Но на то Яровит и был витязем, чтобы противостоять силе, которая поднимается против него, не поддаваться соблазну, способному отвлечь его от дела. Вспомнил, для чего прибыл на остров Буян, и прогнал от себя соблазн, стал осматриваться, где находится в этом удивительном царстве терем царевны. Недолго искал. Вдалеке высилась некрутая гора, опоясанная голубой, как и небо над островом, лентой реки. По эту сторону речки, в долине, расстилались зеленые, щедро усеянные цветами луга, по другую, на склоне, снова сады и сады. А где же быть терему Золотой Косы Ненаглядной Красы, если не в саду, и где же быть роднику, если не там же, вблизи реки?
Царь-девица, видимо, отдыхала в тереме, потому что вокруг стояла полная тишина. Только и слышалось птичье пение да журчанье родника.
«Это там, близ ложа царевны», – догадался Яровит.
Понимал, сила его тут ничего не значит, надо брать хитростью. Не перехитрит – не достанет живой воды. Поэтому не спешил. Поднимется на несколько ступеней, оглянется – и снова идет. Но вот заметил витязь: запахи стали такими душистыми и пьянящими, что еле-еле перебарывал в себе желание сесть и заснуть там, где стоит. Знал: если присядет, то не встанет.
«Это и есть стража царь-девицы, та сила, которая не подпускает смертных к живой воде!»
Ну, если только это, он не оплошает. Не для того выслеживал Стратим-птицу, отважился на далекое, опасное путешествие, чтобы сплоховать и позволить одолеть себя ароматам, нагоняющим сон. Опомнился Яровит и, выпрямившись, шагнул навстречу своему спасению.
Добрался до ложа царевны, набрал воды и сорвал золотой плод с ближайшей яблони, отошел, чтобы можно было свободно дышать, и там же, под первым деревом, которое защищало его от чужих, умылся. Сонливость сразу исчезла, к телу прилила свежая сила, заставившая бежать быстрей к реке. Потому что велико было желание поскорей заглянуть в ее зеркало и убедиться, что стал прежним.
Боги светлые и боги ясные! Он действительно снова молод и красив!
Не поверил в первый раз; наклонился и снова заглянул в зеркало реки. Такой же молодой и красивый, даже краше, чем был.
Не знал, утешившись, куда идти, что делать. Вспомнил о сорванном яблоке и съел его: пусть останется таким, как есть, пусть будут бессильными чары и колдовство.
«А что же дальше? Нужно подумать о возвращении на землю. Но это потом. Сейчас необходимо поесть и отдохнуть».
За едой не нужно было ходить далеко: на каждом дереве и на каждом кусте – сладкие яблоки и всякие диковинные плоды. Срывал и ел, наслаждаясь их приятным вкусом, пока не насытился. И только потом лег прямо под деревьями и заснул.
Спал крепким сном, может, сутки, а может, и больше. Когда же проснулся, выкупался в речке да позавтракал, снова подумал: как же возвратиться на землю? Спросить бы, да некого. Ведь это царство солнца, месяца и звезд. Разве пойти и поклониться царь-девице? А вдруг вместо совета запрет в подземелье? А еще может приказать не выпускать из своего царства.
Время измерялось не днями и ночами, как на земле, – передышками. Поспал, бесцельно побродил, просто из любопытства, – вот и прожил сутки. Снова поспал да побродил левадами – день прошел. И все же понимал: время идет, а надежды на возвращение к землянам никакой. Неужели для того добирался на остров Буян, чтобы остаться здесь навсегда? Неужели то, что говорил ворон, оказалось неправдой?..
Не только растерянность, но и отчаяние закрадывались в сердце. А с отчаянием пришло и неверие. Но вот однажды проснулся он от грома-громыхания и увидел: мимо него проносятся огненные кони. Хвостатые, гривастые и неимоверно быстрые. Мелькнут перед глазами, ослепят сиянием – и исчезают, похоже, к земле направляются.
Догадался, что это за кони, но готов был на все – схватил коня, который оказался поближе, за хвост и в одно мгновение очутился в своем, земном море.
Наверное, глубоко нырнул, еле духу хватило, чтобы выбраться на поверхность. Поэтому сразу лег на воду и передохнул. Потом осмотрелся и заметил: он не так далеко от берега. Вдали виднелись горы, леса на склонах гор, ближе к морю – град белокаменный…
К нему и поплыл Яровит. На берег выбрался только к вечеру. Сил не хватило подняться, их море вычерпало. Поэтому вылез на сухой песок и заснул, вконец обессиленный.
На рассвете нашли его рыбаки. Будили – не добудились. Взяли на руки и понесли в свое рыбацкое жилье. Там он и проснулся, когда рыбаки вернулись с моря.
«Где я?» – спросил.
«Среди людей».
«Вижу, что среди людей. А в какой земле, кто княжит в ней?»
«У нас не княжат, у нас – царствуют. А зовется наше царство Агарянским. Ныне царствует в нем Халиль».
«Так, может, подскажете, люди добрые, как мне попасть к нему?»
«Что ты! – замахали руками. – И не думай, и не помышляй об этом».
«Почему?»
«Лют он сейчас как зверь. Кто подвернется не вовремя, голову снимает без колебания».
«Что же его разгневало?»
«Поймал морскую царевну, хочет взять ее в жены, а она не соглашается».
Напоминание о морской царевне насторожило витязя. Морская царевна… Постой, постой… А не та ли это, которую должен спасти от обидчика? Может, и недаром его выбросило на этом берегу, может…
«А из вашего царства ходят лодьи в славянские земли?» – поинтересовался у рыбаков.
«Куда-то ходят, а куда – об этом лишь царь и его кормчие ведают».
«Как же мне встретиться хотя бы с кормчими?»
«Иди в город, там морское пристанище. А в пристанище спросишь».
Поблагодарил рыбаков за приют, за добрый совет и пошел берегом. Заходит со стороны моря в город, а там людей видимо-невидимо. И все веселые, время от времени улыбаются, а то и хохочут.
«Что тут у вас? – спросил тех, кто встретился первым. – Скоморохи смешат так?»
«Ты что, с неба свалился? Впервые видишь, как царь с царевной состязаются?»
Яровит растолкал любопытных сильными локтями и остановился, пораженный: в пристанище морском поднималась над водой золотая клеть, а в ней сидела, высунувшись по грудь из воды, золотокосая дева. И такие длинные и пышные были ее волнами спадающие косы, такая нежная голубизна светилась в ее глазах, и столько муки было в той голубизне на утомленном лице, что у Яровита от жалости екнуло сердце. Это же не дева, это богиня! И такую царь держит в клети, хочет помимо ее воли взять с ней слюб?
Не успел опомниться, как, пробившись сквозь толпу, очутился рядом с царем, который гарцевал на коне и допытывался у девы:
«Где эти проклятые кобылицы, где?..»
«Говорила уже, – спокойно отвечала царевна, – в море они».
«Я уже загонял челядь, сам был на берегу и кликал, не выходят они из моря».
«Значит, я не тебе назначена, если не выходят».
«Ты скрываешь, какое слово должен сказать им, чтобы вышли?»
«Сам догадайся».
«У-у! – лютовал царь. – Знай, не поведаешь того слова завтра, выброшу вместе с клетью на сушу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Царь-девица, видимо, отдыхала в тереме, потому что вокруг стояла полная тишина. Только и слышалось птичье пение да журчанье родника.
«Это там, близ ложа царевны», – догадался Яровит.
Понимал, сила его тут ничего не значит, надо брать хитростью. Не перехитрит – не достанет живой воды. Поэтому не спешил. Поднимется на несколько ступеней, оглянется – и снова идет. Но вот заметил витязь: запахи стали такими душистыми и пьянящими, что еле-еле перебарывал в себе желание сесть и заснуть там, где стоит. Знал: если присядет, то не встанет.
«Это и есть стража царь-девицы, та сила, которая не подпускает смертных к живой воде!»
Ну, если только это, он не оплошает. Не для того выслеживал Стратим-птицу, отважился на далекое, опасное путешествие, чтобы сплоховать и позволить одолеть себя ароматам, нагоняющим сон. Опомнился Яровит и, выпрямившись, шагнул навстречу своему спасению.
Добрался до ложа царевны, набрал воды и сорвал золотой плод с ближайшей яблони, отошел, чтобы можно было свободно дышать, и там же, под первым деревом, которое защищало его от чужих, умылся. Сонливость сразу исчезла, к телу прилила свежая сила, заставившая бежать быстрей к реке. Потому что велико было желание поскорей заглянуть в ее зеркало и убедиться, что стал прежним.
Боги светлые и боги ясные! Он действительно снова молод и красив!
Не поверил в первый раз; наклонился и снова заглянул в зеркало реки. Такой же молодой и красивый, даже краше, чем был.
Не знал, утешившись, куда идти, что делать. Вспомнил о сорванном яблоке и съел его: пусть останется таким, как есть, пусть будут бессильными чары и колдовство.
«А что же дальше? Нужно подумать о возвращении на землю. Но это потом. Сейчас необходимо поесть и отдохнуть».
За едой не нужно было ходить далеко: на каждом дереве и на каждом кусте – сладкие яблоки и всякие диковинные плоды. Срывал и ел, наслаждаясь их приятным вкусом, пока не насытился. И только потом лег прямо под деревьями и заснул.
Спал крепким сном, может, сутки, а может, и больше. Когда же проснулся, выкупался в речке да позавтракал, снова подумал: как же возвратиться на землю? Спросить бы, да некого. Ведь это царство солнца, месяца и звезд. Разве пойти и поклониться царь-девице? А вдруг вместо совета запрет в подземелье? А еще может приказать не выпускать из своего царства.
Время измерялось не днями и ночами, как на земле, – передышками. Поспал, бесцельно побродил, просто из любопытства, – вот и прожил сутки. Снова поспал да побродил левадами – день прошел. И все же понимал: время идет, а надежды на возвращение к землянам никакой. Неужели для того добирался на остров Буян, чтобы остаться здесь навсегда? Неужели то, что говорил ворон, оказалось неправдой?..
Не только растерянность, но и отчаяние закрадывались в сердце. А с отчаянием пришло и неверие. Но вот однажды проснулся он от грома-громыхания и увидел: мимо него проносятся огненные кони. Хвостатые, гривастые и неимоверно быстрые. Мелькнут перед глазами, ослепят сиянием – и исчезают, похоже, к земле направляются.
Догадался, что это за кони, но готов был на все – схватил коня, который оказался поближе, за хвост и в одно мгновение очутился в своем, земном море.
Наверное, глубоко нырнул, еле духу хватило, чтобы выбраться на поверхность. Поэтому сразу лег на воду и передохнул. Потом осмотрелся и заметил: он не так далеко от берега. Вдали виднелись горы, леса на склонах гор, ближе к морю – град белокаменный…
К нему и поплыл Яровит. На берег выбрался только к вечеру. Сил не хватило подняться, их море вычерпало. Поэтому вылез на сухой песок и заснул, вконец обессиленный.
На рассвете нашли его рыбаки. Будили – не добудились. Взяли на руки и понесли в свое рыбацкое жилье. Там он и проснулся, когда рыбаки вернулись с моря.
«Где я?» – спросил.
«Среди людей».
«Вижу, что среди людей. А в какой земле, кто княжит в ней?»
«У нас не княжат, у нас – царствуют. А зовется наше царство Агарянским. Ныне царствует в нем Халиль».
«Так, может, подскажете, люди добрые, как мне попасть к нему?»
«Что ты! – замахали руками. – И не думай, и не помышляй об этом».
«Почему?»
«Лют он сейчас как зверь. Кто подвернется не вовремя, голову снимает без колебания».
«Что же его разгневало?»
«Поймал морскую царевну, хочет взять ее в жены, а она не соглашается».
Напоминание о морской царевне насторожило витязя. Морская царевна… Постой, постой… А не та ли это, которую должен спасти от обидчика? Может, и недаром его выбросило на этом берегу, может…
«А из вашего царства ходят лодьи в славянские земли?» – поинтересовался у рыбаков.
«Куда-то ходят, а куда – об этом лишь царь и его кормчие ведают».
«Как же мне встретиться хотя бы с кормчими?»
«Иди в город, там морское пристанище. А в пристанище спросишь».
Поблагодарил рыбаков за приют, за добрый совет и пошел берегом. Заходит со стороны моря в город, а там людей видимо-невидимо. И все веселые, время от времени улыбаются, а то и хохочут.
«Что тут у вас? – спросил тех, кто встретился первым. – Скоморохи смешат так?»
«Ты что, с неба свалился? Впервые видишь, как царь с царевной состязаются?»
Яровит растолкал любопытных сильными локтями и остановился, пораженный: в пристанище морском поднималась над водой золотая клеть, а в ней сидела, высунувшись по грудь из воды, золотокосая дева. И такие длинные и пышные были ее волнами спадающие косы, такая нежная голубизна светилась в ее глазах, и столько муки было в той голубизне на утомленном лице, что у Яровита от жалости екнуло сердце. Это же не дева, это богиня! И такую царь держит в клети, хочет помимо ее воли взять с ней слюб?
Не успел опомниться, как, пробившись сквозь толпу, очутился рядом с царем, который гарцевал на коне и допытывался у девы:
«Где эти проклятые кобылицы, где?..»
«Говорила уже, – спокойно отвечала царевна, – в море они».
«Я уже загонял челядь, сам был на берегу и кликал, не выходят они из моря».
«Значит, я не тебе назначена, если не выходят».
«Ты скрываешь, какое слово должен сказать им, чтобы вышли?»
«Сам догадайся».
«У-у! – лютовал царь. – Знай, не поведаешь того слова завтра, выброшу вместе с клетью на сушу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127