Сейчас же все
обрело логику, суть которой он еще не понял...
После полудня он отправился к начальству.
- Разрешите? - полковник Зуйков приоткрыл дверь.
- Входи, Антон Трофимович, - на генерале была форма, к чему Зуйков не
привык, оба они надевали ее крайне редко. - Ходил на одно мероприятие,
велено было явиться при лампасах, - как бы поняв удивление Зуйкова,
объяснил генерал. - Садись, коль пришел. Соскучился? Вчера вроде виделись
и все с тобой обсудили. Стряслось что?
- Ничего такого... Вот это сводка по смертям и убийствам, - Зуйков
вынул из папки несколько схваченных скрепкой страниц, забитых
специфическим компьютерным шрифтом.
Не особенно вчитываясь, генерал, как говорится, по диагонали
проскользнул по страницам и возвратил Зуйкову с вопросом:
- Ты на кой черт принес мне эту литературу, Антон Трофимович?
Бытовщина, бандитские "разборки", - не наше с тобой дело. Этим есть кому
заниматься. У тебя что, избыток свободного времени?
- В общем нынешнем криминальном потоке оно вроде бы и не выделяется,
однако выпирает некая новая особенность. География: как и три месяца
назад, опять крупные города, прошлые разы Москва, Владивосток, Краснодар,
нынче опять Москва, теперь уже и Питер, Екатеринбург.
- Ну и что? Наиболее криминогенные точки. Экая новость!
- Жертвы - только главари. Они и раньше выясняли отношения с пальбой.
Но не так, обычно с шумом, в присутствии охраны, "коллег". Тут же - ни по
одному случаю никаких свидетелей! Следствие ведется вяло, мол, зацепиться
не за что, впечатление, будто эти дела обречены стать "висяками".
- Откуда ты так осведомлен?
- Попросил кое-кого.
- Зря отвлекаешь людей. Не наши это заботы, Антон Трофимович, не
наши. Своего дерьма хватает. Ну идет дележ самых жирных кусков, грызня,
вот они и убивают друг друга, - генерал пожал плечами. - От меня-то ты
чего хочешь?
- Просто исповедуюсь, - засмеялся Зуйков.
- А по-моему, хитришь. Смотри, не вляпайся, не заедайся с
прокуратурой.
- Постараюсь... В связи с этим хочу побеседовать с одним человеком.
- А именно?
- Лет двенадцать назад вел я дело. Краешком в нем, маленьким эпизодом
проходил некто Оленич Игнатий Егорович. "Вор в законе". Поскольку главные
фигуранты шли по нашему ведомству, Оленич мне был не интересен и не нужен
и его отделили. Благодаря этому он получил всего два или три года, был мне
страшно благодарен, даже позвонил, когда отсидел: "Начальник, я у вас в
долгу, что не сунули меня в это групповое хозяйственное дело". А сроки по
нему звучали внушительно: по десять, пятнадцать лет. Хочу с ним
встретиться, если, конечно, он еще жив и не в зоне.
- То, что ты настырный, знаю давно. Но тут ей Богу зря будешь терять
время. Пусть эта шпана стреляет друг друга. Туда им и дорога. Что ты
хочешь тут выловить для нас?
- Просто любопытно. Донимает, - слукавил Зуйков, вставая...
Он шел по коридору к себе, что-то вспомнив, улыбнулся. С человеком,
чей кабинет сейчас покинул, Зуйков был знаком лет двадцать, и не просто
знаком, даже гулял у него на свадьбе, всегда были на "ты", но один из них,
поднявшись на пару ступеней повыше, легко сохранил это "ты", другой же
вынужденно поменял на "вы", как бы дистанцируясь и давая этим понять, что
никогда не воспользуется их прежними отношениями и доверительностью.
Сперва генерала это покоробило, хотел было попенять Зуйкову, но
воздержался; могло показаться фальшивым. Вскоре оба привыкли, не придав
этому особого значения, поскольку их расположение друг к другу, как
профессионалов и просто людей, сохранилось, даже укрепилось со временем...
Зуйков не все сказал генералу, умолчал не из какого-то тайного
расчета, а как бы воздержался от непроверенного лишнего... Года четыре
назад затеял Зуйков ремонт квартиры, понадобился плиточник облицевать
туалет и ванную. Ему порекомендовали хорошего мастера - не волынщик, аванс
вперед не требует, а, главное, непьющий. Зуйкову дали его телефон,
фамилию, имя и отчество: Оленич Захар Егорович. Созвонился, договорились
на субботу. Пришел. Осмотрел ванную, туалет, распаковал три коробки с
плиткой, отобрал несколько штук, стал прикладывать, примерять одну к
другой торцами, покачал головой:
- Хреновая плитка, подгонять, шкурить придется. Чья?
- Болгарская.
- Оно и видно.
- Возьметесь? - спросил Зуйков.
- Чего уж...
Договорились о цене, сроках. Зуйков под конец возьми и спроси:
- Захар Егорович, я знавал одного Оленича, Игнатия Егоровича. Уж не
родственник ли ваш?
- Братан родной, - чуть нахмурившись, ответил плиточник. - Старший.
- Как он? Где? - осторожно спросил Зуйков.
- В больнице.
- В тюремной?
- В нормальной.
- Вот как... Что же с ним?
- Почки... Знали его по старой его жизни?
- Знал. Давно он на воле?
- Уж два года.
- Совсем.
- Вроде совсем. Завязал. Даже женился.
- Как же удалось? - удивился Зуйков. Он знал, что Игнат Оленич был
знаменитым "вором в законе", коронованным в свое время на "сходняке"
единогласно, поскольку подходил по всем параметрам: не имел ни прописки,
ни семьи, не служил в армии, никогда не работал, на воле жил скромнее
монаха, никогда не брал в руки оружия, не признавал насилия. Он был
многолетним собирателем и безупречным хранителем "общаков", которые
выделялись только на то, чтобы "греть" зоны, платить адвокатам, продажным
ментам, поддерживать тех, кто выходил на волю, отбыв срок и их родных,
когда они вновь уходили в зону. Знал Зуйков, что завязавший "вор в законе"
- уже не жилец, такое "сходняк" не прощает.
- Как же ему все-таки удалось завязать? - еще раз спросил Зуйков. -
Это же у них запрещено, смертью карают.
- Через четыре месяца, как "завязал" письмо ему прислали, по-ихнему
"маляву", велели приехать на "сходняк" в Киев. Не поехать было нельзя -
убьют. А поехать - тоже безнадега, не простят. Ну, попрощался он со всеми
нами, с батей, со мной, с сестрой, и отбыл. А через неделю вернулся.
Живой, слава Богу. Только и сказал: "Отпустили. Баста". И больше про это
разговоров не допускал...
Придя с работы, Зуйков полистал телефонный справочник, заведенный для
адресов и телефонов различных мастерских, знакомых слесарей, электриков,
ближайших магазинов бытовой химии, нашел домашний телефон плиточника
Захара Оленича. Позвонил. Ответил детский голос. Зуйков попросил Захара
Егоровича, девочка крикнула:
- Папа, тебя!
- Слушаю, - взял трубку Захар Оленич.
- Здравствуйте, Захар Егорович. Это Зуйков, если помните.
- Помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
обрело логику, суть которой он еще не понял...
После полудня он отправился к начальству.
- Разрешите? - полковник Зуйков приоткрыл дверь.
- Входи, Антон Трофимович, - на генерале была форма, к чему Зуйков не
привык, оба они надевали ее крайне редко. - Ходил на одно мероприятие,
велено было явиться при лампасах, - как бы поняв удивление Зуйкова,
объяснил генерал. - Садись, коль пришел. Соскучился? Вчера вроде виделись
и все с тобой обсудили. Стряслось что?
- Ничего такого... Вот это сводка по смертям и убийствам, - Зуйков
вынул из папки несколько схваченных скрепкой страниц, забитых
специфическим компьютерным шрифтом.
Не особенно вчитываясь, генерал, как говорится, по диагонали
проскользнул по страницам и возвратил Зуйкову с вопросом:
- Ты на кой черт принес мне эту литературу, Антон Трофимович?
Бытовщина, бандитские "разборки", - не наше с тобой дело. Этим есть кому
заниматься. У тебя что, избыток свободного времени?
- В общем нынешнем криминальном потоке оно вроде бы и не выделяется,
однако выпирает некая новая особенность. География: как и три месяца
назад, опять крупные города, прошлые разы Москва, Владивосток, Краснодар,
нынче опять Москва, теперь уже и Питер, Екатеринбург.
- Ну и что? Наиболее криминогенные точки. Экая новость!
- Жертвы - только главари. Они и раньше выясняли отношения с пальбой.
Но не так, обычно с шумом, в присутствии охраны, "коллег". Тут же - ни по
одному случаю никаких свидетелей! Следствие ведется вяло, мол, зацепиться
не за что, впечатление, будто эти дела обречены стать "висяками".
- Откуда ты так осведомлен?
- Попросил кое-кого.
- Зря отвлекаешь людей. Не наши это заботы, Антон Трофимович, не
наши. Своего дерьма хватает. Ну идет дележ самых жирных кусков, грызня,
вот они и убивают друг друга, - генерал пожал плечами. - От меня-то ты
чего хочешь?
- Просто исповедуюсь, - засмеялся Зуйков.
- А по-моему, хитришь. Смотри, не вляпайся, не заедайся с
прокуратурой.
- Постараюсь... В связи с этим хочу побеседовать с одним человеком.
- А именно?
- Лет двенадцать назад вел я дело. Краешком в нем, маленьким эпизодом
проходил некто Оленич Игнатий Егорович. "Вор в законе". Поскольку главные
фигуранты шли по нашему ведомству, Оленич мне был не интересен и не нужен
и его отделили. Благодаря этому он получил всего два или три года, был мне
страшно благодарен, даже позвонил, когда отсидел: "Начальник, я у вас в
долгу, что не сунули меня в это групповое хозяйственное дело". А сроки по
нему звучали внушительно: по десять, пятнадцать лет. Хочу с ним
встретиться, если, конечно, он еще жив и не в зоне.
- То, что ты настырный, знаю давно. Но тут ей Богу зря будешь терять
время. Пусть эта шпана стреляет друг друга. Туда им и дорога. Что ты
хочешь тут выловить для нас?
- Просто любопытно. Донимает, - слукавил Зуйков, вставая...
Он шел по коридору к себе, что-то вспомнив, улыбнулся. С человеком,
чей кабинет сейчас покинул, Зуйков был знаком лет двадцать, и не просто
знаком, даже гулял у него на свадьбе, всегда были на "ты", но один из них,
поднявшись на пару ступеней повыше, легко сохранил это "ты", другой же
вынужденно поменял на "вы", как бы дистанцируясь и давая этим понять, что
никогда не воспользуется их прежними отношениями и доверительностью.
Сперва генерала это покоробило, хотел было попенять Зуйкову, но
воздержался; могло показаться фальшивым. Вскоре оба привыкли, не придав
этому особого значения, поскольку их расположение друг к другу, как
профессионалов и просто людей, сохранилось, даже укрепилось со временем...
Зуйков не все сказал генералу, умолчал не из какого-то тайного
расчета, а как бы воздержался от непроверенного лишнего... Года четыре
назад затеял Зуйков ремонт квартиры, понадобился плиточник облицевать
туалет и ванную. Ему порекомендовали хорошего мастера - не волынщик, аванс
вперед не требует, а, главное, непьющий. Зуйкову дали его телефон,
фамилию, имя и отчество: Оленич Захар Егорович. Созвонился, договорились
на субботу. Пришел. Осмотрел ванную, туалет, распаковал три коробки с
плиткой, отобрал несколько штук, стал прикладывать, примерять одну к
другой торцами, покачал головой:
- Хреновая плитка, подгонять, шкурить придется. Чья?
- Болгарская.
- Оно и видно.
- Возьметесь? - спросил Зуйков.
- Чего уж...
Договорились о цене, сроках. Зуйков под конец возьми и спроси:
- Захар Егорович, я знавал одного Оленича, Игнатия Егоровича. Уж не
родственник ли ваш?
- Братан родной, - чуть нахмурившись, ответил плиточник. - Старший.
- Как он? Где? - осторожно спросил Зуйков.
- В больнице.
- В тюремной?
- В нормальной.
- Вот как... Что же с ним?
- Почки... Знали его по старой его жизни?
- Знал. Давно он на воле?
- Уж два года.
- Совсем.
- Вроде совсем. Завязал. Даже женился.
- Как же удалось? - удивился Зуйков. Он знал, что Игнат Оленич был
знаменитым "вором в законе", коронованным в свое время на "сходняке"
единогласно, поскольку подходил по всем параметрам: не имел ни прописки,
ни семьи, не служил в армии, никогда не работал, на воле жил скромнее
монаха, никогда не брал в руки оружия, не признавал насилия. Он был
многолетним собирателем и безупречным хранителем "общаков", которые
выделялись только на то, чтобы "греть" зоны, платить адвокатам, продажным
ментам, поддерживать тех, кто выходил на волю, отбыв срок и их родных,
когда они вновь уходили в зону. Знал Зуйков, что завязавший "вор в законе"
- уже не жилец, такое "сходняк" не прощает.
- Как же ему все-таки удалось завязать? - еще раз спросил Зуйков. -
Это же у них запрещено, смертью карают.
- Через четыре месяца, как "завязал" письмо ему прислали, по-ихнему
"маляву", велели приехать на "сходняк" в Киев. Не поехать было нельзя -
убьют. А поехать - тоже безнадега, не простят. Ну, попрощался он со всеми
нами, с батей, со мной, с сестрой, и отбыл. А через неделю вернулся.
Живой, слава Богу. Только и сказал: "Отпустили. Баста". И больше про это
разговоров не допускал...
Придя с работы, Зуйков полистал телефонный справочник, заведенный для
адресов и телефонов различных мастерских, знакомых слесарей, электриков,
ближайших магазинов бытовой химии, нашел домашний телефон плиточника
Захара Оленича. Позвонил. Ответил детский голос. Зуйков попросил Захара
Егоровича, девочка крикнула:
- Папа, тебя!
- Слушаю, - взял трубку Захар Оленич.
- Здравствуйте, Захар Егорович. Это Зуйков, если помните.
- Помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67