Квентин продрался сквозь цепляющиеся кусты и с трудом преодолел высокий порог дома – деревянное крыльцо было разрушено. Его встретил мрачный остов когда-то зажиточного дома. Крыша была сорвана, и ее остатки валялись на полу первого этажа.
В углу стоял диван с облезшей обивкой и торчащими спиралями пружин. Большой круглый стол в центре комнаты выглядел невредимым, но был погребен под осколками черепицы рухнувшей крыши. Посудный шкаф с выбитыми стеклами завалился на бок. У стены стояли довольно крепкий на вид топчан и пара-тройка развалившихся стульев. Справа возвышалась печь-камин с выщербленными квадратиками голубых изразцов.
Квентин доковылял до топчана и сдернул с него истлевшую тряпку покрывала, засыпанную осколками черепицы и стекла. Он осторожно, ожидая падения, опустился на некогда крепкую дубовую вещь. Топчан выдержал. Теперь можно было перевести дух. Он стал освобождаться от мокрой одежды. Лодыжка на поврежденной ноге настолько разбухла, что он промучился минут десять, прежде чем смог стянуть сапог. Второй сапог тоже долго не сдавался. Подобрав по углам несколько подходящих деревяшек, Квентин соорудил нечто вроде шины на поврежденную ногу. Весь бандаж он туго перевязал полосками материи от покрывала. Теперь ему оставалось позаботиться об одежде, которая изрядно намокла во время его вынужденного купания. За хворостом далеко ходить не пришлось, предостаточно деревянных обломков валялось в комнате и во дворе.
Темнота быстро сгущалась. Он развел небольшой костер прямо посреди комнаты, стянул с себя намокшие тряпки и развесил их вокруг костра. Самое большой бедой было то, что съестные припасы пропали, превратившись в отвратное мессиво. Квентин с отвращением выскребал мокрые комки из мешка и, запивая кипятком, заталкивал их в рот. Продукты таяли с удивительной быстротой, а ведь прошло не более трех суток с того момента, как он вступил в лес. То ли время здесь текло по-другому, то ли еще что, но ему казалось, что он блуждает по этому лесу уже недели две.
Ночь была тихой, сквозь безоблачное небо ярко, как и прежде, горели звезды. Издалека доносился шум реки. Его немного морозило, и он пересел поближе к огню, укутавшись в высохшее одеяло. Боль в ноге стала тупой и дергающей. «А ночи здесь тихие», – с улыбкой подумал Квентин, вспоминая вчерашнюю схватку с монстрами. Ему не хотелось думать о будущем, о том, как он продолжит путь с больной ногой. Пусть все идет, как идет… За последнее время он уже успел убедиться в том, что судьба буквально тянет его за волосы, как бы он не упирался. Поэтому и задумываться о будущем было в определенном смысле бессмысленно.
Темный квадрат провала в полу – вход в подвал. Надо с утра проверить, что там… Какое странное место. Кула подевались его жители? Когда это произошло? Когда Конах напустил порчу на эти места или во время войны? Мысли текли, плавно вливаясь в реку сновидений. Через мгновение веки смежились, и он забылся глубоким сном.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРОНИКНОВЕНИЕ
Глава 13. Деревушка гоблинов
Хищные рыбы схватили и волокли его на дно. Он задыхался. Их острые зубы впились в больную ногу, и она взвыла нестерпимой болью. Сознание мгновенно выпрыгнуло из сна. Кто-то, тяжело навалившись сверху, заматывал ему голову отвратительной гнилой тряпкой, той, что он сбросил с топчана. Ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог, их крепко держали. Особенно досталось больной ноге, ее сжали с такой силой, что он не выдержал и заорал во все горло, тут же задохнувшись в пыльной материи. Некий затаенный гуманист, чтобы не искушать Квентина возможностью дальнейших криков, чем-то стукнул его по обмотанной покрывалом голове. И если бы Квентин не потерял в ту же минуту сознание, он бы, наверное, вместе со всеми посмеялся над глухим звуком удара и облачком пыли, что исторгла его голова. Затем его, как мешок, бросили поперек лошади, и четверо всадников быстро скрылись в ночи.
Когда он очнулся, сразу же застонал от боли. Его спеленали как куколку, руки затекли неимоверно, но хуже всего пришлось больной ноге, которую, не пощадив, обмотали веревками. Хорошо хоть с головы убрали грязную тряпку, и он мог осмотреться, где находится.
Ранние лучи солнца рисовали на полу и стенах причудливый полосатый рисунок, пробиваясь сквозь щели в дощатых стенах сарая. Он лежал на грубо сколоченном деревянном щите, лежащем на полу. Выступающие бруски щита больно упирались в бока и спину. Чтобы он не мог пошевелиться, его еще дополнительно прикрутили веревками к этому ложу. В полумраке Квентин смог разглядеть обычные предметы домашней утвари находящиеся здесь: бочки, деревянные лари, глиняную посуду, какие-то ящики. Людей было не видно, не слышно, но по утреннему пению петухов, он определил, что его привезли в деревню.
«Хорошо, хоть здесь люди, – подумал он. – А то мог бы попасть к тем уродам». Он посмотрел по сторонам: его оружие и мешок с припасами исчезли, той одежды, что он повесил сушиться на костре тоже не было видно. Он лежал в одном нижнем белье на пропитанном сыростью деревянном подносе, как молодой барашек, приготовленный к закланию. От этих мыслей ему стало не очень уютно. Но за последнее время ему так надоело страшиться неопределенности, что он не вынес положенного ожидания и закричал во все горло. Сначала никакого эффекта не последовало. И ему пришлось крикнуть еще и еще раз, прежде чем снаружи послышались возня и шаркающие шаги. Дверь испуганно заскрипела на петлях, и в пыльное помещение ворвался столб света, на мгновение ослепив Квентина. В освещенном проеме стояла низкорослая сгорбленная фигура с головой, ушедшей глубоко в плечи.
Теперь уже Квентин по-настоящему закричал от страха. Господи, только не это! Он был беззащитен и безоружен, и они могли сделать с ним все, что хотели. Быть может, все это время они выслеживали его, чтобы отомстить за смерть своих собратьев.
– Чего орешь?! – Фигура в дверях прошла немного вперед, чтобы на Квентина пришлось больше света. – Хочешь пораньше исполнить роль матушки-гусыни?
Слава богу, худшие мысли Квентина не оправдались, но и то, что он услышал, не слишком его утешило. Это были люди, но как же они походили на тех монстров, что встретились ему в лесу!
– Кто вы такие? – спросил Квентин.
Незнакомец подошел к нему вплотную и наклонился так, что Квентин смог его разглядеть. Все же это был человек. Но его сгорбленная спина и длинные крепкие руки больше бы подошли горилле. Лицо его почти полностью заросло шерстью, оставив на поверхности только расплющенный красный нос и пару маленьких и черных, как бусинки, глаз. Он еще ближе склонился к лицу Квентина и произнес:
– Гостю подобает представляться первому. – Суровая смесь перегара, давно сгнивших зубов и табака едва не отправила Квентина в нокаут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149