– А где живет твой род?
– В Надднепровье, княже, у Киевой горы.
Волот понимающе кивнул головой:
– Корни, наверное, тут уже пущены?
– Да. И дети есть. И могилка жены здесь.
– Могилка?
– Да. Христианка она, вот и похоронил по христианским обычаям.
Разговор оборвался неожиданно надолго.
– Ну, а как же будем с Миловидой? – нарушая молчание, спросил наконец князь.
– Да как? Напишу пергамент, которым засвидетельствую, что она – вольная, да и бери ее себе.
– Пергамент можешь, дорогой хозяин, дать мне и сейчас, чтобы девка была уверена: свободна она. И то, что заплатил за нее, тоже верну тебе сейчас. Ее же заберу завтра или послезавтра. За это время сделаете вот что: возьмите у меня солиды да купите Миловиде одежду отрока, лучше бы одежду тиверского отрока.
Борич понимающе кивнул:
– Это было бы хорошо. Но где ее взять, одежду тиверского отрока? Такой здесь не шьют, не продают.
Волот приумолк, по всему видно: раздосадован.
– Ладно, – вздохнул он, – тогда нужно будет одеть как мезийскую девушку. В ней она пойдет в Одес, разыщет там нашу лодью и скажет кормчему, чтобы взял ее и спрятал среди лодочных, как мою челядницу.
– Княже, – возразил ему Борич. – А не лучше ли будет, если я сам доставлю дивчину в Одес и передам кормчему из рук в руки? Я же бродячий лудильщик, мне легко это сделать.
– Лучшего и не придумаешь, – обрадовался князь, – на этом и порешим.
Хильбудий принял антов на следующий день, и довольно рано.
– Прошу у послов из чужой земли прощения. – Он поднялся и пошел навстречу. – Хворь не позволила мне принять сразу и как подобает.
Послы поклонились, приветствуя Хильбудия. Впереди, на определенном расстоянии от всех остальных, стоял Идарич – тот, кому князь Добрит поручил возглавить посольство. Он и повел разговор с наместником Фракии.
– Мы тоже просим прощения за лишние хлопоты, – сказал он и едва заметно поклонился. – Не хотели тревожить хозяина Фракии, но привелось: поднялась на море буря и заставила нас пристать к берегу.
Хильбудий пригласил гостей сесть. Сам тоже сел так, чтобы быть у всех на виду.
– Что же позвало вас ранней весной в такой дальний путь?
– Имеем поручение от князя Добрита и всех князей земли Трояновой встретиться с императором Византии Юстинианом и восстановить договор, заключенный в свое время между антами и Византией.
– Какая же этому причина?
– Возобновлению договора?
– Да.
– Договор, подписанный ранее, заключался с императором Юстином. Ныне во главе Византии стоит августейший Юстиниан. Это и есть главная причина.
– Я могу в чем-то вам помочь? – Хильбудий старался быть приветливым.
– Единственное: дозволить, когда стихнет буря, отправиться дальше.
Наместник задумался на минуту-другую, потом спросил:
– Так, может, сухопутьем отправитесь? Море небезопасно в эту пору, дуют переменные и порой сильные ветры.
– У нас не на чем отправиться сухопутно.
– О чем речь! – оживился наместник диоцеза Фракия и сделал движение, как бы намереваясь подняться и пройтись перед послами, но вовремя передумал и сдержал себя. – Я дам вам коней. И охрану дам.
Идарич переглянулся со своими, как бы спрашивая, что ответить, затем почтительно поклонился и так же почтительно сказал:
– Спаси бог за ласку. Мы и морем доберемся до Константинополя.
– Воля ваша, – развел руками Хильбудий. – Морем так морем. Прошу послов к столу, позавтракаем вместе.
За столом беседа оживилась. Послы были уверены: Хильбудий разрешит им плыть по окончании бури в Константинополь, и рассыпались в словах благодарности. Хильбудий тоже не скупился на любезности. Когда же пришло время прощаться и послы напомнили: им сегодня нужно добраться на чем угодно в Одес, Хильбудий изменился в лице и сказал совершенно другим тоном:
– Доставим обязательно, только не сегодня.
– А когда?
– Как будет на то воля императора. Сначала я должен спросить его, может ли он вас принять.
Когда послы остались одни в отведенных для них покоях, посыпались упреки и угрозы. Настанет время, говорили они, дорого за все поплатится! Но дальше этого дело не пошло. Позже увидели, что ромейский воевода сел на поданного ему коня и выехал в сопровождении конной охраны со двора. И стали думать, что делать, чтобы спасти себя и то дело, ради которого направлялись в Константинополь.
Первым придумал князь Волот:
– Я знаю, что мы должны сделать, чтобы не мы – Хильбудий оказался в дурнях.
– Говори, послушаем.
– Здесь, в Маркианополе, у меня есть надежный человек. Если он не отправился утром в Одес, возьму сейчас нескольких из вас, куплю с помощью того человека коней и, пока Хильбудий будет тешить себя мыслью, что обманул антов, доберусь до Константинополя. Встречусь с императором – все выложу ему, все как есть.
– На разговор с императором следовало бы идти мне, – вставил слово Идарич.
– Это было бы самое лучшее. Но кто будет разговаривать с Хильбудием, если он снова захочет встретиться с послами? Ты был у него, Идарич, тебе придется и остаться здесь, чтобы ромеи не заметили, что кто-то из нас исчез…
VIII
Миловида так поверила в свое освобождение из ромейской неволи и так надеялась на него, что, когда появился князь и сказал: «Не стоит идти сейчас к лодии», – еле сдержала себя, чтобы не расплакаться.
– Дедушка Борич, может, отправили бы меня на тиверскую лодью? – спросила Миловида, когда ожидать уже не было терпения.
– Князь сказал: тут жди. Вот и жди! Сама слышала: не одну тебя, всех ваших поехал вызволять.
– Всех, может, и вызволит, а я останусь. Сердцем чувствую, что останусь.
Старик рассердился:
– Зачем печалишься понапрасну? Если так случится, что князь не сможет возвратиться за тобой, без него переправлю в землю Тиверскую. Теперь знаю, как это сделать: посажу в первую попавшуюся лодью, которая пойдет в Тиверь, оплачу перевоз – и будешь дома.
А князю Волоту действительно не до Миловиды было в эти дни. Мало того что дорога в Константинополь оказалась трудной и тернистой, там посмотрели на него, когда заговорил, словно на пришельца с того света. Слушали и не слышали, смотрели опустошенными смятением глазами – и не видели. Он к одному, он к другому – напрасно. Вроде и соглашаются, лепечут языками, а ушли – забыли. Князь и знак показывал, и говорил, что он из земли Тиверской, что прибыл к императору для важной беседы, – и снова словно стенку пробивает. Вчера говорили, придешь завтра, сегодня говорят, придешь завтра, а завтра, уверен, скажут то же самое.
Что делать? К кому податься из этих болванов? Боги светлые и ясные! А говорят, просвещенный народ, света светоч. Какой там светоч, если ходишь среди людей, а чувствуешь себя как в мертвом царстве. Куда ни ткнись – все лбом о стену. Был в сенате, сказали, иди в Августион, пришел в Августион, несколько дней уже околачивается возле высоких медных ворот, а пробиться через них не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127