– Наверное. Только я уже не помню, какое. И все равно ничего не понимаю.
– Быстро! Пока они не приняли решение. Садись. Сосредоточься. И – поторопись. У тебя минут пятнадцать, не больше. Это очень важно.
Павел опустился на стул, все еще глядя на Степанова, а тот повернулся и вышел, на прощание ткнув в его сторону пальцем.
Девять лет. Как такое может быть? Дикость какая-то. Страшно подумать, что все эти годы Алла носила его ребенка. Допустим, расколдует он ее, и что дальше? Она родит ребенка! И чего? Он – отец. Со всем отсюда вытекающим. А ведь он знал, что Алла беременна. Но их отношения к тому времени уже шли на спад. Во всяком случае, лично он знал, что вскоре им так или иначе расставаться. Хорошо ли, плохо ли – все равно. А она пыталась его удержать. И выложила про свою беременность. Срок был небольшой – месяц или около того. Разговор, мягко говоря, вышел эмоциональный. Оба орали так, что хоть святых выноси. Взаимные обиды и невысказанные доселе претензии сыпались, словно из рога изобилия повышенной мощности. Самое обидное, что он знал наверняка, что ребенка она не хочет и рано или поздно сделает аборт. Да и она, в общем, это знала, так что в какой-то момент их позиции каким-то чудесным образом поменялись. Она грозилась завтра же пойти к врачу, а извлеченный зародыш бросить ему под дверь. Он же стал чуть не умолять ее не делать этого, чем-то глупо грозил, обещал заботиться о ребенке. Сейчас уже и не вспомнить всего. И в какой-то момент он, взбудораженный, в запале, крикнул что-то вроде "Ты этого не сделаешь никогда!" и, скорее всего, именно в этот миг бросил на нее заклятие. Потому что сам он этого не помнил. Он вообще был уверен, что она сделала аборт. А потом Перегуда перешиб ему память. Но что же он тогда кинул-то? Ничего какого-то особенного он в тот момент, естественно, придумать не мог. Только то, что было, как говорится, под рукой.
Девять лет назад. Ему девятнадцать. В то время он увлекался старорусскими заговорами, порчами и сглазами. Впрочем, и индийская тематика его тоже интересовала. Или это позже?
Они тогда накануне собирались на дискотеку, а он не пришел – ночь и большую часть дня просидел над книгой "Магические тайны Третьего Рима". Сейчас она кажется пустой и глупой, а тогда он штудировал ее с увлечением, делал выписки, по ходу что-то сочинял, вдохновленный лихо написанным текстом. Помнится, его особенно поразил личный колдун Алексея Михайловича, которого царь тщательно скрывал от зорких глаз патриарха. Он делал свои заклятия, отталкиваясь от образа лягушки как домашней покровительницы и хозяйки дождя, а также являвшейся духом-охранителем во время беременности и родов. Точно! Он еще сделал казавшееся ему тогда очень изящным заклятие. Даже, помнится, записал его. Нет – хотел записать, но не успел, уснул, а на другой день постоянно держал в голове, чтобы не забыть. Причем там были некие интересные варианты, возникающие всего-то из-за перестановки трех слов. Но там же была и ошибка, которую он обнаружил значительно позднее.
– Ну что? – спросил вернувшийся Мих Мих.
– Я вспомнил.
– Ну так давай!
– Я хочу понять, зачем.
– Теряем время, Паша.
– Михал Михалыч!
Тот посмотрел на него с неудовольствием, но настаивать не стал, а подошел к двери и запер ее на ключ.
– Ладно, объясню. Эти горлопаны захотят все оставить как есть. Очень это им будет любопытно посмотреть.
– А что смотреть-то?
– Да ты что? Так и не понял? Это же супермаг.
– Кто? Алла? Или…
– Оба! Это женщина-мать, протяженная во времени и пространстве, считай, Земля, и в придачу мужчина. Все это в одном лице. Причем зародыш, как я понимаю, постоянно получает то же, что ты в себе нарабатываешь. Иначе ничего бы не получилось. То есть он как бы ты, только маленький и глупый. Совершенно непобедимая, мощнейшая комбинация на фоне психоза и детской наивности. Это все равно как если бы дите несмышленое в качестве игрушки имело атомную бомбу. Тебе оно надо? А мне? А всем остальным? – Степанов вздохнул. – Ты же не хочешь в ближайшие лет пятьдесят быть нянькой при этой девушке?
– Вот так и пятьдесят?
– Да хоть десять! Знаешь, ты сделал глупость. Я понимаю, конечно, молодость и все такое, но думать же надо! Это все равно что руками разгонять радугу или считать, что собственной тенью ты сможешь закрыть солнце. Ребенок так или иначе родится, вопрос времени. Понимаешь, ты попал сейчас в ситуацию. Оксану, к примеру, вечно тянет на эксперименты за чужой счет.
– А Мишаль?
Мих Мих усмехнулся.
– Он умный мужик. Мы с ним дружили много лет.
– Раздружились?
– Ну отчего же? Мы поддерживаем отношения.
Павел помолчал, соображая и переваривая услышанное.
– А если я сниму? – наконец спросил он.
– Родится ребенок. А там посмотрим.
– Надеюсь, вы не ошибаетесь.
– Поверь мне.
Павел без труда снял свое старое заклятие.
– Молодец. Пошли. Сейчас начнется.
– Что?
– Орать будут. Кстати, чуть не забыл. Иса будет звать тебя к себе – не соглашайся. Хитрющий мужик. Из потомственных торговцев. Их семья со времен финикийцев торгует.
– Зачем я ему? – удивился Павел.
– Он на тебя глаз положил. Чует твой потенциал.
Началось минут через пять.
– Кто вам позволил применять магическое воздействие во время работы комиссии?! – кричала на Павла украинка. – Вы что, правил не знаете?
– Откуда ж ему знать? Вы же не предупредили его, хотя должны были, – возразил Мих Мих.
– А вы на что?
– Я не член комиссии.
– Считаю вашу позицию неправильной и вынуждена буду донести ее до Сообщества. То, что в прошлом вы были региональным со-руководителем, еще не дает вам права произвольно трактовать правила.
– Знакомить с ними кого бы то ни было не входит в мои нынешние обязанности.
– Не входит, – подтвердил немец, успевший прикончить закуски на своей тарелке. – И вообще, это его личное дело. На нашем месте я бы сейчас озаботился тем, чтобы установить надлежащий контроль за девушкой и ее дитем.
– Согласен, – сказал Иванов. – И еще одно. Учитывая все обстоятельства, считаю необходимым строго указать обоим маг-директорам на ослабление контроля на подведомственной территории. Тем более что все это творилось у них прямо под носом.
– Поддерживаю, – согласился мсье Мишаль. – Что ж, кажется, мы все обсудили?
Марина после перерыва в комнату переговоров не пришла. Не было ее и в офисе. Почему-то именно это обстоятельство волновало Павла больше всего, даже больше того, что инспекторы не просто оставили без внимания художества Перегуды, а фактически прикрыли его. Это все аппаратные игры, уж это-то он способен понять. Как и то, что с этими проблемами как-то разберутся. Не исключено, что и с его участием. Ничего абсолютного и однозначного в мире нет и по самой сути этого мира быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93