Ульфитцель встал на колени около кровати и взял холодную руку аббата. Он знал Леофрика достаточно хорошо, чтобы попытаться успокоить его: смерть была явно начертана на бледных чертах.
– Да, хорошее время, – согласился он, – Мы отслужим за тебя мессу в день Всех Святых.
– Я пригласил тебя, дорогой друг, отчасти для того, чтобы попрощаться, отчасти потому, что хотел поговорить с тобой о твоем самом любимом духовном сыне.
Ульфитцель быстро поднял голову:
– О графе? Умирающий кивнул:
– Я знаю, что Вальтеоф твой духовный сын.
– Ты боишься за него? – Было очень холодно, и Ульфитцеля пробирала дрожь. Хотя не только холод беспокоил его, он слишком долго жил в монастыре, чтобы обращать на это внимание. Он боялся и желал знать правду о том, что происходит в Лондоне. Покалеченные люди, которые вернулись после битвы при Стэмфорде, принесли известия о сражении и о ранении, которое удержало Вальтеофа от похода на юг вместе с королем. Они также рассказали о его доблести на поле боя, и Ульфитцель позволил себе немного погордиться этим. Но о событиях последних недель он ничего не знал.
Со времени битвы при Гастингсе и смерти короля, его братьев и, казалось, всех храбрецов юга, он ничего точно не знал, кроме того, что Вальтеоф в Лондоне, а армия герцога распущена где-то на западе от города. Два раненых фирда из Кенсингтона добирались домой и рассказали о последней отчаянной битве при Телхамском хребте и о том, что после нее граф вернулся в Лондон. На северной дороге они видели графов Эдвина и Моркара с солдатами Мерсии и Нортумбрии, едущих в Лондон. Слишком поздно, подумал Ульфитцель, горюя о Гарольде, которого он хорошо знал в те дни, когда король был графом Восточной Англии. Он почувствовал легкое пожатие холодных пальцев и, очнувшись, понял, что Леофрик смотрит на него с беспокойством.
– Я боюсь, – повторил аббат странным голосом, – так много смертей. Я видел сон, видение…
Ульфитцель неожиданно почувствовал острое беспокойство.
– Касательно Вальтеофа?
– Да. Во сне я видел нашу церковь и все ее богатства, плавящиеся в огромном костре – это был поток огня; потиры и блюда и все наше золото – все это уплывало в темноту, и всюду была тьма. – Его голос затих на некоторое время, и затем он, сделав усилие, продолжал: – Я видел графа, он стоял в огне – с распростертыми руками, – и на горле у него была красная линия. – Он поднял глаза на потрясенного аббата, стоящего рядом: – Я не знаю, что это предвещает.
Ульфитцель снова упал на колени.
– Я тоже. Думаю, что ничего хорошего.
– Нет, возможно, это предостережение об опасности, грозящей графу, всем вам. Я – я не увижу этого, но ты…
– Я запомню, – тихо сказал Ульфитцель. – И предупрежу графа. – Но о чем? Может быть, сон предсказывал страшный конец Вальтеофа? Или это всего лишь видения больного воображения? Он вновь вздрогнул. Были знамения в небе в этом году, и бедствия пришли на их землю – нельзя было игнорировать такое предупреждение.
– Один Бог знает, где сейчас граф, – наконец произнес он. – Там мог быть еще один бой. Нормандского герцога теперь не так легко будет отправить домой.
Леофрик вздохнул:
– Вильгельм – великий воин. Мы это видели… – Он остановился, чтобы передохнуть. Тени последнего октябрьского дня удлинились, свет свечей смягчал суровые черты умирающего. – Я сомневаюсь, чтобы была еще одна такая битва.
Ульфитцель хотел было еще что-то спросить, но увидел, что его друг совсем не бережет силы. Аббат беспокойно повернулся; глаза его закрылись.
– Как темно и как холодно. – Ульфитцель начал потирать руки, и аббат заговорил снова.
– Они падали один за другим, я видел, как Альфрик упал, и человек из Геллинга поразил его убийцу – так много крови, и Леофвайн стоит над телом Гурта – пока сам не пал…
Две слезы скатилось из под опущенных век.
– Гарольд, Гарольд, сын мой… Ульфитцель бережно держал его ледяную руку:
– Он отмучился, мой господин.
Его глаза открылись, совершенно ясные в это мгновенье:
– Он? Или Бог гневается на всех нас? Гурт хотел вести армию, чтобы Гарольду не нарушать больше клятву, подняв меч на Вильгельма, но король не мог иначе. Это Божия справедливость в том, что мы разбиты?
– Его милосердие все превышает, – мягко заметил аббат Ульфитцель. – Мы не должны бояться за короля. Успокойся, Леофрик, друг мой.
Аббат глубоко вздохнул и закашлялся. Ульфитцель стер струйку крови в уголке его рта.
– Я думаю, тебе не стоит сейчас разговаривать, отдохни. Леофрик замотал головой:
– Нет-нет, я должен поговорить с тобой о графе. Прошу тебя, не позволяй ему проводить свою жизнь в бесполезной борьбе. Если это воля Божия – чтобы Вильгельм носил корону, – заставь графа помнить: он нужен своему народу. Он не сможет служить ему в могиле, даже если это будет могила героя.
Казалось, эта речь совсем его истощила, и Ульфитцель не был уверен, слышал ли он его обещание передать эти наставления Вальтеофу. Он погрузился в горячую молитву о том, чтобы это можно было сделать, чтобы Вальтеоф не лежал в этот момент бездыханным на каком-нибудь поле. Он так горячо молился, что не знал, сколько времени они так молчали вместе. Но, наконец, думая, что аббат спит, он поднялся. Однако, как только он встал, Леофрик открыл глаза и сказал словами святой Моники, матери святого Августина:
– Положи это тело, где угодно, только вспоминай меня перед алтарем Господним.
На следующий день он умер. Аббат Ульфитцель остался на его погребение и потом, грустный, поехал домой. Он потерял старого друга.
В течение нескольких недель медленно доходили новости. При Витангемоте, к северу от Лондона, состоялось собрание всех первых людей королевства, и юного Эдгара Этелинга провозгласили королем, хотя венчание на царство произойдет на Рождество.
Герцог Вильгельм достиг Саусворка, выслал небольшую группу против лондонцев, вышедших на мост защищать свой город, но после нескольких потасовок жители Лондона снова спрятались за крепостные стены. Однако герцог не предпринимал попыток взять Лондон. Он был достаточно умен, чтобы осознавать, как это трудно и долго, и на какое-то время удовольствовался тем, что прошел к югу от Темзы, сжигая и грабя все на пути. Как думал Ульфитцель, герцог, без сомнения, желал этим заставить англов покориться своей воле.
Он хотел знать, выйдет ли кто-нибудь против герцога и примет ли граф Вальтеоф участие еще в каком-либо сражении. Он не мог избавиться от воспоминания о видении Леофрика и с нетерпением ждал новостей. Его обычно спокойное состояние духа значительно пошатнулось.
И, наконец, вечером, когда он мыл руки, готовясь к вечерней трапезе, он услышал, как открываются ворота, услышал голоса. Известия из Лондона, подумал он с надеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89