Мы просидели часов пять, оговаривая все тонкости,
детали, подробности каждого шага. Закончив, я спросил:
- Белояровская глина нужна была тебе для _э_т_и_х_ исследований?
- Да. После первых экспериментальных работ стало ясно, что она
идеальна. Но она оказалась превосходной и для облицовочной плитки, и для
фаянса.
Я открыл ящик стола, вытащил оттуда второй привезенный мною
"серпастый молоткастый".
- Вот на этого человека я и открою здесь счет в банке.
Он раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию, потом на меня и
ухмыльнувшись, сказал:
- А ты фотогеничен, - глянул на часы. - Пора. Вызови, пожалуйста,
такси...
На следующий день я позвонил господину Манджери Рао, с которым знаком
был давно, поддерживал деловые отношения, бывал у него в торгпредстве,
почти не сомневался в его истинной должности там. Впрочем он, вероятно
тоже имел обо мне мнение, но, разумеется, мы никогда об этом не говорили.
На мое предложение встретиться в каком-нибудь кафе он согласился без
каких-либо расспросов. Встретились назавтра. Он выслушал меня без всяких
внешних эмоций, с достоинством и спокойствием индуса и опытного партнера,
на прощание сказал: "Мне нужно обдумать ваше предложение". Я понимал, что
думать будет не столько он, сколько большие люди в его стране, которые
р_е_ш_а_ю_т_. Их раздумья длились дней десять. Он позвонил мне утром в
офис и сказал:
- Я готов оговорить детали. Даже сегодня.
- Где мы можем встретиться? И когда?
- Где-нибудь в "Libre service" [ресторанчик самообслуживания]. Скажем
на ланч. Выберите сами.
Я вспомнил, что недалеко от церкви Сент-Эсташ есть такой симпатичный
ресторанчик, господин Манджери Рао согласился...
"Ну вот, свершилось и завершилось", - думал я далеко за полночь,
когда лежа в постели итожил, не ощущая в душе торжества, поскольку
понимал, какую ношу взвалил на себя, когда ее придется тащить по
возвращении в Москву. Ни Кнорре, ни господин Манджери Рао не были виновны
в том, что мне предстоит. Я сам вызвался. Занавес поднят. И я на сцене.
Соло...
Летели дни, недели. Однажды в субботу днем Леони, Кнорре и я
отправились на Монмартр. В толчее среди зевак и знатоков мы подходили к
художникам, рисовавшим тут же по заказу портреты желающих или просто
продававших свои уже готовые работы. Я хотел что-нибудь купить, чтоб
увезти в Москву на память, воспользовавшись советами опытной Леони. Она
выбрала три акварели: утро на Сене, в дымке баржа; портрет негритянки с
замысловатыми серьгами-висюльками; огромный гальский каплун в пестром
оперении на фоне разгорающейся зари. Затем мы двинулись к белоснежной
базилике Секре-Кёр, царившей на холме. Ее главный восьмиметровый купол,
увенчанный крестом, казалось сам плывет на фоне медленно ползущих облаков.
У основания широкой многоярусной лестницы молодые негры и арабы торговали
разложенными на ковриках поделками: вазочками из тонированного гипса,
толстыми декоративными свечами, плетенными из соломки сумочками. На
ступенях - снизу до верху - сидели парни и девушки, кто читал, кто болтал,
кто просто отдыхал, откинув голову, зажмурив глаза, подставив лицо
последнему осеннему солнцу. У колонн портала устроились пожилые люди,
молодые мамы; детишки скакали по ступеням. Здоровенный негр-фотограф ходил
с "Полароидом" от группы к группе, фотографировал, тут же отдавал
фотоснимок, получал плату и быстрым взглядом высматривал, на ком еще можно
заработать.
Леони вскоре нас покинула - у нее было свидание с подругой.
И тут я услышал громкий оклик по-русски:
- Месье Перфильев!
Поискав глазами, я увидел Желтовского, сидевшего на ступенях верхнего
яруса лестницы у сетки ограждения. Рядом с ним стояла цыганка в пестром
платке, в юбках, выглядывавших одна из-под другой, в красных сапожках на
высоченных каблуках. На одной руке она держала младенца, закутанного в
тряпье, другая была протянута Желтовскому за подаянием, через плечо у нее
висела торба. Мы подошли. Желтовский поднялся, отогнал цыганку. Я
познакомил его с Кнорре, втроем мы уселись на ступени.
- Какими судьбами? Когда прилетели? - спросил я.
- Позавчера. Автомобильный шоу-салон сезона, надо снять сюжет.
- Надолго?
- Еще три дня побуду, - ответил Желтовский.
- Завтра я открываю небольшую выставку новинок "Экспорттехнохима".
Куда прислать вам пригласительный и проспект? - спросил я.
- Я уже обхожусь без пригласительных, - самодовольно засмеялся
Желтовский. - Приду. В котором часу и куда?
- В пять дня, - я назвал адрес, где арендовал для выставки небольшой
зал у Общества дружбы "Франция-СССР" двенадцатого района Парижа.
- А фуршет будет? - спросил Желтовский.
- Не для всех. И зависит от поведения, - подмигнул я.
В это время к нам подошел мягкой, как у ягуара, походкой
негр-фотограф. Трижды щелкнув нас "Полароидом", сверкнув зубами, он
вежливо преподнес мне, Желтовскому и Кнорре по фотоснимку. Кнорре заплатил
ему, негр поблагодарив, удалился.
- Ну что, пойдем? - спросил я, даже не предполагая, чем обернется для
меня это фотографирование...
- Я останусь, жду даму, - сказал Желтовский...
Мы возвратились с Кнорре к художественной толкучке, он подвел меня к
киоску сувениров и купил небольшую, размером с ладонь, пепельницу из
тонкого фаянса: прямоугольная, покрытая кобальтом, с четырьмя выемками по
сторонам для сигарет; кайма по периметру с бутонами по углам и с профилями
фигурок пастуха и пастушки времен Людовика XIV в центре выполнены
позолотой. На обороте по кругу надпись "Veritable porcelain D'art", а
внутри заглавные буквы "IK". Как я понял - Ив.Кнорре.
- Это тебе на память о Монмартре, - сказал он. - Вот что моя фирма
производит еще. Поехали обедать?..
10. ПАРИЖ. ЖЕЛТОВСКИЙ. ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА ТОМУ НАЗАД
Мой приятель Поль Берар за два дня до моего прилета умчался в
Македонию. Консьержку он предупредил, тем более, что в лицо она меня
знала, и ключи от его квартиры вручила с приветливой улыбкой. Один день у
меня ушел на поездку автобусом в Орлеан, там я сделал небольшой миленький
сюжет: бракосочетание португальской пары в мэрии. На площади у мэрии
случайно увидел группу нарядно одетых мужчин, женщин, детишек; в центре в
белом длинном подвенечном платье с венком на голове стояла невеста, жених
был в черном костюме, в белой сорочке с рюшами под черной бабочкой. Оба
держали огромные букеты цветов. Я подошел, разговорил их, представился,
они очень оживились, узнав, откуда я; поснимав их, когда они вошли к мэру,
я занялся главным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
детали, подробности каждого шага. Закончив, я спросил:
- Белояровская глина нужна была тебе для _э_т_и_х_ исследований?
- Да. После первых экспериментальных работ стало ясно, что она
идеальна. Но она оказалась превосходной и для облицовочной плитки, и для
фаянса.
Я открыл ящик стола, вытащил оттуда второй привезенный мною
"серпастый молоткастый".
- Вот на этого человека я и открою здесь счет в банке.
Он раскрыл паспорт, посмотрел на фотографию, потом на меня и
ухмыльнувшись, сказал:
- А ты фотогеничен, - глянул на часы. - Пора. Вызови, пожалуйста,
такси...
На следующий день я позвонил господину Манджери Рао, с которым знаком
был давно, поддерживал деловые отношения, бывал у него в торгпредстве,
почти не сомневался в его истинной должности там. Впрочем он, вероятно
тоже имел обо мне мнение, но, разумеется, мы никогда об этом не говорили.
На мое предложение встретиться в каком-нибудь кафе он согласился без
каких-либо расспросов. Встретились назавтра. Он выслушал меня без всяких
внешних эмоций, с достоинством и спокойствием индуса и опытного партнера,
на прощание сказал: "Мне нужно обдумать ваше предложение". Я понимал, что
думать будет не столько он, сколько большие люди в его стране, которые
р_е_ш_а_ю_т_. Их раздумья длились дней десять. Он позвонил мне утром в
офис и сказал:
- Я готов оговорить детали. Даже сегодня.
- Где мы можем встретиться? И когда?
- Где-нибудь в "Libre service" [ресторанчик самообслуживания]. Скажем
на ланч. Выберите сами.
Я вспомнил, что недалеко от церкви Сент-Эсташ есть такой симпатичный
ресторанчик, господин Манджери Рао согласился...
"Ну вот, свершилось и завершилось", - думал я далеко за полночь,
когда лежа в постели итожил, не ощущая в душе торжества, поскольку
понимал, какую ношу взвалил на себя, когда ее придется тащить по
возвращении в Москву. Ни Кнорре, ни господин Манджери Рао не были виновны
в том, что мне предстоит. Я сам вызвался. Занавес поднят. И я на сцене.
Соло...
Летели дни, недели. Однажды в субботу днем Леони, Кнорре и я
отправились на Монмартр. В толчее среди зевак и знатоков мы подходили к
художникам, рисовавшим тут же по заказу портреты желающих или просто
продававших свои уже готовые работы. Я хотел что-нибудь купить, чтоб
увезти в Москву на память, воспользовавшись советами опытной Леони. Она
выбрала три акварели: утро на Сене, в дымке баржа; портрет негритянки с
замысловатыми серьгами-висюльками; огромный гальский каплун в пестром
оперении на фоне разгорающейся зари. Затем мы двинулись к белоснежной
базилике Секре-Кёр, царившей на холме. Ее главный восьмиметровый купол,
увенчанный крестом, казалось сам плывет на фоне медленно ползущих облаков.
У основания широкой многоярусной лестницы молодые негры и арабы торговали
разложенными на ковриках поделками: вазочками из тонированного гипса,
толстыми декоративными свечами, плетенными из соломки сумочками. На
ступенях - снизу до верху - сидели парни и девушки, кто читал, кто болтал,
кто просто отдыхал, откинув голову, зажмурив глаза, подставив лицо
последнему осеннему солнцу. У колонн портала устроились пожилые люди,
молодые мамы; детишки скакали по ступеням. Здоровенный негр-фотограф ходил
с "Полароидом" от группы к группе, фотографировал, тут же отдавал
фотоснимок, получал плату и быстрым взглядом высматривал, на ком еще можно
заработать.
Леони вскоре нас покинула - у нее было свидание с подругой.
И тут я услышал громкий оклик по-русски:
- Месье Перфильев!
Поискав глазами, я увидел Желтовского, сидевшего на ступенях верхнего
яруса лестницы у сетки ограждения. Рядом с ним стояла цыганка в пестром
платке, в юбках, выглядывавших одна из-под другой, в красных сапожках на
высоченных каблуках. На одной руке она держала младенца, закутанного в
тряпье, другая была протянута Желтовскому за подаянием, через плечо у нее
висела торба. Мы подошли. Желтовский поднялся, отогнал цыганку. Я
познакомил его с Кнорре, втроем мы уселись на ступени.
- Какими судьбами? Когда прилетели? - спросил я.
- Позавчера. Автомобильный шоу-салон сезона, надо снять сюжет.
- Надолго?
- Еще три дня побуду, - ответил Желтовский.
- Завтра я открываю небольшую выставку новинок "Экспорттехнохима".
Куда прислать вам пригласительный и проспект? - спросил я.
- Я уже обхожусь без пригласительных, - самодовольно засмеялся
Желтовский. - Приду. В котором часу и куда?
- В пять дня, - я назвал адрес, где арендовал для выставки небольшой
зал у Общества дружбы "Франция-СССР" двенадцатого района Парижа.
- А фуршет будет? - спросил Желтовский.
- Не для всех. И зависит от поведения, - подмигнул я.
В это время к нам подошел мягкой, как у ягуара, походкой
негр-фотограф. Трижды щелкнув нас "Полароидом", сверкнув зубами, он
вежливо преподнес мне, Желтовскому и Кнорре по фотоснимку. Кнорре заплатил
ему, негр поблагодарив, удалился.
- Ну что, пойдем? - спросил я, даже не предполагая, чем обернется для
меня это фотографирование...
- Я останусь, жду даму, - сказал Желтовский...
Мы возвратились с Кнорре к художественной толкучке, он подвел меня к
киоску сувениров и купил небольшую, размером с ладонь, пепельницу из
тонкого фаянса: прямоугольная, покрытая кобальтом, с четырьмя выемками по
сторонам для сигарет; кайма по периметру с бутонами по углам и с профилями
фигурок пастуха и пастушки времен Людовика XIV в центре выполнены
позолотой. На обороте по кругу надпись "Veritable porcelain D'art", а
внутри заглавные буквы "IK". Как я понял - Ив.Кнорре.
- Это тебе на память о Монмартре, - сказал он. - Вот что моя фирма
производит еще. Поехали обедать?..
10. ПАРИЖ. ЖЕЛТОВСКИЙ. ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА ТОМУ НАЗАД
Мой приятель Поль Берар за два дня до моего прилета умчался в
Македонию. Консьержку он предупредил, тем более, что в лицо она меня
знала, и ключи от его квартиры вручила с приветливой улыбкой. Один день у
меня ушел на поездку автобусом в Орлеан, там я сделал небольшой миленький
сюжет: бракосочетание португальской пары в мэрии. На площади у мэрии
случайно увидел группу нарядно одетых мужчин, женщин, детишек; в центре в
белом длинном подвенечном платье с венком на голове стояла невеста, жених
был в черном костюме, в белой сорочке с рюшами под черной бабочкой. Оба
держали огромные букеты цветов. Я подошел, разговорил их, представился,
они очень оживились, узнав, откуда я; поснимав их, когда они вошли к мэру,
я занялся главным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67