Более того, снабженцы наконец зашевелились и завезли для экспедиции вместители, оборудование, комплекты и все прочее. Причем почти удалось уложиться в смету; недостача оказалась такая мизерная, что дедушка Меер покрыл ее не глядя, а я обошлась без крови финансистов. Гиндер и Слав теперь ходили у меня по струнке, как передовой отряд в стрелялке, и ориентировались в этносах и экосистемах Гауграза так лихо, словно провели там лучшие годы жизни.
Приближался день «икс». Неотвратимо, как гебейная дестрактная тревога.
Я выкопала в старом семейном каталоге цифроснимок Роба и пропустила через программу индивидуального старения, скачанную по блату в Департаменте розыска. А потом очень долго и с очень смешанными чувствами смотрела в глаза незнакомого мужчины с тяжелыми веками и жесткими складками от крыльев носа до узких губ и ниже, к чуть оплывшему квадратному подбородку. Я запомню. У меня хорошая память на лица.
Потом начались финальные, прогоны и тестирования. Перед комиссией из чинов не ниже полковника я проделывала примерно то же, что мои мастодонты во время инструктажа, только без подготовки. Получалось неплохо, как говорил по секрету мой любимый генерал, когда у него выдавался свободный час почтить это безобразие своим присутствием. И я проникалась к нему все большей любовью — по мере того, как уверялась, что экспедиция действительно состоится. И даже обещала самой себе заняться там между делом и «гаугразским следом». Все-таки дестрактные тревоги — утомительная вещь.
Марис за все время так и не посвязил, хоть мы и обменялись кодами. Ни разу.
Я тоже ему не связила.
— Привет.
— Ничего себе.
Сегодня был последний день перед вылетом, и я никого не ждала. Тем более что накануне Далька с Винсом просидели у меня часа четыре, попивая энергик и перебирая общие воспоминания детства, и я была уверена, что мероприятие «дружеские проводы» можно считать выполненным и удаленным из каталога. Завтра с утра предстоит еще медосмотр, а я их по-настоящему боюсь. Надо бы пораньше лечь, то есть хотя бы через полчаса, а тут…
— Я хотел поговорить, Юсь. Мало ли… вдруг…
Он замялся; действительно, не может же он ляпнуть мне в лицо, что сомневается, вернусь ли я оттуда. И это меня всерьез разозлило.
— Вчера не наговорились? Меня уже здесь нет. Я на Гаугразе!
— Не выдумывай. У меня же твой маячок.
Когда Винс шутит, его еще можно терпеть. К тому же правда черт знает, когда мы увидимся в следующий раз. Я вздохнула и подтолкнула к нему гостевую скользилку:
— Поехали.
Моя комната со слепыми мониторами, проаннигилированная до основания, не считая постели (ее я отложила на завтра: почему бы не поспать последний раз с комфортом, в несколько слоев?), произвела на Винса сильное впечатление. Вчера здесь было довольно уютно, я старалась. Даже закачала на одну стену детскую виртуалку, очень прикольную, — но детей Далька и Винс с собой не взяли, бросили дома на Воспитальку. А жаль.
— Падай. — Я указала Винсу на кровать. — Только давай по-быстрому, мне завтра рано вставать.
Получилось двусмысленно, и я нервно хихикнула. Винс тоже улыбнулся в усы. Осторожно опустился на край постели, сразу утонув в ней по пояс, будто в ванне, запущенной в водно-мыльном режиме.
— Юсь…
Я присела рядом. И вдруг подумала, что он совершенно не изменился за последние пятнадцать лет. Ну, вырос, возмужал, отпустил усы, женился и завел детей. А так — тот же самый конопатый Винс, которому я когда-то отчаянно завидовала, что Ингар берет его в экспедицию. Только сейчас роли переменились: он завидует мне. Но ни тогда, ни теперь у него не хватило бы пороху и куражу, чтобы подменить собой содержимое какого-нибудь вместителя.
Впрочем, когда имеешь дело с ГБ, это и невозможно. Чисто технически.
— Как ты будешь его искать? — спросил Винс.
Я пожала плечами:
— Обыкновенно. Это вполне согласуется с моей официальной концепцией. На Гаугразе приемлемы только консервативные методы работы. Перемещаемся по селениям, общаемся, задаем вопросы… Он не такой уж большой, этот Гауграз. А Роб — не может не выделяться, особенно там. Я думаю, выйти на него будет даже легче, чем на… ну, «гаугразский след».
— А потом?
Я поняла. Но все-таки переспросила:
— Что потом?
Винс заерзал, стряхивая на пол постельные хлопья. Молчал достаточно долго, чтоб я успела заранее просчитать его ответ, и наконец выдал почти слово в слово:
— Если он жив… если ты его найдешь… Не думай, лично я не сомневаюсь, что так оно и будет, — но, Юста, он ведь жил там пятнадцать лет! Думаешь, он захочет вернуться?
Я бросила кратко, почти без гласных:
— Его дело.
— И что тогда?
Его глаза, такие же растерянные и умоляющие, как пятнадцать лет назад, только с легкими морщинками в уголках. Я вздохнула. Все-таки хорошо, что Винс есть. Ему можно сказать. Выговорить наконец вслух то, что давно торчит в подсознании, подтачивая изнутри нервы и разум, будто вирус в безупречной Секретарше…
— Не знаю, Винс… Сориентируюсь по обстоятельствам. Может быть, останусь там.
Вот так. Ничего особенного.
Он кивнул. Так, словно тоже давно уже знал мой ответ.
— Я еще одно хотел спросить. Если с тобой… с экспедицией что-нибудь случится, как они будут реагировать? Ваши гебейщики? У них проработан какой-то вариант?
После того, как было высказано самое главное, я, почувствовала себя легкой и подвижной, как в полетной виртуалке, вскочила, взметнув целый рой мелких хлопьев, похожих на порошу в зимней экосистеме, рассмеялась, взъерошила белые Винсовы волосы:
— Это секретная информация. Может, ты гаугразский шпион?
Винс глядел на меня серьезно и грустно, и до меня сразу дошло, что мое внезапное веселье — просто неадекватная нервная реакция, и вообще пора ложиться, если я не хочу, чтобы меня завернули завтра на медосмотре прямо при входе в капсулу. А ответить на его вопрос — запросто. Проект с экспедицией с самого начала проходит под сверхсекретным грифом, вот только о нем почему-то известно несметному количеству чиновников и чиновничков вроде моего (теперь уж точно бывшего) любовника Мариса. Так что я — далеко не единственный источник стабильной утечки информации. У нас в ГБ привыкли.
— Если что, я активизирую аварийный чип на маячке. И за нами тут же высылают сверхскоростную капсулу. Все продумано, не переживай.
Винс кивнул:
— На маячке? Хорошо.
Не хватало еще, чтобы он, если что, бросился меня спасать.
— Сигнал на внецифровых частотах, — срочно пояснила я. — Его могут засечь только в Департаменте быстрого реагирования.
— А-а.
Некоторое время мы сидели молча. Винс явно собирался с силами, чтобы встать и попрощаться, и я ему не мешала. Хотя, наверное, стоило бы помочь… знать бы, как именно. Было бы неплохо, если б Далька сейчас посвязила, но она, видимо, опять занята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Приближался день «икс». Неотвратимо, как гебейная дестрактная тревога.
Я выкопала в старом семейном каталоге цифроснимок Роба и пропустила через программу индивидуального старения, скачанную по блату в Департаменте розыска. А потом очень долго и с очень смешанными чувствами смотрела в глаза незнакомого мужчины с тяжелыми веками и жесткими складками от крыльев носа до узких губ и ниже, к чуть оплывшему квадратному подбородку. Я запомню. У меня хорошая память на лица.
Потом начались финальные, прогоны и тестирования. Перед комиссией из чинов не ниже полковника я проделывала примерно то же, что мои мастодонты во время инструктажа, только без подготовки. Получалось неплохо, как говорил по секрету мой любимый генерал, когда у него выдавался свободный час почтить это безобразие своим присутствием. И я проникалась к нему все большей любовью — по мере того, как уверялась, что экспедиция действительно состоится. И даже обещала самой себе заняться там между делом и «гаугразским следом». Все-таки дестрактные тревоги — утомительная вещь.
Марис за все время так и не посвязил, хоть мы и обменялись кодами. Ни разу.
Я тоже ему не связила.
— Привет.
— Ничего себе.
Сегодня был последний день перед вылетом, и я никого не ждала. Тем более что накануне Далька с Винсом просидели у меня часа четыре, попивая энергик и перебирая общие воспоминания детства, и я была уверена, что мероприятие «дружеские проводы» можно считать выполненным и удаленным из каталога. Завтра с утра предстоит еще медосмотр, а я их по-настоящему боюсь. Надо бы пораньше лечь, то есть хотя бы через полчаса, а тут…
— Я хотел поговорить, Юсь. Мало ли… вдруг…
Он замялся; действительно, не может же он ляпнуть мне в лицо, что сомневается, вернусь ли я оттуда. И это меня всерьез разозлило.
— Вчера не наговорились? Меня уже здесь нет. Я на Гаугразе!
— Не выдумывай. У меня же твой маячок.
Когда Винс шутит, его еще можно терпеть. К тому же правда черт знает, когда мы увидимся в следующий раз. Я вздохнула и подтолкнула к нему гостевую скользилку:
— Поехали.
Моя комната со слепыми мониторами, проаннигилированная до основания, не считая постели (ее я отложила на завтра: почему бы не поспать последний раз с комфортом, в несколько слоев?), произвела на Винса сильное впечатление. Вчера здесь было довольно уютно, я старалась. Даже закачала на одну стену детскую виртуалку, очень прикольную, — но детей Далька и Винс с собой не взяли, бросили дома на Воспитальку. А жаль.
— Падай. — Я указала Винсу на кровать. — Только давай по-быстрому, мне завтра рано вставать.
Получилось двусмысленно, и я нервно хихикнула. Винс тоже улыбнулся в усы. Осторожно опустился на край постели, сразу утонув в ней по пояс, будто в ванне, запущенной в водно-мыльном режиме.
— Юсь…
Я присела рядом. И вдруг подумала, что он совершенно не изменился за последние пятнадцать лет. Ну, вырос, возмужал, отпустил усы, женился и завел детей. А так — тот же самый конопатый Винс, которому я когда-то отчаянно завидовала, что Ингар берет его в экспедицию. Только сейчас роли переменились: он завидует мне. Но ни тогда, ни теперь у него не хватило бы пороху и куражу, чтобы подменить собой содержимое какого-нибудь вместителя.
Впрочем, когда имеешь дело с ГБ, это и невозможно. Чисто технически.
— Как ты будешь его искать? — спросил Винс.
Я пожала плечами:
— Обыкновенно. Это вполне согласуется с моей официальной концепцией. На Гаугразе приемлемы только консервативные методы работы. Перемещаемся по селениям, общаемся, задаем вопросы… Он не такой уж большой, этот Гауграз. А Роб — не может не выделяться, особенно там. Я думаю, выйти на него будет даже легче, чем на… ну, «гаугразский след».
— А потом?
Я поняла. Но все-таки переспросила:
— Что потом?
Винс заерзал, стряхивая на пол постельные хлопья. Молчал достаточно долго, чтоб я успела заранее просчитать его ответ, и наконец выдал почти слово в слово:
— Если он жив… если ты его найдешь… Не думай, лично я не сомневаюсь, что так оно и будет, — но, Юста, он ведь жил там пятнадцать лет! Думаешь, он захочет вернуться?
Я бросила кратко, почти без гласных:
— Его дело.
— И что тогда?
Его глаза, такие же растерянные и умоляющие, как пятнадцать лет назад, только с легкими морщинками в уголках. Я вздохнула. Все-таки хорошо, что Винс есть. Ему можно сказать. Выговорить наконец вслух то, что давно торчит в подсознании, подтачивая изнутри нервы и разум, будто вирус в безупречной Секретарше…
— Не знаю, Винс… Сориентируюсь по обстоятельствам. Может быть, останусь там.
Вот так. Ничего особенного.
Он кивнул. Так, словно тоже давно уже знал мой ответ.
— Я еще одно хотел спросить. Если с тобой… с экспедицией что-нибудь случится, как они будут реагировать? Ваши гебейщики? У них проработан какой-то вариант?
После того, как было высказано самое главное, я, почувствовала себя легкой и подвижной, как в полетной виртуалке, вскочила, взметнув целый рой мелких хлопьев, похожих на порошу в зимней экосистеме, рассмеялась, взъерошила белые Винсовы волосы:
— Это секретная информация. Может, ты гаугразский шпион?
Винс глядел на меня серьезно и грустно, и до меня сразу дошло, что мое внезапное веселье — просто неадекватная нервная реакция, и вообще пора ложиться, если я не хочу, чтобы меня завернули завтра на медосмотре прямо при входе в капсулу. А ответить на его вопрос — запросто. Проект с экспедицией с самого начала проходит под сверхсекретным грифом, вот только о нем почему-то известно несметному количеству чиновников и чиновничков вроде моего (теперь уж точно бывшего) любовника Мариса. Так что я — далеко не единственный источник стабильной утечки информации. У нас в ГБ привыкли.
— Если что, я активизирую аварийный чип на маячке. И за нами тут же высылают сверхскоростную капсулу. Все продумано, не переживай.
Винс кивнул:
— На маячке? Хорошо.
Не хватало еще, чтобы он, если что, бросился меня спасать.
— Сигнал на внецифровых частотах, — срочно пояснила я. — Его могут засечь только в Департаменте быстрого реагирования.
— А-а.
Некоторое время мы сидели молча. Винс явно собирался с силами, чтобы встать и попрощаться, и я ему не мешала. Хотя, наверное, стоило бы помочь… знать бы, как именно. Было бы неплохо, если б Далька сейчас посвязила, но она, видимо, опять занята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104