е. подтвердить.
- Что же предпринять? - растерянно спросил Фита.
- Делать вид, что ничего не произошло, никаких резких движений,
никаких контактов с Желтовским. Последующее постараюсь предвосхитить...
Идите, я дождусь электричку. Доброй ночи. - Когда Фита ушел, рыжеволосый
сделал еще два звонка из автомата. Затем подошла электричка на Москву.
Утром жена Фиты, как обычно, понесла ему наверх поднос с бутербродами
и кофе и обнаружила его мертвым...
- Ай да Ушкуев, сукин сын, подвел нас - сел в тюрягу! - воскликнул
Перфильев.
- Дуракам там и место, - ответил Лебяхин.
- Он же расколется, как гнилой орех, начнет давать показания, нас
потянет.
- Ерунда. Мы платили ему официально, как государственному чиновнику.
У нас в бухгалтерии есть все кассовые ордера, счета, куда мы переводили
деньги. А взятки, кои он получал от нас, у него хватило, надеюсь, ума
нигде не фиксировать. Первому же следователю скажем: "Чушь, клевета".
Пусть докажет, что не так, хотя и будет понимать, что мы давали Ушкуеву.
- Как он "подзалетел"? - спросил Перфильев.
- Он затеял какую-то сделку с жуликами. А конкуренты этих жуликов -
тоже жулики, - настучали. И он, и его партнеры по сделке были взяты в
момент дачи и получения взятки. Просто, как высморкаться.
- Нам придется теперь посуетиться, чтобы поискать новые объекты,
время поджимает, - сказал Перфильев.
- Найдем, - усмехнулся Лебяхин. - Ушкуевых еще много осталось...
- Прибыл факс из Новороссийска: машины "Катерпиллера" благополучно
приплыли из Марселя. Мне, наверное, придется поехать в Новороссийск.
- Вот, что значит иметь дело с солидной фирмой, а не с прохиндеями...
Допив утренний кофе и дожевав бутерброд с салями, Желтовский с
нетерпением закурил, сделал две глубокие затяжки и начал натягивать
куртку, когда раздался звонок. Он снял трубку:
- Слушаю.
- Месье Желтовский? - женский голос.
- Он самый.
- Я представитель "ФСТ" ["Франс-систем-телевизион"]. Только что
прилетела из Парижа. Вам привет от Поля Берара и пакет от него, - женщина
говорила по-русски, но с заметным грассирующим французским акцентом.
- Спасибо. Как я могу получить пакет?
- Я в "Метрополе". Оставлю у дежурной, потому что меня вы не
поймаете, буду носиться по Москве. Я всего на два дня. Но на всякий случай
запишите мой номер, - она продиктовала. - Меня зовут Сесиль Буланже.
- Может, поужинаем вместе, мадемуазель Буланже?
- Боже мой, - засмеялась она, - как приятно снова слышать, что ты
"мадемуазель", но увы, существуют необратимые изменения... Благодарю вас,
но у меня все расписано до самого отлета.
- "Черт с тобой, - подумал Желтовский, вешая трубку. - Может ты уже
действительно такая "мадам", что все заросло мхом..." Заперев дачу, он
пошел к машине...
Пакет был объемистый - ярко-желтый конверт, заклеенный в торце
большим клапаном. Желтовский уселся в кресло тут же в холле и нетерпеливо
вскрыл конверт, достал несколько страничек из блокнота, исписанных мелким
почерком Берара:
- "...Итак, господина из "Жюстен-кредито банк" зовут Паскаль Жувэ.
Обхаживал я его долго, как старую деву, решившую, что она вообще
неприступна. И все же я его "проколол". Во-первых, пообещал анонимность
его информации; во-вторых, дал ему хороший аванс, на четверть новенького
"ситроена" хватит, в-третьих, что все-таки надо поставить в "во-первых",
прижал его фактами из его славного прошлого, которое он скрывает, но
которое я раскопал (об этом ниже). И он лег под меня. Да, у них был
русский вкладчик с очень большим счетом. Судя по осторожности, с какой тот
обращался со счетом, можно полагать, что деньги тайные. Поступили они
сразу, одной суммой, она не пополнялась, расходовались деньги крайне
редко. А зовут владельца счета Алибаев Закир Фаридович. Азиат? В этом
разберешься сам. Раскачивай это дело дальше. Потом подытожим, соединим
твое и мое и - бабахнем..." Дальше шло описание тех "подвигов" Паскаля
Жувэ, от которых в молодости чувствуешь себя героем, но которые к старости
проклинаешь...
Затолкав листки в конверт, он сунул его в сумку и вышел. Сидя в
машине, он не торопился вставлять ключ в замок зажигания. Возникшая в
голове мысль, высеченная, как кресалом искра, одной строкой из письма
Берара, разгоралась, словно давно засохший трут с обуглившимся краем.
Став, наконец, пламенем, она осветила дальние углы памяти. И сопоставляя
все, Желтовский мысленно улыбнулся своей догадке. Если она окажется верна,
значит они с Полем Бераром напали на золотую жилу... "Стоп! Стоп! Это же
легко проверяется!" - осенило его. И заведя машину, он резво, все еще
весело додумывая свою догадку, поехал в Останкино. Нужно было в
монтажную...
Целый день он был в каком-то нервически-веселом настроении, подгоняя
медленно тянувшееся время, мечтая скорей рвануть на дачу...
Вечером, прикончив остатки еды из холодильника, откупорив банку пива,
он стал рыться в черных пакетах с фотографиями. Наконец нашел, что искал.
Сел писать письмо Берару. Вложил его в конверт, присовокупив фотографию.
Уже было около девяти, когда он позвонил в гостиницу мадам Буланже, моля
Бога, чтоб она оказалась на месте.
- Ваш звонок перехватил меня у двери, - сказала она. - Тороплюсь, за
мной должны заехать, повезут на какой-то ночной банкет. Я слушаю вас.
- Мне нужно передать срочное письмо Берару. Не будете ли так любезны?
- Будьте у меня завтра в девять тридцать утра. В девять сорок пять
меня уже не застанете, - согласилась она...
Они встретились в холле. Ей было около сорока, высокая сухая шатенка
с некрасивым, слишком узким, лицом, которое украшали большие веселые
глаза.
- Это очень важно, мадам, - сказал Желтовский, отдавая конверт.
- Обещаю, что послезавтра письмо будет у Берара, если он не упорхнет
куда-нибудь за пределы страны...
2. МОСКВА. СЕГОДНЯ. "НЕ УВЕРЯЙ, ЧТО
ЭТОТ КСЕНДЗ НЕ МОГ БЫТЬ ТВОИМ ОТЦОМ"
Они сидели в большом кабинете - один за столом, другой в кресле.
Финская мебель, обтянутая темно-коричневым велюром, не соответствовала
выцветшим голубым шторам на больших окнах. Не соответствовала по законам
гармонии цветов. И именно мебель не соответствовала, ибо казенность штор
здесь была главней, поскольку исходила из казенной принадлежности
кабинета.
Партикулярная одежда собеседников не выделяла бы их в уличной толпе.
Они были почти одного возраста.
- Придется тебе этим заняться, Антон Трофимович, - сказал сидевший за
столом. - Дело мутное и муторошное, но что поделать, такие персоны
стреляются не каждый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Что же предпринять? - растерянно спросил Фита.
- Делать вид, что ничего не произошло, никаких резких движений,
никаких контактов с Желтовским. Последующее постараюсь предвосхитить...
Идите, я дождусь электричку. Доброй ночи. - Когда Фита ушел, рыжеволосый
сделал еще два звонка из автомата. Затем подошла электричка на Москву.
Утром жена Фиты, как обычно, понесла ему наверх поднос с бутербродами
и кофе и обнаружила его мертвым...
- Ай да Ушкуев, сукин сын, подвел нас - сел в тюрягу! - воскликнул
Перфильев.
- Дуракам там и место, - ответил Лебяхин.
- Он же расколется, как гнилой орех, начнет давать показания, нас
потянет.
- Ерунда. Мы платили ему официально, как государственному чиновнику.
У нас в бухгалтерии есть все кассовые ордера, счета, куда мы переводили
деньги. А взятки, кои он получал от нас, у него хватило, надеюсь, ума
нигде не фиксировать. Первому же следователю скажем: "Чушь, клевета".
Пусть докажет, что не так, хотя и будет понимать, что мы давали Ушкуеву.
- Как он "подзалетел"? - спросил Перфильев.
- Он затеял какую-то сделку с жуликами. А конкуренты этих жуликов -
тоже жулики, - настучали. И он, и его партнеры по сделке были взяты в
момент дачи и получения взятки. Просто, как высморкаться.
- Нам придется теперь посуетиться, чтобы поискать новые объекты,
время поджимает, - сказал Перфильев.
- Найдем, - усмехнулся Лебяхин. - Ушкуевых еще много осталось...
- Прибыл факс из Новороссийска: машины "Катерпиллера" благополучно
приплыли из Марселя. Мне, наверное, придется поехать в Новороссийск.
- Вот, что значит иметь дело с солидной фирмой, а не с прохиндеями...
Допив утренний кофе и дожевав бутерброд с салями, Желтовский с
нетерпением закурил, сделал две глубокие затяжки и начал натягивать
куртку, когда раздался звонок. Он снял трубку:
- Слушаю.
- Месье Желтовский? - женский голос.
- Он самый.
- Я представитель "ФСТ" ["Франс-систем-телевизион"]. Только что
прилетела из Парижа. Вам привет от Поля Берара и пакет от него, - женщина
говорила по-русски, но с заметным грассирующим французским акцентом.
- Спасибо. Как я могу получить пакет?
- Я в "Метрополе". Оставлю у дежурной, потому что меня вы не
поймаете, буду носиться по Москве. Я всего на два дня. Но на всякий случай
запишите мой номер, - она продиктовала. - Меня зовут Сесиль Буланже.
- Может, поужинаем вместе, мадемуазель Буланже?
- Боже мой, - засмеялась она, - как приятно снова слышать, что ты
"мадемуазель", но увы, существуют необратимые изменения... Благодарю вас,
но у меня все расписано до самого отлета.
- "Черт с тобой, - подумал Желтовский, вешая трубку. - Может ты уже
действительно такая "мадам", что все заросло мхом..." Заперев дачу, он
пошел к машине...
Пакет был объемистый - ярко-желтый конверт, заклеенный в торце
большим клапаном. Желтовский уселся в кресло тут же в холле и нетерпеливо
вскрыл конверт, достал несколько страничек из блокнота, исписанных мелким
почерком Берара:
- "...Итак, господина из "Жюстен-кредито банк" зовут Паскаль Жувэ.
Обхаживал я его долго, как старую деву, решившую, что она вообще
неприступна. И все же я его "проколол". Во-первых, пообещал анонимность
его информации; во-вторых, дал ему хороший аванс, на четверть новенького
"ситроена" хватит, в-третьих, что все-таки надо поставить в "во-первых",
прижал его фактами из его славного прошлого, которое он скрывает, но
которое я раскопал (об этом ниже). И он лег под меня. Да, у них был
русский вкладчик с очень большим счетом. Судя по осторожности, с какой тот
обращался со счетом, можно полагать, что деньги тайные. Поступили они
сразу, одной суммой, она не пополнялась, расходовались деньги крайне
редко. А зовут владельца счета Алибаев Закир Фаридович. Азиат? В этом
разберешься сам. Раскачивай это дело дальше. Потом подытожим, соединим
твое и мое и - бабахнем..." Дальше шло описание тех "подвигов" Паскаля
Жувэ, от которых в молодости чувствуешь себя героем, но которые к старости
проклинаешь...
Затолкав листки в конверт, он сунул его в сумку и вышел. Сидя в
машине, он не торопился вставлять ключ в замок зажигания. Возникшая в
голове мысль, высеченная, как кресалом искра, одной строкой из письма
Берара, разгоралась, словно давно засохший трут с обуглившимся краем.
Став, наконец, пламенем, она осветила дальние углы памяти. И сопоставляя
все, Желтовский мысленно улыбнулся своей догадке. Если она окажется верна,
значит они с Полем Бераром напали на золотую жилу... "Стоп! Стоп! Это же
легко проверяется!" - осенило его. И заведя машину, он резво, все еще
весело додумывая свою догадку, поехал в Останкино. Нужно было в
монтажную...
Целый день он был в каком-то нервически-веселом настроении, подгоняя
медленно тянувшееся время, мечтая скорей рвануть на дачу...
Вечером, прикончив остатки еды из холодильника, откупорив банку пива,
он стал рыться в черных пакетах с фотографиями. Наконец нашел, что искал.
Сел писать письмо Берару. Вложил его в конверт, присовокупив фотографию.
Уже было около девяти, когда он позвонил в гостиницу мадам Буланже, моля
Бога, чтоб она оказалась на месте.
- Ваш звонок перехватил меня у двери, - сказала она. - Тороплюсь, за
мной должны заехать, повезут на какой-то ночной банкет. Я слушаю вас.
- Мне нужно передать срочное письмо Берару. Не будете ли так любезны?
- Будьте у меня завтра в девять тридцать утра. В девять сорок пять
меня уже не застанете, - согласилась она...
Они встретились в холле. Ей было около сорока, высокая сухая шатенка
с некрасивым, слишком узким, лицом, которое украшали большие веселые
глаза.
- Это очень важно, мадам, - сказал Желтовский, отдавая конверт.
- Обещаю, что послезавтра письмо будет у Берара, если он не упорхнет
куда-нибудь за пределы страны...
2. МОСКВА. СЕГОДНЯ. "НЕ УВЕРЯЙ, ЧТО
ЭТОТ КСЕНДЗ НЕ МОГ БЫТЬ ТВОИМ ОТЦОМ"
Они сидели в большом кабинете - один за столом, другой в кресле.
Финская мебель, обтянутая темно-коричневым велюром, не соответствовала
выцветшим голубым шторам на больших окнах. Не соответствовала по законам
гармонии цветов. И именно мебель не соответствовала, ибо казенность штор
здесь была главней, поскольку исходила из казенной принадлежности
кабинета.
Партикулярная одежда собеседников не выделяла бы их в уличной толпе.
Они были почти одного возраста.
- Придется тебе этим заняться, Антон Трофимович, - сказал сидевший за
столом. - Дело мутное и муторошное, но что поделать, такие персоны
стреляются не каждый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67