нахальство. Я догадываюсь, что вы подумали о моих намерениях, увидев эту открытую дверь в соседний номер: соблазнение, конечно, тщательно продуманное, к которому я готовился все эти недели. - Его губы скривились в легкой, ироничной по отношению к нему самому улыбке. - Я не слишком искусен, не правда ли? Вы думаете, что еще в машине я решил поставить вас в положение, из которого вам будет совсем не просто выпутаться? Итак, я помогу вам. Сейчас я собираюсь допить этот стакан, после чего я выйду через эту дверь, а вы заприте ее за мной. Когда вы оденетесь, я зайду за вами, и мы отправимся обедать. Никаких обязательств с вашей стороны, ни сейчас, ни потом. Хорошо?
Эмма непонимающе уставилась на него.
- Да, конечно. Но почему вы изменили свои намерения?
Он иронически рассмеялся.
- Я выпадаю из образа? Раскаявшийся соблазнитель совершает благородный поступок! - Он пожал плечами. - Я сам себе удивляюсь.
- Но почему вы вдруг решили проявить благородство?
- Потому, что я слишком люблю вас, чтобы воспользоваться сложившейся ситуацией только ради собственного удовлетворения, не думая о вас и о ваших чувствах.
- Я не уверена, что правильно поняла…
- Вы должны любить меня и хотеть меня не меньше, чем хочу и люблю вас я сам. Иначе во всем этом нет никакого смысла.
Он залпом выпил свое виски и поднялся.
- Теперь бегите одеваться. Я буду вас ждать, и мы поедем обедать.
Он задержался в дверях и, не оборачиваясь, сказал:
- Заприте ее за мной.
Эмма, все еще расстроенная, послушно повернула ключ в замке и села на диван. Она не знала, что ей делать. Он любил ее, и она любила его тоже. Она приехала в Лондон, ясно сознавая, что между ними было заключено безмолвное соглашение, и все же повела себя недружелюбно, против всяких правил. И кроме того, она лицемерила, поэтому и была недовольна собой: ее поведение лишено здравого смысла. Эмма закрыла глаза и ясно увидела Пола за закрытой дверью, ждущего ее, чтобы обедать. Но он также ждет ее решения, которое должно определить их дальнейшие отношения. „Может быть, он специально переложил решение на меня, чтобы уйти от ответственности? Нет, так думать о нем нечестно. В нем нет подобной двуличности. Почему я боюсь сделать этот шаг?” - спрашивала она себя. Внезапно ответ на этот вопрос ударил Эмму с такой силой, что у нее голова пошла кругом. Она боится вовсе не Пола и не своих чувств. Ее пугает сам конечный акт любви, его завершение, из-за отталкивающего прошлого сексуального опыта с Джо. Она боится потерять Пола, если так же, как с Джо, почувствует к нему отвращение, боится, что не удовлетворит его как женщина. Может быть, если бы она объяснила ему…
Эмма пролетела через комнату, отперла дверь и застыла на пороге. Пол стоял у камина, низко склонив голову. Было видно, что душевные муки одолевают его.
- Пол…
Он поднял свою темноволосую голову и внимательно посмотрел на нее. Эмма медленно подошла к нему.
- Мне хотелось бы кое-что вам сказать.
Он кивнул головой, сочувственно глядя на нее.
- Я знаю, что возложил на вас бремя принятия решения, но только потому, что хотел быть абсолютно уверенным в вас и ваших чувствах. Мне хотелось бы, чтобы вы сами были уверены в себе.
Эмма протянула руку и тронула лацкан его мундира, ее губы дрожали, зеленые глаза потемнели. Она утратила дар речи и не осмеливалась заговорить с ним о своих чувствах. Пол схватил ее руку и, целуя пальцы, сказал:
- Какая маленькая любимая рука.
- О, Пол!
Ее лицо, пылающее любовью, сказало ему все без слов. Он прижал ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. Потом он подхватил ее на руки и отнес в спальню, ногой захлопнув дверь за собой. Он опустил ее на кровать и сел на край постели.
- Скажи это, дорогая! - хрипло приказал он. - Скажи!
Его горящие глаза в упор смотрели на нее.
- Я люблю тебя, Пол.
- И?
- Я хочу тебя!
- О, Эмма, Эмма. Ты всегда этого хотела, дорогая. Неужели ты сама этого не поняла? Этому суждено было случиться с того мгновения, как мы впервые взглянули друг на друга.
Он провел пальцем по ее щеке.
- Я знал это. Но ты тоже должна была это осознать сама, и только потому я не форсировал события этим вечером. Я хотел, мне было необходимо, чтобы ты пришла ко мне по своей собственной воле.
Он встал, расстегнул портупею и швырнул ее в сторону. За ней последовали мундир, галстук и рубашка. Пока он раздевался, Эмма неотрывно смотрела ему в лицо, ее страх рассеивался, и она подумала: „Я никогда раньше не видела перед собой полностью обнаженного мужчину. У него превосходное тело, загорелое и мускулистое, широкие плечи и грудь, длинные ноги, плоский живот”.
- Снимай свой халат, любовь моя, - мягко сказал он, шагнув к ней.
Он накрыл собой ее тело и, сжимая в объятиях, улыбнулся прямо в ее ожидающее лицо.
- Как жаль разрушать это экзотическое сооружение, - проговорил он, вынимая шпильки, которыми были сколоты ее волосы.
Распущенные волосы заструились по хрупким, как бесценный фарфор, плечам Эммы, слегка розоватым в теплом свете ламп, и ее очарование как никогда полно раскрылось Полу. Он погрузил пальцы в тяжелые пряди и, пропустив пальцы под ее шею, приподнял голову Эммы. Их губы встретились, и он смаковал теплоту и свежесть ее губ. Они оба были охвачены страстным желанием, подавляемым долгие недели. Пол переместился губами в ямочку у основания шеи, осыпая поцелуями ее плечи, груди, глубокую ложбинку между грудями. Его сильные пальцы скользили по ее гладкой коже, лаская каждый уголок ее тела до тех пор, пока он не ощутил, что она охвачена таким же неистовым желанием, что и он сам.
Эмму заливало непривычное тепло, все ее существо горело в огне. Ее тело выгнулось дугой и устремилось к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149